Страница 4 из 10
Элис не смеялась, а наоборот стала серьезней и задумчивей. Джим продолжал смеяться надо мной: «Туземцы на маскараде, автомобиль в музее. Дядя Джон был просто туристом! О, Боже! А фотки просто выцвели или специально так напечатаны!»
Джим подошел ко мне, резким движением попытался выхватить рамку с фотографией, и она случайно упала на пол. Рамка была из черного металла, как автомобиль на фотографии, поэтому не пострадала, но разбилось стекло.
– Вот черт! Я подниму! – сказал Джим и присел, чтобы собрать стекло и поднять рамку.
Я молча смотрел на Элис, она отстраненно смотрела сквозь меня, как будто перебирая тысячи мыслей в голове. Через пару секунд поднялся Джим, он молчал и был бледен.
– Ты что, порезался? Что с тобой? – спросил я, но он просто молча подал мне фотографию без рамки, тыльной стороной. Там было написано: «Запуск первого автомобильного конвейера Генри Форда. 1913 год».
Я был рад, что оказался прав, а после в ужасе, что оказался прав. Я молча передал фотографию Элис и взял у нее из рук первую рамку. Она была из потрескавшегося дерева. Без особых усилий, я открыл сзади подставку и сразу увидел надпись на незнакомом языке и год: «1890».
– Как это может быть? – уже без смеха, спросил Джим, – Элис, это точно он на фото, может быть, это его отец? Или дед?
– Думаю, что это он. Это многое объясняет… – Элис, выбегая из кабинета, крикнула, – за мной!
Элис пошла не к столу, а стала ходить между стеллажами и внимательно их осматривать сверху донизу. Я и Джим следовали за ней, пихая друг друга локтями.
– Что ты ищешь, Элис? – наконец спросил Джим.
– Тихо! – встрял я, – не мешай ей!
– Нашла! – вскрикнула Элис, – Марк, помоги, – она показала на большой камень, под стеклянной колбой. Встав на цыпочки, я достал его и вместе мы пошли к столу. Элис села на стул, – Я была совсем ребенком тогда. Дяди не было очень долго. Когда он появился, то был худой, уставший и сильно загорелый, а на полке появился этот камень, дядя сказал, что это просто сувенир. Сейчас мне так не кажется, – Элис протерла рукой пыль с основания, на котором лежал камень под стеклом. Я и Джим наклонились, чтоб прочитать надпись: «Открытие Тауэрского моста. 1894 год».
Первый прокомментировал это Джим: «Выходит, дядюшка Джон так сильно любил работать, что даже путешествовал во времени».
Я укоризненно посмотрел на Джима и заключил с умным видом: «Да, думаю, что дядя путешествовал во времени, посещая важные события, и возвращался с артефактами!».
– Но зачем? – крикнул Джим, – Как? Как это возможно?
Мы, переглянувшись, кинулись смотреть все, что попадалось под руки. Начали с фотографий на столе. Каждый хватал рамку и разбирал ее, и наперегонки озвучивал год, который видел: 1894, 1915, 1941…
Когда нетронутых фотографий на столе не осталось, мы побежали между стеллажами, выискивали предметы с датами и выкрикивали их: 1736, 1748, 1692 и еще много других . Это были статуэтки, книги, картины, карты, часы и разные предметы и изобретения, назначения некоторых мы даже не представляли.
– Это же не-воз-мож-но! – кричал Джим.
– Элис, портрет! – сказал я, подбежав к ней, – Джим сказал, кто в наше время делает портреты, надо проверить его!»
Мы ринулись в кабинет. Портрет висел в центре за письменным столом. Мы подбежали с Элис к нему с разных сторон. Я подставил стул к стене и подал ей руку.
– Ох, какой кавалер! – усмехнулся Джим, забежав в кабинет.
В это мгновение стул качнулся, и Элис упала ко мне в руки с портретом. Она улыбнулась мне и положила портрет на стол тыльной стороной, внизу была надпись: «Сэр Джон Милман. 1537».
Ниже была подпись автора, которую мы даже не стали разбирать, потому что увидели в дверях дворецкого.
– Леонард, вы знаете, что все это значит?! – громко спросила Элис.
– Это значит, мисс, что… – он выдержал мучительную паузу, – время пришло!
Леонард кивнул на стену сзади нас и в ту же секунду развернулся и вышел. Мы медленно, словно боясь, повернулись к стене. На месте, где висел портрет, был черный сейф, вмонтированный в стену. Сразу понятно, что сейф был очень старый и простой.
Как всегда, тишину нарушил Джим: «Давайте уже откроем его! Вдруг там много денег!»
– Думаю, что там нет денег Джим, – с умным видом произнес я. – Там должно быть то, что даст ответы на все вопросы.
В это время Элис вновь влезла на стул и попыталась покрутить четырехконечный вентиль, а после сказала: «Здесь замочная скважина! Я пойду, спрошу у Леонарда, знает ли он что-то про ключ».
А мы с Джимом бухнулись на диван, стоящий рядом со столом.
– Ну и повезло же тебе с девчонкой, брат! – заговорил Джим, – умна, красива, скоро станет богатой, и с родственниками встречаться не надо! По крайней мере, не в наше время, – засмеялся Джим.
– Я думаю, что она не станет богатой… – произнес я, – нельзя все это продавать!
– Я тоже так думаю, Марк! – сказала Элис, стоя в дверях, – я чувствую, что есть какая-то связь у всех этих предметов с дядей, – после паузы она продолжила, – Леонард не знает про ключ, может поискать его здесь? Или заняться этим завтра, я невероятно устала.
– Ты останешься здесь, Элис? – спросил я.
– Леонард предложил мне это, но я не могу… – Элис опустила глаза, – мне грустно оставаться здесь.
– Ты можешь переночевать у Марка! – вмешался Джим.
– Да-да, Элис, у нас полно места, мама не будет против, уверяю тебя! – сказал я, покосившись на Джима. Тот демонстративно подмигнул мне, чтоб Элис тоже видела.
Леонард закрыл за нами кабинет, а ключ от него вручил Элис. Затем проводил нас на кухню, где мы вышли через арочную дверь, но уже нормального размера. Я жил с мамой и младшим братом, отец не жил с нами уже лет шесть. Элис расположили в комнате младшего брата, который был в летнем лагере за городом. Мама не сводила с Элис глаз и при каждом удобном моменте демонстрировала мне, что она ей очень нравится. А началось все со слов: «Значит, вы та самая Элис?! Рада с вами познакомиться лично». И, конечно, не обошлось без фразы: «Марк столько о вас рассказывал». В общем, весь вечер мы с Элис соревновались в том, кто смущен больше.
Лежа в постели, я думал обо всем произошедшем сегодня: о доме, о Джоне Милмане, о путешествиях во времени и, конечно, об Элис. В голове мысли спорили, стоит ли прямо сейчас, ночью, пойти к ней просто поболтать, ведь она точно не спит. Было страшно так же, как тогда, когда я побоялся обнять ее у маленьких дверей. Унимая дрожь в теле, я вскочил с кровати и сказал себе фразу из какого-то старого фильма: «Делай, что должен, и будь что будет!»
Я тихо постучал в дверь и сразу зашел.
– Тоже не спится? – сказала Элис, – я рада, что ты пришел.
В темноте я не видел отчетливо ее лица, но по голосу было понятно, что она плакала. Глаза быстро привыкли к темноте, и я сел рядом, и вытер слезу на её щеке.
– Все, я уже успокоилась… – сказала она с улыбкой.
– Да, я понимаю, столько событий в один день… – сказал я, – а про путешествия во времени до сих пор не верится.
– Как ты догадался? – спросила Элис, – догадался про время, прошлое… как вообще тебе в голову пришла такая мысль?
– Наверное, я слишком много книг прочитал, фантазия зашкаливает. Если честно, я пока еще не поверил окончательно во все это. Может это розыгрыш, а может нам просто показалось все это, а твой дядя просто турист и коллекционер.
– Время покажет! – многозначительно произнесла Элис, – надо открыть сейф!
– Да, я думаю, завтра что-нибудь придумаем, – решительность не мой конёк, но в эту фразу я вложил её немало.
– Марк, я не хочу утруждать тебя, – с присущей ей скромностью сказала Элис.
– Элис, сегодня был лучший день за последние три года! – я возразил.
Возникла молчаливая пауза, казалось, что неожиданно для себя самой, Элис произнесла: «Прости меня, Марк! Я, правда, не могла связаться с тобой. Но хотела! Очень!»
Глаза привыкли к темноте, и мы смотрели друг на друга. Я знал, что должен поцеловать ее, обязательно должен, но почему девчонки всегда ждут, когда парни делают первый шаг?