А-линия

– Точно?..

– Точно.

– Хорошо. Не хочу быть… ненормальной.

Она сказала это просто так? Или опять слышала что-то в разговорах сестёр, персонала? Надо будет переговорить с Ириной. Надо как следует запретить этим сестричкам намекать Алине на что бы то ни было даже писком.

– Тебе надо по крайней мере позавтракать.

– А я уже, – улыбнулась она.

– А я вот, можно сказать, нет, – вспоминая не съеденный, оставшийся с вечера кусок батона, вздохнул я. – Ладно. Ты не возражаешь, если я куплю кофе по пути?

– Э… Купите? Кофе? А что это?..

Глава 4. Хобби: туда и обратно

– Дойдём до метро – и обратно, – предупредил я, как только мы вышли из служебного входа. Проект «А-линия» занимал особое место в жизни института уже полгода, но знали о нём в НИИ далеко не все. Не стоило показывать Алину кому не следует.

На крыльце она зажмурилась от хлынувшего на нас солнца. Встала, как истукан, моргая, нахмурив брови.

– Здесь холодно.

– Конечно. Это же улица. Поэтому на улицу надевают верхнюю одежду.

– Сейчас… осень? Зимой будет холодней?

– Гораздо.

Алина поёжилась и храбро спустилась по ступеням. Оглянулась на меня – я быстро набирал Ире, что мы отправились на прогулку раньше запланированного времени. Эх, не сообразил сообщить раньше – ей ведь ещё придётся подогнать отряд охраны… Будет взбучка.

– Ничего не бойся, – сказал я Алине, убирая телефон. – Я рядом. Когда выйдем за проходную – это вон тот домик, – увидишь шоссе. Там много машин. Не пугайся. Они шумные, большие и сосем не как в Солнечном городе. Не беги на дорогу.

Чёрт. Да ей надо было сначала хотя бы про правила пешеходного движения рассказать… Впрочем, в «Денискиных рассказах» об этом вроде было. И в «Незнайке» тоже.

Шаги у Алины получались мелкие и неуверенные, походка – забавная, как у пингвина; мне пришлось приноравливаться под этот темп. В некотором смысле я чувствовал себя наседкой, которая повела выводок на первый променад. Мы миновали пустынный в этот час задний двор института, подошли к восточной проходной… Алина завороженно рассматривала берёзы, клёны и небо.

– Не кидайся под машины, – предупредил я ещё раз, когда мы покинули сторожевую будку. Ира сработала оперативно: охранника уже предупредили, он пропустил нас без всяких вопросов. Дверь распахнулась, и Алина остановилась на пороге нового мира.

– Давайте не пойдём, – твёрдо сказала она, схватив меня за локоть и уткнувшись лбом в плечо. – Пожалус-та.

– Предлагаю правило четверти часа: пятнадцать минут гуляем, и, если тебе не понравится, тут же идём назад.

Она переступила с ноги на ногу. Может быть, решила, что я отберу обновки, если она струсит.

– Ну… ладно. Только быстро.

И мы вместе шагнули на короткую асфальтированную тропинку к воротам. Там, за высокими железными створками, которые уже приоткрывались, впуская уличный шум, за бесконечной, окружавшей институт бетонной стеной, шумела Староречка – пыльное, в шесть полос, суетливое, визгливое и, в принципе, самое обыкновенное пригородное шоссе.

Алина во все глаза следила, как щель в воротах становится всё шире. На нас повеяло запахом выхлопных газов, хвои, краски и сигарет. Чиркнули по асфальту шины; громко фыркнула выхлопная труба; пронеслась, сигналя, «Скорая». Ровный шорох колёс, далёкий звон, лай, голоса, дребезг велосипедов, ветер, шумящий в листве, раздувающий навесы кафе около заправки…

Она стояла, не в силах пошевелиться, ошеломлённая, обескураженная обрушившимся на неё потоком.

Я взял её за руку.

– Нам направо. Видишь белые полосы? Это пешеходный переход.

– Д-да. Я знаю, – выдавила она, и мы пошли вперёд.

***

В какой-то момент я испугался, что от обилия впечатлений она отключится раньше положенного. Алина совсем побледнела, как будто кровь у неё превратилась в сплошной молочно-белый перпен. Она цеплялась за меня крепкими, тонкими пальцами-ледышками; на руке, как пить дать, останутся синяки.

– Ты как? – глядя, как она провожает взглядом занимавшуюся скандинавской ходьбой пенсионерку, спросила я. – Алин?..

– Что она делает?.. Она… двигается очень странно. Зачем ей эти палки?

– Это лыжные палки. С ними зимой катаются на лыжах.

– Но ведь сейчас не зима, – несколько неуверенно возразила она. – Зачем им палки? Да ещё и без лыжей.

– Без лыж, – поправил я. – Это называется скандинавская ходьба. Тоже как спорт. Более лёгкий.

– Неловко ходить с палками, притворяясь, что на земле снег? – беспощадно уточнила Алина.

– Ну… есть у людей такое хобби. Занятие, которое нравится.

– А мы с вами… У нас тоже хобби – дойти до метро и обратно?

– Тебе уже нравится гулять?

– Многовато людей, на мой вкус. Вот если бы мы были одни – то я бы точно сказала, что это моё хобби!

Больше всего Алину впечатлили собаки. Собаки и книги. Собаки бегали всюду, а коробка с книгами стояла прямо на узком тротуаре посреди шоссе, под широким цветным зонтом. Там же громоздился прилавок с мороженым. Я думал, её заинтересуют пёстрые фантики, рожки и брикеты, но она не обратила никакого внимания на лакомства. Вместо этого, блестя глазами, тронула пальцем край картонной коробки.

– Я могу посмотреть их?..

Продавец отошёл куда-то, и к счастью. Я кивнул. Алина осторожно вынула первую книжку – большую, квадратную, с яркой позолоченной обложкой. Долго всматривалась в нарисованный алый паровоз. Потом погладила пёрышки снежно-белой совы и провела по выпуклому, рельефному заголовку.

– Что это за буквы? Их не было раньше, – растерянно прошептала она. – Игорь Вален-тинович?..

– Это английский. Другой язык. Мы говорим на русском, а кто-то – на английском.

– Зачем?

– Так сложилось. В мире вообще много языков. Больше двух тысяч.

– Зачем?!

– Алина! Я не знаю. Твои вопросы порой ставят меня в совершенный тупик. Есть много версий… Почти у каждого народа свой миф, почему в мире так много языков. Есть легенда про охоту на птиц… история про Вавилонскую башню…

– Расскажите!

– Расскажу. Когда вернёмся. Ладно? Ты хочешь ещё смотреть книги? Или пойдём?

– Вы научите меня читать на нглийском языке?

– Ан-глийском. Ан. Не думаю, что я самый подходящий учитель для этого. Но я спрошу у Ирины Валентиновны. Я думаю, она будет не против.

– Я бы хотела прочитать это, – вздохнула Алина, кладя широкую книгу обратно в коробку. – Необычное сочетание. Летающая машина. Паровоз. Сова. Люди. Звёзды. Это же необычное сочетание, так? Машины же вроде, – она оглянулась на шоссе, – не летают?

– Некоторые летают. Но это правда необычное сочетание. Эта книга есть на русском языке, в переводе. Я принесу тебе.

– У вас она тоже есть? У вас дома хранилище книг?

– Эта книга есть почти у каждого, – усмехнулся я. – Прочитаешь – поймёшь… Ну что? Идём дальше?

– Сейчас… сейчас… – умоляюще прошептала она, перебирая корешки. – Как их много… Почему такие тёмные обложки? Какие толстые. Хватило бы на несколько вечеров.

– Хочешь купить какую-нибудь?

– А… Да. Но… Я не знаю, какую… – Алина чуть не плакала, дышала часто-часто и запиналась через слово. – Я не знаю?

– Ты можешь взять любую.

Я начал паниковать. Её лихорадочное состояние заражало. Я не ожидал, что книги так подействуют на неё. Как она отнесётся к скоплению людей?

– Я не знаю! – крикнула она, отталкивая коробку. С той стороны шоссе к нам уже бежал какой-то мужчина – скорее всего, продавец.

– Пойдём-ка. Выберем вместе дома. Я принесу тебе каталог книг. Пойдём!

Мы быстро перешли, почти перебежали на другую сторону. Я тащил её за руку, у Алины заплетались ноги.

– Может, вернёмся? – задыхаясь, спросил я, когда мы нырнули в тень густых тополей.

– О нет, – восторженно прошептала она. Глаза у неё были широко раскрыты и по-прежнему блестели, коса растрепались от бега, и щёки наконец разрумянились. Она выглядела почти как обычный подросток… Слегка подвыпивший подросток. – Я хочу ещё!