Сон «Катрины»

– Папа, я больше не буду плакать, – пообещала Алоя. – Только верни моих друзей к жизни. Пожалуйста, папочка. Мне без них будет очень грустно.

– Как пожелаешь, дорогая, – ответил отец, протягивая дочери руку. – Откуда у тебя это ужасное платье, Алоя?

– Мама говорит, оно красивое. Но в нём я похожа на больного цыплёнка, – со всей детской непосредственностью ответила она. – Оно мне совсем-совсем не нравится, папочка. Однако, матушка сильно расстроится, если я откажусь его надевать.

– Не сомневаюсь, рано или поздно ты найдёшь способ от него избавиться, –  хмыкнул отец. – А теперь пойдём, посмотрим, что же случилось с твоими механическими друзьями.

Маленькая Алоя нетерпеливо схватила отца за руку и повела к своей самой любимой игрушке в доме – большим напольным часам с танцующими автоматонами.

Высокие, тяжёлые и удивительно изящные, часы на плавно изогнутых коротеньких ножках были уникальным творением механики и прекрасным произведением искусства. Гладкий корпус из тёмного лакированного дерева украшал тонкой работы бронзовый орнамент в виде побегов хмеля. На самом верху орнамент сходился красивым треугольником, отчего часы казались ещё выше, чем есть на самом деле. Чуть выпуклая стеклянная дверца отгораживала от внешнего мира циферблат с искусно прочерченными римскими цифрами. Тонкие резные стрелки, неустанно бегущие по кругу, отсчитывая драгоценные мгновения бытия, казались такими острыми, что прикоснувшись к ним, можно было бы поранить палец. Под циферблатом мерно раскачивался тяжёлый маятник, слегка потемневший от времени. Под маятником расположились три пары красивых позолоченных автоматонов, едва ли превышающих своими размерами размер человеческого пальца. Тронутая временем, их некогда ослепительная позолота, потемнела. Но это совершенно не портило их. Скорее, благодаря отпечатку времени они приобрели налёт манящей таинственности, своеобразное историческое очарование. Приводимые в действие при помощи ключа, они танцевали старинный вальс, завораживая своими плавными движениями. Сам ключ был под стать часам. Длиной примерно с ладонь он был весьма увесист, но не лишён того же гармоничного изящества, что и сами часы. Имея три зубца с одной стороны, с другой он был украшен выполненными с поистине ювелирной красотой завитушками.

Часы зловеще молчали. Приблизившись к ним, маленькая Алоя принялась изучать автоматонов. Фигурки замерли в нелепых позах, так и не завершив свой волшебный танец. Помня данное отцу обещание, девочка старательно сдерживала слёзы.

– Я же говорила, что они умерли, – тихо произнесла она.

Отец повернул торчавший из скважины ключ, но тот лишь свободно провернулся, словно внутри часов действительно была пустота и ничего больше. Сосредоточенно хмурясь, Артур открыл боковую стенку, за которой располагался заводной механизм. Оттуда со скрежетом выскочила лопнувшая спираль.

– Какая мелочь, – произнёс Артур. – Не переживай, дитя моё, с твоими друзьями не случилось ничего непоправимого. Я немедленно отправлю кого-нибудь из слуг за мастером, и твоих драгоценных автоматонов быстро вернут к жизни.

– Они смогут танцевать?– неуверенно спросила девочка.

– Конечно, смогут, милая.

– Замечательно, – улыбнулся ребёнок. – Папочка, а ты расскажешь мне о дирижаблях? Мама говорит, что глупо тратить своё время на подобные истории. Но мне очень хочется знать, какие они на самом деле…

Артур вздохнул. Часто его дочь вела себя так, как подобает мальчишкам. Совершенно не боясь испортить очередное нарядное платьице, девочка с поражающим проворством залезала на деревья в саду. Занятиям музыкой и рисованию она предпочитала верховую езду и настойчиво просила отца научить её стрелять из пистолета. Даже к самым красивым куклам Алоя относилась холодно, избрав для себя любимыми игрушками всевозможных автоматонов, заводных зверей и изящные модели поездов и паропланов.

Но главной страстью малышки были дирижабли. Величайшей мечтой Алои было своими глазами увидеть настоящий огромный дирижабль. И в последние месяцы дочь старательно уговаривала отца взять её с собой в Мегаполис, куда Артур частенько наведывался по своим делам. Однако мать девочки упорно настаивала на том, что подобные интересы совершенно не подходят для леди из блестящего высшего света. Алоя, как могла в силу совсем ещё юного возраста, бунтовала против материнских наставлений, не желая привыкать к светской жизни. Своим детским взглядом она безошибочно определяла всё грязное лицемерие, которым были насквозь  пропитаны те, кого её мать называла друзьями семьи. И это лицемерие отталкивало малютку. Люди, больше походившие на неумелых и бездарных актёров дешёвого театра, не вызывали в ней ничего, кроме стойкой неприязни.

– Хорошо, милая. Я обязательно расскажу тебе о дирижаблях, – произнёс отец, про себя отмечая, с каким интересом малышка разглядывала внутренности часов.

Оторвавшись от изучения механизма, девочка осторожно подняла с пола выпавшую спираль. Осмотрев её со всех сторон, Алоя призадумалась.

– Получается, они вовсе не умерли, а просто сломались, – рассуждала она. – И их можно починить, если приладить эту штуку на место. Как жаль, что я не умею ремонтировать часы. Ведь тогда я сумела бы вернуть их к жизни и без помощи механика.

Неожиданная догадка озарила детское личико жизнерадостной улыбкой. Но, сдерживая свой внезапный порыв, малышка промолчала, не желая выдавать отцу свои маленькие секреты. Артур и не настаивал, полагая, что дочь всё расскажет сама, как только наступит подходящее время.

***

Лучший механик города пристально разглядывал повреждённый механизм.

– Какое бессовестное попустительство! – возмущался он. – Неужто в таком большом доме не найдётся человека, который мог бы ухаживать за часовым механизмом должным образом?

Малышка, внимательно следившая за его действиями, прислонившись к противоположной стене, густо покраснела. Неожиданно для себя, Алое стало стыдно за всех обитателей родительского дома. Переборов внутри себя стеснительность, она обратилась к механику:

– Папа много работает, у него совсем нет времени. У служанок множество всяких домашних дел. А мама даже обрадовалась, когда часы встали, – пыталась объяснить девочка. – Она сказала, что эту рухлядь давно пора выбросить.

Мастер окинул малютку быстрым взглядом, но промолчал.

– А я совсем не умею чинить часы, – тихо добавила Алоя.

– Ещё бы девчонка умела ремонтировать часы, – хмыкнул мужчина. – Где это видано, чтобы женщины разбирались в механике?

– Вы говорите совсем как мама! – вспылила девочка.

В её глазах вспыхнул огонёк ярости, будто слова механика стали для неё самым серьёзным и непростительным оскорблением, за которое следовало бы застрелить противника на дуэли.

– О, какой грозный, оказывается, характер у такой хорошенькой девчушки, – насмешливо ответил мужчина.

Совершенно не обращая внимания на его высказывание, Алоя продолжила:

– Если бы я знала, что нужно делать, я бы следила за ними сама! Когда внутри что-то хлопнуло, я страшно перепугалась. Мне казалось, будто мои маленькие друзья умерли, – горячо говорила она. – Они ведь совсем как живые, о них обязательно нужно заботиться. Иначе однажды они совсем поломаются! Вот если бы нашёлся кто-то, кто мог бы научить меня всем тонкостям, я бы никогда в жизни не допустила такой беды.

– Не женское это дело, во всяких железках ковыряться, – отмахнулся мастер.

– Стрелять из револьвера тоже не женское дело! – парировала маленькая Алоя. – И всё же, я уговорила отца научить меня. Так почему бы не найти человека, который научит меня ремонтировать часы? Это ведь гораздо интереснее, чем водить кистью по холсту.

– Сколько вам лет, леди? – задумчиво поинтересовался механик.

– Без малого шесть, – ответила девочка.

Мужчина пожал плечами и жестом подозвал Алою к себе.

– Ну что ж, любознательное создание, сейчас я расскажу тебе, почему сломались твои чудесные автоматоны. Если ты будешь слушать очень внимательно, возможно, мне и удастся кое-чему тебя научить.