Удар в спину

— Тебе, сержант, не нравятся командиры? — с легкой угрозой в голосе пробасил Медведев, опуская руку на плечо Андрея.

Не попал, чуть провалился вперед, но не слишком. Сержант-инструктор, незаметно сдвинувшийся так, словно ничего и не было, лишь вытянулся.

— Виноват, товарищ лейтенант, неверно выразился!

— Вот то-то же! Следите за языком, сержант, не забывайте, где находитесь!

— Так точно, товарищ лейтенант! Есть следить за языком и не забывать, где я нахожусь!

Поединка не состоялось, но Хадиша и Бахрам, знакомые с сержантом, нахмурились от такого отношения.

— Разрешите идти, товарищ лейтенант?!

— Идите, — благодушно разрешил Никос, словно забыв, что напрямую сержант ему не подчиняется.

Тут стоило бы выступить Роману, но он промолчал, так как начинать уточнять, что именно не нравится, означало бы длить и заводить ссору по новой. Да и сержант-инструктор мог сам за себя постоять, если потребовалось бы.

— Ну что, вперед, учения и слаживание сами себя не проведут! — воскликнул лейтенант Никос Медведев, взмахивая могучей ручищей. — Готов поспорить, мои молодцы побьют ваших!

Глава 14

Всегда приятно знать, что потрудился ты не зря, видеть плоды своих трудов. Приятная усталость в теле и голове, очередные учения и стрельбы прошли на отлично, словно батальон служил вместе целый год. Основная заслуга была, конечно, лейтенантом Полсона, Макферсона и Медведева, а также сержантов — командиров взводов, но Роману было приятно думать, что в этом труде есть и его частичка.

Учиться, учиться и еще раз учиться, вот что надо было делать сразу по прибытии в часть, не пытаться с наскока перепрыгнуть море. Хорошо еще, что майор Эццио Дуканти все понял и направил Романа ненавязчиво.

— Каким дураком я был, — признался Роман.

— А каким ты еще будешь, — весело заверил его Бахрам. — Особенно завтра!

— Даже не верится, что мы уже выступаем.

— Только покидаем лагерь, — поправил его Бахрам. — И это прекрасно, людей вокруг многовато, а воды как-то маловато.

Сам Роман считал, что жаловаться особо не на что. Пить можно было вдоволь, в конце дня давалась возможность принять душ. Собственно, он и Бахрам сейчас отдыхали после душа и отбоя для рядовых, а также гоняли чаи, благо температура вокруг упала и горячий чай не казался издевательством. Пыль днем — конечно, жара, насекомые — да, но в целом, для Африки и полевого лагеря все было довольно неплохо.

— Странно как-то, — сказал Роман, — мы покидаем, другие остаются.

— Это только подкрепляет нашу теорию, — ответил Полсон.

Обсудив все между собой, офицеры пришли к следующей теории (так как капитан Бланто все твердил, что ничего не будет ни подтверждать, ни опровергать), что это не просто операция или учения, для повышения навыков, а некая их смесь. Разумеется, не просто так, угроза создания нового Сверхмозга была слишком серьезна, поэтому наверху не стали отмахиваться, а решили совместить все в одном.

Собрать боевые подразделения по частям, так, чтобы сами части не слишком ослабли и продолжали выполнять охранные функции, назначить туда офицеров из штабов, провести начальное слаживание и затем закрепить его в масштабной операции, в сущности, целой войне за кусок континента. Новую армию потом не распускать, обустроить новые укрепления, продолжать поиски и зачистку, пока твари окончательно не исчезнут во всей центральной Африке, а угроза Сверхмозга не будет устранена.

Не просто разовая операция или учения, операция и учеба в бою, создание новой армии и все это растянутое на года, пока будет длиться зачистка. Такая теория объясняла многие нестыковки в происходящем, но опять же, офицеры разумно предполагали, что это для них все выглядит нестыковками, а начальство наверху именно так и задумывало.

Возможно, там тоже искали новые формы, способы и методы, а также перерабатывали опыт Третьей Волны, как это делал майор Дуканти. Только вместо взвода лентяев и прочих его вещей, эксперименты тут проводились масштаба армии. Нескольких армий, которым предстояло наступать с разных направлений.

— А ты, молодец, Роман, — неожиданно сказал лейтенант Полсон.

— Сейчас ты расскажешь мне, как вы дружно возненавидели меня?

— Возненавидели — громкое слово, — хмыкнул Бахрам. — Но этот вот столичный лоск и спесь, задирание носа и чрезмерная сверхуверенность в своих силах и что ты через месяц станешь вторым Львом.

— Все было настолько очевидно?

— Может и нет. Но я сам был таким. Разве что приехал не из Рима, — сообщил Полсон.

Роман помолчал, отхлебнул еще горьковатого чая.

— Неужели все через это проходили? — спросил он риторически.

— Думаю, раньше было проще, кто не справился — тот погиб, — ответил Бахрам. — Да и в лейтенанты поди абы кого не выдвигали, только опытных, воевавших, а все эти офицерские дисциплины добирали курсами.

— То есть ты и сам не воевал?

— В Третьей Волне? Нет. Даже на операцию против Сверхмозга не успел, совсем чуть-чуть. Помнишь, какой прилив добровольцев тогда был?

— Помню, — ответил Роман.

Он и сам рвался тогда, то ли послужить, то ли отомстить за отца. Сейчас, с высоты прошедших лет, Роман мог смело утверждать, что чувства были правильными, а вот голова точно находилась не на своем месте. С таким настроем хорошо было бежать в самоубийственную атаку, подрывать себя вместе с врагом. По слухам, у Прежних даже был отдельный род войск для этого, ну да, у Прежних было много странного и не всегда понятного, но точно указывающего на их проблемы с головой.

Собственно, скорее всего, поэтому они и уничтожили себя.

— Странно, да? — заговорил Бахрам некоторое время спустя. — Сидим и спокойно обсуждаем прошлые волны, вот-вот начнется грандиозная операция, а мы спокойны, хоть у нас и нет реального боевого опыта. Дивные новые времена, хорошо, что мы живем в них, а?

— Пожалуй, — согласился Роман. — Думаешь, для тех, кто с опытом, все это выглядит иначе?

— Уверен.

Они помолчали еще.

— А теперь ты решил, что я молодец? Или просто вспомнил себя?

— Мы не общались тесно, — пожал плечами Бахрам. — Ну видел в части, слухи, то да се, пересуды про тебя и Хадишу, так что с того, она так каждого проверяет.

— И что, достойных пока не нашлось? — спросил Роман.

Из всех она выбрала сержант-инструктора? Сочла его более достойным, чем все прошлые офицеры? Прошлые потому, что иначе Бахрам не говорил бы так равнодушно, мол, всех проверяет. Самого Полсона тоже, получается проверяли?

— Ни одного. Судачили было про Хадишу и нашего сержанта, да быстро стихли. Я бы сказал, что у лейтенанта Медведева неплохие шансы, если наша теория подтвердится и мы застрянем тут надолго.

— Сплетничаете и как всегда обо мне?

— Ха… Хадиша, — чуть не поперхнулся чаем Бахрам. — Вот у… умеешь же ты под… подкрасться!

— Так ты не сплетничай про коллег и будет все в порядке. Еще можно спать, например, перед операцией, а не сидеть и сплетничать.

Несмотря на слова, тон лейтенанта Макферсон был добрым, а сама она словно и не военной. Воистину дивные времена, угрюмо подумал Роман. Надо думать о подчиненных, о сборах, об оружии, о тварях, о боях, а он вместо этого думал о Хадише.

— Ничего, — ответил Бахрам, — главное, что рядовые спят и не надо думать о них, подвернул ли кто ногу или поел незрелых ягод. Как дети малые, ей-ей.

— Да ты и сам таким был!

— Как раз об этом вспоминали перед твоим приходом, какие мы все были зеленые и неопытные в самом начале и как хорошо, что теперь мы можем себе позволить такую роскошь. Быть неопытными и не погибать.

Хадиша сомкнула руки вокруг кружки с чаем, словно грелась, затем произнесла медленно:

— Не верится, что мы дожили до всего этого.

— Сглазишь! — Бахрам постучал себе по голове, затем изобразил стук по голове Хадиши.

— А вот Никос не верит в приметы.