Игроментариум

Экранный Виктор эффектно развёл руки в стороны, и в контексте сюжета его жест смотрелся крайне мрачно и даже цинично, особенно потому, что следом за ним пошли жуткие сцены школьной стрельбы, снятые с камер наблюдения.

Снова вступила Алиса:

– Нам всем пора понять, что стремление к жестокости, вызванное отрывом от реальности, – очень серьёзная угроза! Заболеванию подвержены даже взрослые люди!

На экране возникли изображения полуголых мужчин и женщин, одетых в кожаные сбруи и латексные костюмы.

– Наши общие с женой друзья… – снова замямлил теле-Виктор. – Они увлекаются ролевыми играми. В детстве они играли в <…> компьютерные <…> а теперь устраивают настоящие ролевые игры, – в экран вплыло коллективное фото друзей Тамары, снятое в лесу и взятое телевизионщиками с её страницы в «Фейсбуке», — уезжают в леса, подальше от города <…> у некоторых есть дети <…> едут в лес прямо с детьми, дети тоже в этом участвуют, играют целыми семьями.

Видеоряд теперь состоял из фасадов секс-шопов, съёмок полицейских облав на подпольные бордели и объявлений о розыске опасных извращенцев. На фоне всего этого безобразия звучал бодрый голос Виктора:

– Игры уже проникли всюду. В наши компьютеры, в телефоны, даже в телевизоры. В них играют миллионы людей <…> миллионы людей ущербны.

Когда поток похабных картинок иссяк, Алиса подвела итог:

– Так что, когда в следующий раз кто-то заговорит с вами о компьютерных играх, помните, что этот человек может оказаться извращенцем, вовлекающим в свои игры ни в чём не повинных детей.

На этом сюжет закончился.

На экране снова была студия программы «Домашние тайны».

– Это, конечно, ужасно! – всплеснула руками ведущая Варвара. – Бедные дети!

– Особенно те, у которых родители – больные извращенцы, – согласилась с ней Изольда.

– Лесные извращенцы, – поправила Варвара, и обе ведущие засмеялись.

Виктор сидел тихо и боялся повернуться к гостям.

Он даже закрыл глаза.

***

– Ну, Витя, ты даёшь! – послышалось за спиной.

– Не ожидал от тебя…

– У меня начальница эту передачу смотрит!

– Витя, ты понимаешь, какая это подстава?

Виктор нашёл в себе силы подняться с дивана. Он медленно развернулся и развёл руками:

– Ребята, вы же понимаете, что я этого не говорил. Я там совсем о другом… Я не думал, что всё так получится.

– Разумеется, не думал! – раздражённо ответил за всех породистый эльф. – Судя по всему, ты вообще не думал, когда соглашался на этот балаган.

– Ошибся слегка, – выдохнул Виктор.

– Вить, ты извини, – продолжил эльф, – но лично мне придётся какое-то время держаться от тебя подальше. Если кто-то у меня в конторе смотрел этот… Это… Вот это вот… Ох, блин, я даже думать об этом не хочу. Всем доброго вечера! Тамара, я поехал.

Породистый эльф вышел, хлопнув дверью. За ним засобирались остальные.

Когда ушёл последний гость, Виктор осмелился выйти из комнаты и застал на кухне плачущую жену. Вид её слез, как обычно, заставил его запаниковать.

– Тамарочка, прости, – залепетал он, – там всё неправда. Это не я! Это всё журналистка! Это она! Она всё подстроила! Честно! Тамарочка, поверь мне! Она дура и стерва!

Тамара подняла на него красные опухшие глаза и тихо сказала:

– Витя, иди спать.

– Но я хочу всё тебе объяснить, – запротестовал Виктор, – ты должна понять…

– Пошёл вон, – тихо, но твёрдо проговорила Тамара.

И Витя пошёл.

Глава 4. Тестовое задание

Алиса пришла в себя в полной темноте.

Сначала она решила, что проснулась посреди ночи, и попыталась перевернуться на другой бок, чтобы продолжить спать. Однако отсутствие подушки и одеяла, а также твёрдый пол под боком дали ей понять, что это не совсем обычное пробуждение.

Алиса вспомнила прозрачного мужичка из телевизора, блестящий металлический шар и взрыв.

Всё это случилось на самом деле! Она была не дома! Алиса села.

Здесь темно или она ослепла? Алиса потрогала руками лицо и не обнаружила повязки. Хорошая новость – глаза были на месте.

Алиса встала на четвереньки и принялась ощупывать пол вокруг себя. Помещение, судя по всему, было обшито кафелем – пальцы скользили по крохотным гладким плиткам с едва заметными швами между ними. Алиса проползла несколько метров и больно стукнулась макушкой о стену. Она ругнулась, потёрла место ушиба, развернулась и поползла вдоль стены.

Через несколько минут Алиса выяснила, что находится в совершенно пустой прямоугольной комнате, метров пять в длину и три метра в ширину. Окон и дверей в помещении не было.

– Как будто на дне бассейна, – пробормотала она, и её голос прозвучал на удивление глухо. Стены комнаты совсем не отражали звук.

Алиса осторожно встала на ноги и ещё раз обошла помещение. Потом она подняла руки и подпрыгнула – её пальцы коснулись плитки. Потолок был очень низким, и после череды прыжков Алисе удалось выяснить, что в нём нет ничего, что хотя бы отдалённо напоминало люк.

Она была замурована.

Её похитили и замуровали.

– Закатали в асфальт, – прошептала Алиса, – вот как это бывает.

Её коллеги часто пользовались идиомами, и фраза про асфальт была одной из самых популярных. Она и сама её частенько произносила:

«Если я сдам текст в таком виде, меня закатают в асфальт».

«Если в кадре снова проскочит рекламный логотип, я тебя лично закатаю в асфальт».

«Они не успели вырезать маты, сюжет пошёл в эфир прямо в таком виде, и их закатали в асфальт».

Раньше это звучало весело, но не теперь, когда перестало быть идиомой. Хотя гладкая поверхность стен совсем не походила на шершавый асфальт, Алиса совершенно точно и самым серьёзным образом была в него закатана.

– Чо теперь делать-то? – тупо спросила она у темноты и едва подавила истеричный смех.

Этот смех рвался из неё, и сдержать его было трудно, но смеяться было нельзя. Алиса боялась, что стоит ей засмеяться, как она тут же сойдёт с ума и когда её найдут, она будет сидеть, обхватив руками колени, смотреть в пустоту и безумно ржать.

Когда её найдут…

А если не найдут?

Алиса бросилась заново ощупывать стены. Она стучала по ним костяшками пальцев, скребла ногтями и даже пинала их босыми ногами, кряхтя от боли и усердия. Это ни к чему не привело, кроме новой вспышки паники. В итоге Алиса всё-таки засмеялась и смеялась так долго, что горло начало саднить, а глаза и щёки зачесались от слёз.

Пережив истерику, она уселась в центре комнаты и постаралась унять дыхание. До неё дошло, что в помещении без окон, дверей и сквозняков рано или поздно должен кончиться кислород – так что его надо экономить. По крайней мере, до тех пор, пока в голову не придёт план спасения.

Вдох-выдох, вдох-выдох.

Ровно и не слишком глубоко.

Вдох-выдох.

Прошёл час или, может быть, день, она не знала, а план спасения так и не придумался. В голову лезли только самые мрачные мысли. Особенно напрягала перспектива удушья, которое страшило Алису больше, чем сама смерть. В карманах её джинсов не нашлось ничего, чем можно было проковырять путь к свободе или хотя бы смертельно навредить самой себе.

В тот момент, когда Алиса начала подумывать о том, что рано или поздно ей придётся разбежаться и убить себя об стену, в комнате включился свет.

***

Помещение выглядело ровно так, как она и представляла.

Пол, стены и потолок покрывали ровные прямоугольники плитки. Их материал был Алисе незнаком – что-то вроде пластмассы, стекла или однородного мрамора, а может, и всего вместе. Поверхность была светло-серой и совершенно матовой, не холодной и не тёплой – просто никакой. Как будто кто-то создал идеальный материал для самого нейтрального в мире интерьера.

Алиса повертела головой в поисках источника света, но не увидела ничего похожего на лампы. Можно было подумать, что светятся сами стены, но они были серыми, скучными, без единого блика. Свет настолько ровно заполнял пространство, что Алиса не смогла найти даже собственную тень. Освещение придало ей оптимизма – раз его включили, значит, она была зачем-то нужна, значит, о ней не забыли. Хотя в помещении не было видеокамер, у неё возникло ощущение, что за ней наблюдают.