Подводный город Протто

Затем приоткрыл один глаз и печально произнес:

– Мне что, теперь придется взять тебя в жены?

– Ну, Зорго. Перестань, – смутилась Тэя. – Я не хотела тебя целовать. Ты сам подставил голову.

– Не слушай его, милая, – Эрто погладил сестренку. – Он просто дурачится. На самом деле ему понравилось. Ведь так, Зорго? – И эльф незаметно погрозил крысу кулаком.

Тот поднялся с земли, стряхнул сухой прошлогодний сор и тронул Тэю за ногу.

– Все хорошо, солнце мое. Мы любим тебя, – крыс помолчал. – Я знаю, тебе не терпится проверить действие свистка, но дай домовому закончить дневные дела. Позови его вечером, когда ляжешь в постельку, и он расскажет тебе чудесную историю перед сном.

Шрам в виде подковки от передних резцов тролля остался у А-йА-йА на большом пальце правой ноги. Домовые не признают обуви, и крыс иногда видел на мокрой земле след с морщинками. Глядя на него, он произносил к недоумению окружающих: «Не видать вам мохноногой лошадки как своих ушей». В это время всем казалось, будто чуть слышный смех исчезает вдали, только Туола незаметно улыбалась словам крыса.

Зорго помолчал и неожиданно предложил:

– Кстати, о чудесных историях. У меня их тоже немало. Хотите послушать?

Тэя сбегала за креслом и пледом для него, и друзья расположились около мастерской. Оставила свои дела Туола, пришли Туорго и Нея. Все знали, что если крыс возьмется что-то рассказать, то это будет удивительная история.

Подводный город

Я родился в подводном городе Протто. Вы и не слыхали о его существовании. Откуда вам знать о мире, которого никто не видел. Мой дед, Старый Зорго, говорил, что когда-то давно, во времена его юности, город стоял на острове. Однажды его жители – они называли себя эо – решили уйти. Закрыли остров куполом и опустились на дно океана. Крысы остались с ними. У них не было выбора.

Огромная полусфера закрывала город, защищая нас от давления воды. Широкие радиальные проспекты, идущие от центральной Храмовой площади, делили город на секторы: Южный, Северный, Западный и Восточный. Четыре кольцевых улицы концентрическими кругами опоясывали город, соединяя жилые районы и промышленные зоны.

Мы, крысы, селились в южной части. Когда-то эо тоже жили там. Но однажды они ушли в Северный сектор. Нам остались их заброшенные жилища и окаменевшие сады. К тому же южная фабрика – автомат по переработке пищевых отходов, вечный источник нашего кулинарного вдохновения, продолжала свою работу. Что еще нужно для счастья?

Но было в нашем районе еще кое-что, что притягивало нас, будило фантазию и разжигало любопытство. Это завод по ремонту машин. Его тихое гудение сопровождало нашу жизнь с рождения. Каждый вечер перед воротами цеха зависали четырехмоторные аппараты – беспилотные коптеры. Они осторожно опускали на землю неподвижные, потерявшие способность выполнять свою работу машины.

Площадка перед заводом напоминала музей ископаемых древности. Мы часто приходили сюда взглянуть на мертвые машины. Шли между рядами робокотов и робопсов, застывших в нелепых позах, смотрели в их потухшие глаза. Наши дети заглядывали в страшные пасти, а взрослые вспоминали стычки с этими механическими убийцами. Мы разглядывали ремонтных роботов, уборщиков домов и улиц. Они стояли, обреченно опустив ставшие вдруг бесполезными трудолюбивые руки.

Однажды беспилотники привезли два изувеченных коптера: красный патрульный и зеленый семейный. Авария превратила их в груду искореженного металла. Их воздушные винты были разрушены. Корпуса раздавлены. Следы крови на сиденьях говорили о трагедии.

Вся эта мертвая армия механических помощников эо терпеливо ждала своей очереди, пока завод неторопливо вбирал их в себя, чтобы вернуть к жизни.

Внутри цеха было еще интересней. Мы, как завороженные, могли часами наблюдать за движением конвейерной ленты. Она текла, как река. По ней плыли машины. Роботы, стоящие вдоль конвейера, вскрывали манипуляторами их корпуса. Доставали механические внутренности. Смазывали и заменяли детали. Тонкими гибкими щупальцами касались они электронных схем, заменяя неисправные элементы. Машины на конвейере постепенно оживали. Их глаза зажигались. Робокоты и робопсы вставали на послушные лапы, поднимали головы. Их датчики приходили в движение. Коптеры включали свои воздушные винты, словно пытаясь улететь. Возвращенные к жизни, сходили они с конвейера, сверкая новой краской и свежей смазкой, и направлялись на склад готовой продукции. Там они терпеливо ждали утра, чтобы выпускающий робот отправил их домой, к хозяевам. Чтобы их жизнь снова обрела смысл.

В своем районе мы могли делать что хотели. Нельзя было только мешать работе заводов. После одного случая мы это хорошо усвоили – крыса два раза не наступает на собственный хвост.

Нас подвело любопытство. Мы хотели знать, как работают машины эо. Как можно управлять ими. Решили утащить робокота с ремонтного завода и разобрать его. Все началось неплохо. Группа захвата подняла кота с конвейера и потащила к выходу. Но не удержала и уронила. Кот упал на какие-то движущиеся части. Что-то затрещало. Лента конвейера встала дыбом. Машины стали валиться с нее, опрокидывая ремонтных роботов. В довершение всего где-то замкнуло электропитание. Искры взлетели столбом до самой крыши. Начался пожар. Включилась система тушения. Завод встал.

Наверное, это переполнило чашу терпения горожан, и они решили покончить с нами. Эо направили в Южный сектор строительные машины. Те начали разрушать дома, в которых мы селились. Робопсы гоняли нас по всему району. Мой дед – он был у нас за главного – смог отбиться: по подземным каналам мы проникли в центр города и отрубили электроснабжение площадок, на которых заряжались псы и машины. Эо были вынуждены свернуть операцию. Но много наших тогда погибло.

Потом все наладилось. Просто надо было соблюдать пару правил: не трогать заводы и открыто не лезть в жилые кварталы. Периодически над нами зависали коптеры и поливали какой-то дрянью. Она щипала глаза и раны, но это была просто жидкость от блох. Мы терпеливо сносили экзекуцию. Это была часть молчаливого уговора. Никто не хотел войны. Мы знали, что наша жизнь зависит от жителей города, а те понимали, чем может закончиться для них попытка уничтожить крыс, – все подземные коммуникации были в наших лапах.

Паутинка

Мы очень хотели понять, чем живут эо. Тайно проникали в их дома и храм, на заводы и в лаборатории, наблюдали за тем, что они делают, но это мало помогало. Они казались нам странными. Высокие и худые – с такими и крысенок справится. Мужчины и женщины, старики и дети – внешне они мало отличались друг от друга. Безволосая голова, большие глаза с переливчатой радужкой и черными, как глубины океана, зрачками. Тонкие бескровные губы. Эо не произносили ни звука, но хорошо понимали друг друга. Нас они не слышали. Похоже, их небольшие ушные раковины были потерявшими значение рудиментами. Их тонкие руки, худые ноги не смогли бы помочь, если бы машины перестали заботиться о них. Машины выполняли их беззвучные команды. Делали всю работу: снабжали едой, убирали в домах, ремонтировали сломавшиеся механизмы. Берегли их покой, изгоняя нас в Южный сектор. Одетые в одинаковые легкие ниспадающие одежды, эо проводили много времени в молчаливых играх с магическими картами и посещениях храма. Нам они казались счастливчиками. Их жизнь – прекрасной и таинственной.

Я был подростком, когда меня приняли юниором в разведывательную группу. Отправляли на несложные задания: наблюдать, что происходит у эо, и докладывать командиру Зигу. Мой дед, Старый Зорго, поговаривал: «Одна моя знакомая курица научила меня простой истине: если ты не понимаешь соседей, то не удивляйся, если однажды окажется, что ты для них просто еда». Мы спрашивали: «Кто такая курица?» А дед только посмеивался: «Там, наверху, откуда пришли мы и эо, огромный мир. Разных живых существ там больше, чем волос на теле всех крыс здесь. И курица считается не самой умной. Но важно не это, а то, что иногда опыт курицы важнее мнения сотен мудрецов».