Невероятно прекрасна (ЛП)

— Над чем смеешься? — спросила Бека. Странная тень промелькнула в ее восхитительно синих глазах, когда она откинулась назад, глядя на него. — Ничем ни хочешь поделиться с общественностью?

Маркус улыбнулся ей.

— Просто размышляю. По большей части о том, какая ты чудесная.

Она покраснела, а он с удовольствием наблюдал, как ее лицо и шея становятся розовыми.

— Я не чудесная, — сказала она. — Хотя в этом есть доля истины.

Он наклонил голову, чтобы поцеловать ее.

— Конечно, ведь ты самое настоящее чудо, Бека. Я знаю, что не всегда ценю твою причудливую сторону, но я не хочу, чтобы ты думала, что ты мне не нравишься такой, какая ты есть.

По какой-то причине, которую он не понимал, ее лицо стало еще печальнее, тени переместились с ее глаз на эти сочные губы, которые больше не улыбались в расслабленном удовлетворении.

— В чем дело? — тревожно спросил он, приподнимаясь на локте. — Бека, милая, я просто пытаюсь сказать тебе, как много ты для меня значишь. Знаю, что не очень хорошо это показываю, но не думай, что все, что между нами произошло, это просто выброс адреналина. Это многое значит для меня. — Он улыбнулся ей, потянув за один золотистый локон. — Клянусь, ты околдовала меня. Я никогда не чувствовал себя так хорошо раньше.

Бека вздохнула, садясь в постели и натягивая легкое одеяло, наброшенное на спинку дивана, чтобы прикрыть большую часть своего удивительного тела. С которым он только что занимался любовью. Дважды.

— Для протокола, — сказала она, — я хотела бы прояснить, что не накладывала на тебя заклятие.

Маркус моргнул, чувствуя, что что-то упустил.

— О чем ты говоришь, Бека?

— Я должна тебе кое-что сказать, — начала она, расправляя плечи, словно перед расстрелом. — Но сначала я хочу, чтобы ты знал, что для меня это тоже многое значит. Что ты много значишь. И я определенно не околдовала тебя, ни в коем случае.

Он начинал немного нервничать и даже волноваться.

— Бека, заклинаний не существует — мы оба это знаем. О чем, черт возьми, ты говоришь?

— Я кое-что от тебя скрываю, — сказала она. — Нечто важное. Я не говорила тебе раньше, потому что знала, что тебе это не понравится, и на самом деле, это не то, что тебе нужно было знать. Но теперь все изменилось. — Она прикусила губу, уже красную и распухшую от их любовных ласк. — Надеюсь, после разговора ты и дальше будешь с уверенностью говорить, что я нравлюсь тебе такой, какая я есть.

— Бека, — сказал Маркус, — ты меня пугаешь. Пожалуйста, не говори мне, что ты замужем. Или умираешь от неизлечимой болезни. Или что ты… лесбиянка, или кто-то еще. — Он с тревогой посмотрел на нее.

Она хихикнула, улыбка на мгновение смыла мрачное выражение, появившееся на ее лице. Затем она вздохнула, все ее тело поникло.

— Нет, ничего подобного. И я точно не лесбиянка. — Она посмотрела прямо ему в глаза, словно призывая бежать. — Я ведьма.

— Что? — Маркус тоже чуть не рассмеялся, у него даже голова закружилась от облегчения. — Ты хочешь сказать, что ты Викканка? (Викка (англ. Wicca) — неоязыческая религия, основанная на почитании природы. — прим. перев.). Черт возьми, Бека, мне все равно, какой религии ты придерживаешься. — Хотя, он считал, что большая часть тех, кто поклонялся богине нового века, были идиотами, но это его особо не беспокоило. Черт, один из парней в его подразделении был Викканцем, и он был таким же крепким и надежным, как и все остальные, даже если он носил пентакль на шее вместо креста.

Она покачала головой.

— Я не Викканка, Маркус. Ведьма. Ну, знаешь: полеты на метле, бурлящий котел, превращение людей в жаб. — Она снова вздохнула, и движение ее груди на секунду отвлекло его внимание. — Ладно, давай пойдем другим путем. Ты когда-нибудь слышал о Бабе Яге?

Маркус пытался сосредоточиться, хотя ее обнаженное тело очень это затрудняло.

— Мне кажется, я когда-то слышал это имя. Мама читала нам с братом сказки, когда мы были маленькими, и, наверное, она упоминала нечто подобное. Это не она ли ела детей или кого-то еще? И жила в странной хижине, которая бегала на курьих ножках? — Он посмотрела на нее. — Почему мы обсуждаем детские сказки?

— Мы говорим не о них, — решительно заявила Бека. — Мы сейчас говорим обо мне. Я Баба Яга.

— Чего?

— Баба Яга. Но это не человек, а титул, — сказала она, как будто говоря разумные вещи, а не тарабарщину. — Они были наиболее известны в России и соседних славянских странах, но Бабы Яги всегда жили по всей Европе, и в итоге, они поехали и в Америку тоже. Сейчас нас здесь трое: я и мои сестры Барбара и Белла. Бабы — могущественные ведьмы, которые несут ответственность за проходы между этим миром и Иноземьем и поддержание баланса природы здесь. — Она нахмурилась. — В прежние времена это было намного проще, поверь мне.

— Это что, какая-то шутка? — Спросил Маркус. Он почувствовал, что отстраняется, что мир снова становится серым. Если и было что-то, чего он терпеть не мог, так это глупых сказок вроде тех, что рассказывал ему отец, когда они с Кайлом были детьми. — Потому что, если так, то это не смешно.

Эти проклятые истории о волшебных морских существах заставляли Кайла чувствовать себя в безопасности и непобедимым на воде. И из-за этого он погиб, как и тот обдолбанный хиппи, которого нанял его отец.

Бека закатила глаза, они приобрели темно-синий оттенок, словно море перед сильной бурей.

— Ты мне не веришь. Я тебя не виню. Черт, да я бы тоже не поверила. — Она махнула рукой. — Я не думаю, что ты поверишь мне на слово, как и не думаю, что ты поверишь в то, что этот автобус и есть избушка на курьих ножках.

Он оглядел автобус. Конечно, он был необычным, но в этом не было ничего волшебного.

— Послушай, Бека, я должен сказать тебе, что не могу иметь дело с этой паранормальной ерундой. Мой отец воспитывал нас на идиотских сказках о Шелки, русалках и морских чудовищах. Черт, он даже сказал нам, что русалка спасла его однажды во время шторма. Мой брат верил во все это дерьмо. Мир — это не романтическое место, полное магии. Это трудные, опасные джунгли, которые убьют вас, если будете витать в облаках. Так что, если мы хотим, чтобы наши отношения развивались, мне придется попросить тебя прекратить все эти штучки, хорошо?

— Не могу, — тихо сказала Бека. — Потому что это все правда.

— А теперь, полагаю, ты объявишь, что Чуи на самом деле дракон, — фыркнул он.

— Вообще-то, — начала Бека, спрятав улыбку, — так и есть. Но я не жду, что ты поверишь и в это. Пока не убедишься лично.

— Ну окей, — сказал Маркус. Он будет терпелив. Он будет спокоен. И когда она не предоставит ему никаких доказательств, он потащит ее к лучшему психиатру, которого только сможет найти. — Ты сейчас превратишь меня в лягушку?

Она скорчила гримасу.

— Нет, пока ты находишься в моей постели. Я люблю лягушек, но фу.

Прежде чем он успел решить, зашла ли она слишком далеко в своей шутке или просто сошла с ума, она решительным движением щелкнула пальцами, и ее доска для серфинга появилась посреди кухни с хрустящим хлопком. На мгновение она лениво завертелась в воздухе, прежде чем мягко опустилась на пол.

— У тебя рот открыт, — язвительно произнесла Бека. — Нужны еще доказательства?

Он резко закрыл рот и кивнул, потеряв дар речи. Наверняка, ему все это привиделось. Или это был какой-то трюк. Вот в чем дело — это был трюк. Сумасшедшие люди делали все возможное, чтобы поддержать свою версию реальности. Должно быть, она каким-то образом устроила этот трюк заранее.

— А если я сам что-нибудь выберу? — спросил он.

— Конечно, — сказала она, холодная как скала. — Дерзай.

— Ладненько, — сказал Маркус, ломая голову, чтобы такое придумать нечто совершенно невозможное. Может, если бы он смог заставить ее взглянуть в лицо реальности, это помогло бы ей выйти из этого состояния. Он наклонился и поднял подушку с того места, где она упала на пол во время их страстного занятия любовью.