Страница 7 из 12
Наверное, лучше Катюхе. Но в однозначности её мнения я не слишком уверена. А вдруг как раз это и не плохо? Доказывая что-то ей, заодно докажу и себе. Такое всегда работает.
Нахожу нужный номер, тычу пальцем в значок вызова, слушаю уходящие вдаль гудки, прерываемые щелчком, после которого бесстрастный женский голос начинает вещать «В данный момент…» и прочее бла-бла-бла.
Облом. Но я не тороплюсь откладывать телефон, пялюсь в погасший экран, вздыхаю украдкой, отвожу взгляд, но он упрямо возвращается к мобильнику.
Ладно. Опять включаю его, захожу в интернет. Хотя старательно себя убеждаю, что делаю это просто так, но на самом-то деле понимаю, что нет, целенаправленно.
9
Женя
Он до сих пор у меня в друзьях. Тут можно наврать – опять же, себе – что не разорвала эту последнюю связь чисто по забывчивости. Но ведь тогда бы я и не знала, где следует искать. Стиснув зубы и мысленно твердя, что это просто из любопытства, последний раз и больше вообще никогда, заглядываю в его профиль.
На аватарке всё та же картинка «ни о чём», на стене тоже мало примечательного. Он и раньше редко выкладывал посты, и сейчас ничего не изменилось, по-прежнему только какая-то чисто пацанья ерунда.
А что я хотела найти? Деструктивные печальные картинки, говорящие о том, как ему плохо без меня? Или, наоборот, свежие фоточки с…
К чёрту! Вот оно мне надо – расковыривать едва зажившую рану? Ещё недостаточно времени прошло – совершенно недостаточно – чтобы я могла рассуждать философски и пересказывать случившееся, как назидательную историю для потомков.
Удаляюсь из друзей, затем выкидываю его из подписчиков. Пусть и тут катится в чёрный список. Ну да, данный жест выглядит почти театрально и слишком красноречиво. Да мне-то плевать, что он там может подумать. И не только он.
«Сенечка»! Надо ж было маме его так назвать! И зачем она вообще про него упомянула? Всё из-за этой её дурацкой идеи. Теперь, вместо того, чтобы разрабатывать хитроумный план, как избавиться от навязанного мне соседа, я страдаю всякой фигнёй. И отвлечься никак не получается.
Пойти, что ли, прогуляться? Я же как раз в магазин собиралась.
В общем, спасибо, милая мама! Весь вечер мысли занятыми только одним. Сбиваюсь на них, даже когда смотрю нарочно включённый фильм: периодически перестаю следить за происходящим на экране, задумавшись о своём. И, предсказуемо, заснуть долго не получается, и во сне из дальних закоулков сознания выползает всякая лабуда.
По-моему, за ночь я просыпалась раз десять и слышала, как Рома вернулся с работы. Или откуда там? И даже немного напряглась.
Конечно, дверь в мою комнату тоже запирается, и я этим не преминула воспользоваться. Зачем зря рисковать? Но вырубилась я, похоже, раньше, чем он перестал бродить по квартире.
Не, я реально до ужаса наивная и доверчивая, и жизнь меня ничему не учит.
Утром я опять, забывшись, выпираюсь из комнаты полуодетая. Хорошо, что взгляд вовремя натыкается на стоящие под вешалкой мужские кроссовки. Поспешно ретируюсь назад к себе.
Блин, Женя! Проснуться мало, надо ещё включить мозги.
Хотя соседа не слышно и не видно ближайшие часа полтора-два, но потом и он появляется. Волосы встрёпаны, щека помята, только один глаз открыт и тот не до конца, а второй, похоже, ещё спит.
Рома натыкается на меня, встряхивает головой, хмурит брови и произносит чуть хрипловато:
– Доброе утро.
– Полдень уже, – сообщаю я, проходя мимо него в сторону кухни, и слышу вдогонку, обиженно-оправдательное:
– Ну я же только в пять пришёл.
Через несколько минут и он вваливается на кухню, интересуется озадаченно:
– Ты почему здесь?
Всё-таки надеялся, что с утра пораньше я освобожу жилплощадь или растаю, как страшный сон?
– А где мне быть?
– Как где? На учёбе, – поясняет он невозмутимо, а я киваю в ответ:
– Ага. Ничего, что август ещё, а занятия обычно с первого сентября начинаются?
– Ну да, точно, – произносит он, ерошит пятернёй волосы у себя на макушке, будто тоже запоздало пытается включить мозги, а потом по-хозяйски уверенно лезет в шкаф, между делом спрашивая: – А ты почему такая?
– Какая?
Неприветливая, язвительная, вредная?
– Вроде бы расстроенная.
Он достаёт большую турку, кофемолку, на меня даже не смотрит. И когда только успел разглядеть и понять?
Не знаю, почему меня раздражает этот факт. По-моему, действительно неприятно, когда близкие не замечают, им некогда, или всё равно, или они не придают значения, а кто-то посторонний вот так мимоходом одним не до конца проснувшимся глазом всё сразу видит.
Неужели и тут последствия чрезмерной обнажённости нашей первой встречи?
– Это у тебя профессиональное? Сразу в душу лезть.
Рома разворачивается, смотрит вопросительно, но даже без тени обиды, потом пожимает плечами.
– Может быть. Но не хочешь, не говори. – И, сдвигаясь в сторону плиты, с прежней невозмутимостью уточняет: – На тебя кофе варить?
А я раздражаюсь ещё сильнее.
– А ты почему такой? – повторяю за ним с вызовом, стараясь перекрыть рычание кофемолки. – Заботливый, предупредительный.
Он опять пожимает плечами.
– Ты же сама сказала, что профессиональное. – Оглядывается и невинно приподняв брови, предлагает: – Если тебя смущает, можешь пока что-нибудь поесть приготовить.
– Кашку сварить? – уточняю ехидно.
– Да хоть бы и кашку, – легко соглашается Рома. – Я не против.
Уверен, что я просто прикалываюсь, и можно на моё сердитое шипение не обращать внимания.
– Не надо мне кофе. Я уже пила, – заявляю и вытаскиваю из сушилки глубокую стеклянную миску.
Овсяные хлопья у меня есть, насыпаю их, заливаю молоком, чуть-чуть соли, немного сахара.
– Изюм добавлять?
Рома удивлённо вскидывается, на секунду забывает про свою турку.
– А ты, что, реально…
– А ты думал, что один на свете такой благородный филантроп?
– Нет, но…
– Так добавлять? – перебиваю безжалостно. – Здесь ещё осталось немножко.
– Ну, если не жалко, добавляй.
– Представляешь, не жалко.
Я высыпаю из пакетика остатки изюма. Вообще-то можно ещё цукаты, порезанную курагу и чернослив, но у меня их сейчас точно нет. Ставлю миску в микроволновку, включаю таймер и жму на «Старт».
Рома с любопытством косится в мою сторону. Или с насторожённостью? Вычисляет не успела ли я ему между делом подсыпать в еду отраву или, на крайний случай, мощное слабительное. Но со мной всегда так: умные мысли приходят слишком поздно. А если честно – да никогда я не скачусь до подобных глупостей!
Невидящим взглядом слежу, как вращается миска, когда сбоку опять прилетает:
– Так что у тебя действительно случилось?
10
Женя
Микроволновка сигнализирует тройным резким писком, что блюдо готово. Вынимаю кашу и ставлю на стол: «Овсянка, сэр!» Но вслух произношу не это, а совсем другое:
– Мама у меня случилась.
– В смысле?
На мгновенье замираю возле стола. Решаю не просто уйти или остаться. Я ведь не только кофе уже выпила, но и позавтракала. Скорее размышляю – а может, и правда рассказать?
Раз подруги слишком заняты, мама – не вариант, а Рома… Он же мне в принципе никто, всё равно что случайный попутчик в поезде дальнего следования. А ведь считается, что именно с такими людьми лучше всего разговаривать по душам, делиться секретами и сомнениями. Их не касается, поэтому они не предвзяты и тоже предельно честны и искренни в своём мнении.
Какой смысл стесняться, если, когда поезд остановится на нужной станции, мы покинем вагон, разойдёмся в разные стороны и не встретимся больше никогда?
Хотя с Ромой мы, конечно, не едем, а живём в одной квартире, и вряд ли время нашего совместного пути ограничится парой дней. Но я ж и не собираюсь слишком с ним откровенничать, а в том, что я говорю, нет ничего особенного.