Страница 41 из 151
Продолжая двигаться, она дошла до двустворчатой двери в конце коридора и, толкнув ее, с удивлением обнаружила, что та не заперта. Оказавшись внутри, Мира застыла, открыв рот в беззвучном крике. Ее глаза заволокло туманом, радужка слилась с белком, запрокинув голову вверх, она уставилась в потолок незрячими глазами, но видела в этот момент намного больше, чем прежде.
Среднего роста юноша с раскосыми, как у Лоти, глазами, стоял в темноте, окруженный лишь собственным сиянием, позволяющим его рассмотреть: светлые волосы ниспадают по плечам до самых коленей, удивительного янтарного оттенка глаза будто подсвечивались изнутри, черты лица мягкие, губы полные, нос небольшой, но широкий. Мальчишечье лицо не по возрасту серьезное, брови почти сошлись на переносице. Он поднял руку и, указывая на кого-то, стоящего в темноте, произнес приятным, обволакивающим голосом:
- Пойдем.
Они вглядываются в лица Совета Пятнадцати, стоя в центре комнаты. Верховный Мэр кидает быстрый взгляд на Теофеля, а тот, усмехаясь, кивает, выражая согласие. Значит, их предложение приняли? Прекрасно, теперь можно...
Удар по затылку, темнота и забвение.
Сидя в холодной комнате, они разглядывают странного вида прибор, состоящий из панели управления и металлического стола с креплениями. В помещение входят несколько человек, двое в алом ведут девушку, которая так пронзительно кричит, что закладывает уши. Силясь понять, что происходит, они наклоняются вперед, пытаются освободиться от веревок, которыми их привязали к стулу, но ничего не выходит.
Подопытной что-то вкололи, тело обмякло, ее положили на стол, затянули ремни на руках, ногах и шее, механизм зажужжал, приводя поверхность в вертикальное положение. Она начинает извиваться, сначала вяло, но потом – все активнее, снова кричит, люди в белом обходят стол и делают что-то сзади, лицо девушки искажает гримаса ужаса, она все еще кричит, прибор издает странные звуки, из ее глаз вырывается голубое свечение, озаряет, всего на мгновение, маски присутствующих и исчезает, оставив на лице две выжженые глазницы.
Они много кричат, целыми днями кричат в пустоту комнаты, запертые в стеклянном боксе. Ходят кругами, бьются от бессилия. Кажется, наблюдавших за ними людей это раздражает. Связав их, они переговариваются, а затем, зафиксировав голову ремнями, холодными щипцами лезут в рот. Небрежным движением человек в белом отбрасывает что-то в посудину, стоящую на столе. Они захлебываются собственной кровью, чувствуют, как обжигающие струйки стекают по горлу, растекаются по одежде липким бордовым пятном.
Огонь струится по венам, выжигая саму жизнь, проникая в каждую клетку. Они видят, как рвется из глаз голубое пламя, но они не умирают, только безмолвно кричат, содрогаясь всем своим существом.
Поток видений закончился, ее вытолкнуло из тела измотанного Короля, падая на пол, Мира увидела истощенную фигуру, стоявшую у стеклянной стены бокса.
Даже не пытаясь унять дрожь в ногах, Мира поднялась и, то и дело спотыкаясь, пошла к немому отныне владыке Юга. Он смотрел строго, но приглашающе, разрешая ей находиться рядом, разрешая знать историю, которую он ей поведал.
Время, проведенное взаперти, оказало на него разрушительное воздействие – свет глаз померк, некогда длинные волосы свисали теперь неровно подстриженными грязными прядями, обрамляя лицо, щеки запали, но он все еще выглядел как Король, как могущественное существо, запертое в непомерно маленькой клетке. И его красота все еще не исчезла, как бы не старались проклятые ученые Совета Пятнадцати.
Приложив руку к стеклу, Мира приблизилась к Королю. Он коснулся стекла с обратной стороны, поверхность между их ладонями нагрелась, стала невероятно горячей, но она терпела, она знала, что должна вынести это. По пальцам заструилось голубое сияние, едва заметные искры бежали по руке вверх, к локтю, обвили предплечье тесным кольцом, затем образовали круг и, замерев на мгновение, вошли под кожу, причиняя невероятную боль, словно в венах оказалось пламя.
Едва сдержав крик, она зажмурилась, из глаз покатились слезы, но она не отошла, терпела, пока под кожей ворочался рой огненных искр. Боль прошла резко, словно ничего и не было, но на месте, где скрылась сила Короля, остался странной формы ожог, прямо под сгибом локтя.
Время уходить, но их руки все еще разделяет только стеклянная стена. Не разрывая странного рукопожатия, Мира вглядывается в медовые глаза юноши, а тот неотрывно смотрит на нее, без возможности что-либо сказать. Красота южного короля завораживает, манит, как манит свет глупых насекомых. Исходящее от него тепло ощущается даже не кожей, а душой, тем, что находится где-то внутри, тем, что отвергает Сторона Заката. И она тонет в ощущении тепла и нахлынувшего чувства безграничной любви к нему.
Резкий вой сирены заставил ее вздрогнуть, отпрянуть от бокса, волшебство было разрушено бесцеремонным вторжением системы тревоги. Король отошел от стекла, кивком головы дал понять, что она должна уходить.
Выскочив за дверь, она врезалась в человека в форме. Наблюдатель схватил ее за руку и, подтянув к себе, сказал:
- А я искал тебя. Думал, куда ты могла отправиться? Даже в общежитие к Даану заглянул, представляешь?
- Что? – не помня себя от страха, спросила Мира.
- Вяжи ее, Зак! – выкрикнул спешащий к ним охранник. – Далеко забралась, мелкая дрянь.
- Зак?! – выдохнула она, вырываясь. – Отпусти!
Резко развернувшись, мужчина потащил Миру за собой. Его напарник стоял у лифта и ждал их. Оказавшись в кабине, Зак прижал ее к стенке и, склонившись к уху, прошептал:
- Спасибо за повод закрыть бордель Леоны. Эта рыжая девчонка так кричала, когда поняла, что к ней пришел не Грегори.
Похолодев, Мира уставилась в безразличную глянцевую маску и закричала.
- Признаться, такого безрассудства я не ожидал.