Страница 2 из 5
Глава II
НЕБОЛЬШОЙ СЮРПРИЗ
В наши дни прежний дом отдыха «Белое озеро» стали называть пансионатом «Белый городок». Потому что теперь здесь взрослые могли отдыхать со своими детьми (хотя какой уж с детьми отдых, говорит мама).
И этот пансионат в самом деле напоминал небольшой, будто игрушечный городок, окруженный, как старинный замок, бревенчатыми стенами с башнями в виде шахматных фигур. И повсюду в городке находились всякие удовольствия для детей. Тут были аттракционы, магазинчики и кафе, дискотеки, видеотеки, игровые площадки, а в башнях расположились игральные автоматы. В центре городка стоял красивый сказочный теремок, из окошек которого выглядывали и махали лапами Мышки-Норушки, Лягушки-Квакушки и прочие персонажи. Даже почему-то Красная Шапочка. Теремок стоял на краю бассейна. И мелкие детишки скатывались в него из окошек, с разной высоты.
По территории городка разъезжали коляски с лошадьми, старинные автомобили, верховые ослики и пони. И можно было на них кататься сколько влезет. Колясками правили кучера в старинных одеждах и в картузах с козырьками, а машины водили шоферы в кожаных тужурках и в летчицких шлемах с большими очками.
Правда, за все эти удовольствия, как предупредил нас папа, дерут большие денежки.
В дальнем углу городка, среди бритых газонов и стриженых деревьев кучковались жилые домики – крохотные и фанерные. Они были очень хлипкие на вид, но на радость детям весело разрисованы всякими сказочными героями. Домики стояли на улицах с симпатичными названиями: Березовая, Осиновая, Белого тополя, Дубовая и Рябиновая.
Нам достался домик на улице Вязов с зайцем во всю стену. Заяц был какой-то фиолетовый, держал в лапах ярко-красную морковь с ярко-зеленой ботвой, и мордашка у него была ужасно глупая – будто он никак не мог догадаться: что ему с этой ядовитой морковью делать.
– Действительно, – сказала мама, вглядываясь в зайца, – кошмар на улице Вязов.
– Ерунда, – улыбнулся папа. – Просто очень глупый заяц. – Он (папа, а не заяц) поставил чемодан на веранду размером с раскладушку и достал ключи: – Была у зайца избушка лубяная...
– Главное, чтобы не ледяная, – пожелала мама, с сомнением глядя на фанерные стены.
– Ничего! – успокоил ее Алешка. – Сейчас лето. Морозов и метелей нет.
– И бородатые партизаны Давыдова нас не донимают, – поддержал его папа, занося чемодан.
Тут, как показало ближайшее будущее, он оказался не совсем прав. Партизаны, правда, нас не донимали, но нашлись враги пострашнее... Впрочем, не будем забегать вперед, а, как говорит наша классная, разложим все по полочкам...
В домике было две комнаты, каждая размером чуть побольше вагонного купе. В одной из них стоял холодильник, а на нем – телевизор. Эта комната считалась детской, потому что в ней была двухэтажная кровать, а холодильник с телевизором влезли на освободившееся место.
В комнате родителей были нормальные кровати, а между ними – узенькая тумбочка с ночником на ней. И встроенный платяной шкаф.
– Лубяная, ледяная, – проворчала мама и стала разбирать вещи. – Мы как карандаши в одном пенале!
– Как спички в одном коробке! – подхватил Алешка.
– Как патроны в одной обойме! – грозно добавил папа.
А я ничего остроумного придумать не смог. Только подумал, что нашей дружной семье никакие коробки и пеналы не испортят настроения...
Наутро, как обычно, когда мы с папой едем отдыхать, ему позвонили из его любимого Интерпола и вызвали на работу.
А папа как будто знал об этом. Он сказал:
– Машину я оставляю вам, все равно ни у кого из вас нет прав на вождение... Лодку я вам оплатил на весь месяц, но с одним условием – в плавание выходить только в спасательных жилетах! И еще одно условие – всю рыбу в озере не вылавливать, оставить немного и мне.
Мы, конечно, пообещали – нам не трудно, и пошли проводить папу до ворот. Мы с Алешкой шли впереди, а родители сзади и все время вспоминали свою молодость.
– А вот под этой березой, – вздыхая, говорила мама, – мы прятались с тобой от дождя. И ты зачем-то держал надо мной раскрытый зонтик.
– Ага! – радостно соглашался папа. – Не было у нас никакого зонтика. Я держал над тобой свою форменную фуражку. И не под этой березой, а под тем кленом...
– Конечно, – грустно возражала мама, – прошло больше пятнадцати лет. За это время ты многое забыл. Нашу березу, мой зонтик, летний дождь...
Они чуть не поссорились на прощанье из-за несходства своих трогательных воспоминаний. Но какой-то старый бородатый дядька в футболке с волчьей мордой, который не спеша ехал за нами на старинном дамском велосипеде и подслушивал их разговор, сказал:
– Милые мои! Пятнадцать лет! Да эти дерева только в прошлом году высадили! – Обогнал нас на своем драндулете вредный старик и скрылся в направлении озера.
– Врет он все, – сказал папа, когда мы вышли за ворота. – Я отлично помню, как пятнадцать лет назад мы прятались от дождя под березой и я, как дурак, зачем-то держал над тобой раскрытый зонтик!
Мама улыбнулась, поцеловала его и сказала:
– Ты все напутал. Мы стояли под кленом, и ты держал надо мной свою красивую форменную фуражку.
Я ж говорю: нам никакие трудности не страшны! С такими родителями.
Тут подошла черная «Волга», папа нас обнял, сказал, чтобы мы берегли свою маму и его жену, и скрылся в машине за черными стеклами. Мы взяли маму под руки и повели, чтобы развеять ее грусть, в магазинчик, где продавались бейсболки с фирменными знаками «Белого городка». Мама посмотрела на их цену и рассмеялась...
Потом мы пошли на лодочную станцию посмотреть нашу лодку. Лодочником оказался тот самый вредный дед, на велосипеде и с волком на брюхе. Но он был не вредный, а полезный. Даже добрый и внимательный. Да и не очень-то еще дед.
– Вот ваша лодка, – сказал он и подтянул ее за веревку поближе к причалу. – Весла – в будочке, там же и жилеты. В лодке не баловаться, на борта не садиться, с места на место не бегать и не вставать.
Лодка называлась фофан. Название смешное, но сама лодка очень хорошая. Она остойчивая на воде, легкая под веслами и очень красивая своими крутыми ребристыми боками и обрезанной кормой.
– А можно нам сейчас покататься? – спросил Алешка.
– Сколько угодно, – ответил лодочник и пошел за веслами. – А вам, мадам, – посоветовал он маме, когда вернулся на причал, – рекомендую попросить вашу команду сплавать вон за тот островок. За ним находится узкая протока, а в ней, среди густых дерев, вас ожидает приятный сюрприз.
– Большой? – деловито спросил Алешка.
Лодочник подумал немного, поскреб бороду и ответил:
– Небольшой. Но много.
Мы помогли маме сесть на кормовую банку (так называются в лодке скамейки) и отчалили.
Я греб, а Лешка командовал на носу. Лодка шла очень послушно, прямо с удовольствием скользила по кристальной воде, в которой отражались красивые берега. А над нами кружили белокурые, как сказал Алешка, чайки.
За островком, заросшим камышами, в озеро вливался узкий ручеек, а по его берегам стояли плакучие деревья и купали свои ветки в темной воде. Ручеек был такой узкий, а деревья над ним так тесно сплелись своими густыми кронами, что мы плыли будто в темно-зеленом тоннеле.
Мама вздыхала от удовольствия и опустила руку за борт. За ее ладонью оставался на неподвижной воде узкий, расплывающийся след.
– А где сюрприз-то? – спросил Алешка.
– Вот он! – с восхищением произнесла мама.
Впереди вся поверхность ручья была покрыта белоснежными кувшинками.
Мама не утерпела, вытащила одну из них из воды и вплела в свои красивые волосы. И стала похожа на ту студентку, которая пятнадцать лет назад стояла с курсантом милиции под березой. Или под кленом. А может, под зонтом или милицейской фуражкой...
Это был последний спокойный день в мирном пансионате «Белый городок». Но мы этого еще не знали...