Страница 7 из 11
Все от расстройства загудели, как это бывает в конце любых удавшихся мероприятий.
Каролина продолжила:
– Нам тоже пора лететь в Москву. На часах пол шестого вечера!
Есения, обращаясь к Марго:
– Ну давайте ещё часик здесь побудем! Скажи отцу!
– И что мы будем делать?
– Да хоть в снежки поиграем! – Фима кинул снежком в Настю.
Та засмеялась и побежала с горстью снега за убегающим бойфрендом.
К Маргарите подошёл Грегори:
– Я думаю, что надо задержаться.
– Зачем?
– Ты хотела поговорить с отцом. Забывать?
– Нет не «забывать». Обязательно сейчас? В разгар праздника?
– Самый подходящий случай. Он в прекрасном расположении, как это…, духа. Смотри, как я чудесненько говорю по-русски.
– Когда ты хочешь, ты можешь всё, – Марго кивнула и пошла к отцу.
– Пап! А мы можем на часик задержаться здесь?
– Зачем?
– Ребята просят. Всем так понравилось!
– Нет! Нам надо вылетать. Мы не можем задерживать такую толпу людей.
– Так пусть они летят. А мы следом.
– Меня пугали, что в это время здесь бывают туманы или шквальный ветер.
– Ну, папуль! Ветра же нет. И туман, как ты знаешь, опасен только при посадке. Если что – мы сразу улетим!
– Нежелательно, чтобы именно наш самолёт взлетал отсюда последним.
– Что? Здесь никто не остаётся?
– Естественно, нет. Это просто льдина, которую приспособили на весну для посадок самолётов с туристами. С июня Барнео пустует. Опасно здесь летом.
– Ну, папуль! Всего час! И всё! Что за час случится? Ты любишь меня? – дочка повисла на шее отца.
– Хорошо! Хорошо! Час! И ни минуты больше.
Марго вернулась и озвучила:
– Мы задерживаемся на час!
Все захлопали в ладоши и заулюлюкали в восторге.
– Ты с ним поговорила?
– Грэг! Я его задержаться еле уговорила. Давай я к нему перед посадкой ещё подойду.
– Не откладывать решение problems на завтра никогда! – скривил губы жених.
– Я сказала потом! Значит потом! – отрезала Марго.
Рабочие моментально разобрали сцену и палатки. Бульдозер, снегоходы, Феррари, а также различная утварь моментально исчезли в утробе грузового самолёта. Вся обслуга и музыканты также погрузились в авиагигант. Даже англичанка Эйлиш решила возвращаться вместе с другими артистами, предложив желающим своё место в «Гольфстриме». Впрочем, все отказались. Даже Каролина, которой босс предложил остаться, пожелала улететь. Она сослалась на необходимость организации размещения артистов в Мурманске и их дальнейшей отправки на родину. Первыми улетели вертолёты. Командир Ил-76 грустно помахал из своей огромной кабины коллегам с «Гольфстрима» и направил взревевший двигателями самолёт по ледовой полосе к взлёту.
Сразу стало немного тоскливо и одиноко. Моторика праздника поутихла. Грузовой самолёт не увёз только скульптуру Марго, ледяные горки, раскладной бассейн и деревянную баню, стоящую чуть в стороне.
– Пора, – вновь напомнил об обещании Грэг.
Маргарита недовольно покачала головой и направилась к отцу.
– Ну что, дочка, летим?
– Летим, летим! – Марго, улыбаясь, повисла у отца на шее. – Папуль, ты же меня любишь?
– Что за вопрос, – отец прижал её к себе и поцеловал.
– Простой вопрос…
– Ну, говори, говори!
– Мне двадцать лет исполнилось.
– И…
– Такая круглая взрослая цифра. Я уже большая.
– Так…
– Северный полюс – это здорово. Всем понравилось. Запомнится на всю жизнь.
– Так-так…
– Ты не мог бы мне ещё и денег подарить?
– Тебе не хватает тех десяти тысяч, что я кладу на твою карточку каждый месяц?
– Мама тоже мне такую сумму даёт. Но дело не в этом. На жизнь мне хватает.
– Хорошо. А сколько тебе надо? И зачем?
– Зачем? Папуль, это секрет.
– Сколько?
– Всего-то двадцать миллионов.
– Рублей?
– Пап, ты совсем что ли?
– Ого! Не понял, зачем тебе так много?
– Тебе жалко для единственной самой-самой любимой-прелюбимой дочурки?
– Нет, но я должен знать.
– Чего ты боишься? Конечно, не на наркотики.
– Я понимаю, понимаю. Не надувай губки. Это тебя не красит. Затеяла разговор на серьёзные темы, изволь быть сдержанной.
– Я так и думала. Ты меня не любишь.
– Люблю. Поэтому и интересуюсь.
– Ну вот скажи, это же для тебя мелочь! Ты вон какие самолеты покупаешь. Чего тут интересоваться?
– Во-первых, не мелочь. А во-вторых, я не хочу попусту волноваться в неведении. Да и мать твоя не согласится.
– Вот уж вспомнил её некстати. Чего это она не согласится?
– Потому, что мы оба не будем спокойны за твою безопасность.
– И при чём здесь моя безопасность?
– При том, что двадцать миллионов долларов у одинокой русской студентки – это очень опасно.
– Во-первых, я не одинока. Меня есть кому защитить. Во-вторых, я живу в США, а не в России.
– Вот этого я и боюсь.
– Что я живу в США? Да у нас спокойно. У людей двери входные из стекла. Наслушался кремлёвской пропаганды.
– Никого я не наслушался. У меня своя голова. И заметь – не самая пустая в этом мире. Иначе не стала бы ты просить у меня такую сумму. А беспокоюсь я не потому, что ты живёшь в США, а потому, что ты живёшь слишком далеко от меня. Поэтому я не знаю, как ты живёшь, чем ты живёшь, кто составляет твоё окружение и куда ты собираешься тратить такую значительную сумму.
– Всё понятно, ты отказываешь.
– Так ты скажи для начала: зачем тебе эти деньги?
Девочка помолчала, обдумывая стоит ли ей говорить правду, или можно быстро что-нибудь придумать. Но очевидно никакой достойной причины нужды в деньгах не пришло в её симпатичную голову:
– Хорошо, я скажу. Мы с Грегори любим друг друга, – она помолчала, пытаясь увидеть по эмоциям отца, стоит ли ей продолжать дальше, – и, очевидно, в дальнейшем поженимся.
– Та-а-ак…
– Должны же мы заранее думать о фундаменте нашей дальнейшей совместной жизни?
– Понятно. Значит, это твой «защитник» подбросил эту идею. Я так и думал.
– Нет! Это я сразу подумала, что ты мне откажешь! Значит не дашь?
– Нет! Сейчас не дам!
– Ну почему?
– Потому! Потому, что это не серьёзно, это опасно, ты его толком не знаешь. И ещё пять тысяч «потому». Озвучивать?
– Мне уже двадцать лет! Я взрослая! Я сама знаю, что мне делать, кого любить и с кем строить планы на будущее. Ты не имеешь права навязывать мне свои дурацкие взгляды на жизнь!
– Я не имею права потакать чьим-то авантюрам. Всегда! Но особенно, если речь идёт о безопасности моей любимой дочери!
– Вот почему вы все против него? Чем он вам не нравится?
– Кому всем?
– Тебе и маме!
– А! Так она тоже отказала?
– Она назвала его жиголо и альфонсом!
– Стоило бы прислушаться к словам твоей матери! Она в альфонсах разбирается лучше всех.
Маргарита залилась слезами:
– Ненавижу вас всех! Вы мне всю жизнь сломали!
– Чтобы дать деньги, я должен знать этого человека. А ты привела его два часа назад и уже требуешь двадцать миллионов баксов. Назови мне имя отца, который в такой ситуации не отказал бы своему любимому ребёнку? Нет таких в мире. Потому что, кто любит – тот беспокоится!
– Ненавижу! Улечу и больше не звони мне никогда!
– Скажи для начала: кто он, где вы познакомились, кто его родители? Как его зовут? Полное имя у него есть?
– Ненавижу. Видеть никого не хочу.
– Ответь! И может тогда я всё же дам денег!
Девочка подумала, что слёзы помогли, сразу перестала плакать и посмотрела на отца доверчивыми припухшими глазами:
– Грегори Хопкинс. Ему двадцать пять лет. С родителями своими он меня обещал познакомить после этой поездки.
– Он студент?
– Нет.
– Где же он тебя подцепил?
– Почему сразу «подцепил»? Мы с ним долго переписывались до первой встречи.
– Сколько?
– Долго.
– Неделю?
– Почти месяц.
– Значит вы с ним по интернету познакомились?