Страница 11 из 20
– Мы вышли на большую равнину. Впереди нет ни скал, ни холмов. За этой равниной лежит Великий Южный океан. Мы почти добрались до него, – сказал Ирмон.
Ирмон и Кризильда направились вперёд, по снежной равнине. Местами, где не было снега, а лежал лёд, они, несколько раз, поскользнувшись, едва не упали.
Они шли по равнине пять дней. Питались они мороженым мясом иргрона, а ночевали на снегу. Кризильда стала жаловаться, что устала. Однако Ирмон уговаривал её потерпеть. Возвращаться домой было нельзя, а другие племена зензибов редко принимали к себе беглецов. И вдруг юноша увидел впереди рябившее на ветру странное поле, на котором не лежал снег.
– Что там, впереди? Там нет льда и снега? – удивилась Кризильда.
– Возможно, это и есть океан, – проговорил Ирмон.
– Серая равнина, что лежит впереди – и есть океан?
– Наверно. А там, посреди океана, в туманной дымке я вижу какие-то скалы. Они так же красивы, как и ночное небесное сияние над нашим поселением!
Ирмон и Кризильда подошли к краю ледяной равнины. К их ногам лениво подкатывались невысокие пенящиеся волны. Ирмон, опустился на колени, зачерпнул в ладонь воду, попробовал её на вкус и поморщился.
– Вода здесь солоней, чем в горячих источниках, – сказал Ирмон.
– Здесь так много воды! – воскликнула Кризильда.
– Нам надо добраться до тех скалистых островков, которые торчат посреди воды. Посмотри, как они красивы!
– Действительно, эти островки очень красивы, – согласилась Кризильда.
– Надо попробовать добраться до ближайшего из них, – предложил Ирмон, трогая ногой воду.
– Ну, как? – поинтересовалась Кризильда.
– Вода тёплая. Можно идти к острову, – сказал Ирмон и, подняв копьё над головой, смело шагнул в воду
Кризильда не успела опомниться, как её возлюбленный мохнатый зензиб, булькнув, ушёл с головой под воду. Он тут же вынырнул и забил руками по воде. Ирмон попытался ухватиться за кромку прибрежного льда, но тот ломался и крошился. Кризильда наклонилась и протянула ему руку. Ирмон не принял её помощь, а протянул руку дальше, опёрся на более прочный лёд и, выбрался на берег.
Кризильда заметила, как из воды показалась чёрная блестящая голова крупного чудища, которое распахнуло пасть с несколькими рядами острых зубов, а затем, взглянув жёлтыми глазищами на зензибов, скрылось под водой.
Ирмон сел на лёд и положил рядом с собой копьё. С его белой шерсти стекали капельки воды. Кризильда села рядом с ним.
– Тебя сейчас едва не сожрало чудище! – воскликнула она. – В океане обитают звери не менее страшные, чем иргроны.
– Страшнее иргрона зверя нет, – уверенно произнёс Ирмон.
– Ты просто не заметил чёрную безволосую тупорылую морду с зубастой пастью.
– Я ничего не видел. Здесь оказалось слишком глубоко. Я едва не утонул…
– Вставай!
– Позволь мне посидеть на ветру. Я наслаждаюсь прохладой и отдыхаю от тёплой воды, – сказал Ирмон.
В это время Кризильда услышала треск и встревожилась:
– Ты слышал звук?
– Да. Что-то потрескивает.
– Вставай! Это трещит лёд! – закричала Кризильда.
Ирмон поднялся. И тут же раздался громкий треск, и позади зензибов по льду пробежала трещина. Оторвавшаяся от припая льдина покачнулась и поплыла в океан. Копьё Ирмона провалилось в трещину и ушло под воду…
Юрчиков напугал жену, вскрикнув во сне…
Овсянников во сне стал размахивать руками и сбросил с себя одеяло…
Кризильда и Ирмон заворожённо наблюдали за тем, как льдина, на которой они оказались, постепенно удаляется от берега.
Вскоре от льдины стали откалываться большие глыбы. Несчастные влюблённые с ужасом смотрели на таявшую на глазах льдину и готовились умереть. Они сели, обнялись и прикрыли глаза, потому что Оритиба источала яркий свет.
Они не заметили, как маленькая льдина приблизилась к скалистому острову с узкой полосой песчаного берега, усеянного крупными камнями, которые были покрыты зелёным мхом и оранжевыми лишайниками. Лишь когда льдина стукнулась о прибрежный валун, они открыли глаза.
– Вот это да! – прошептал изумлённый Ирмон, увидевший столько красок сразу и не на ночном небе, а на прибрежных камнях среди дня.
– Откуда здесь такая красота? – удивилась Кризильда.
Ирмон ступил на жёлтый песок и позвал Кризильду:
– Иди сюда!
Кризильда шагнула в объятия Ирмона, и он поцеловал её.
– Пойдём дальше! Здесь так красиво! – воскликнула Кризильда.
Взявшись за руки, они пошли по жёлтому песку, обходя крупные валуны. Возле берега возвышались отвесные скалы, поросшие густым зелёным мхом и оранжевыми лишайниками. Это было очень красиво. Ирмон и Кризильда не переставали восхищаться этим чудом. На островке не было каменных деревьев, снега и льда. Это тоже было удивительно.
Они быстро обошли небольшой островок и вернулись на то же самое место, где их ожидала прибитая волнами и течением к берегу льдина, на которой они прибыли на островок.
Прибитая к берегу льдина стала ещё меньше. Она подтаяла и стала рыхлой.
– А чем мы будем питаться? – спросила Кризильда.
– Мы станем есть вот эти странные пружинистые зелёные ростки и оранжевые лишайники, – сказал Ирмон и, нагнувшись, сорвал и принялся жевать мох.
Пожевав мох, он попытался его проглотить, но не смог и сплюнул его на песок.
– Мы здесь умрём от голода? – с тревогой спросила Кризильда.
– Вряд ли. Видишь, неподалёку опустилась стая белокрылых птиц. Я сейчас поймаю одну из них, – пообещал Ирмон.
– Чем же ты убьёшь птицу? У тебя нет копья и его не из чего сделать. Ведь здесь нет каменных деревьев.
– Я всё-таки попробую, – сказал Ирмон и направился к птицам.
Он подкрался к белоснежным птицам с большими клювами. Некоторые птицы щипали мох, росший на камнях. Эти птицы питались скудной растительностью. Их можно было подбить, подкравшись и метнув в стаю копьё. Однако копья у Ирмона не было, и он поднял с песка красивый оранжевый камень, покрытый лишайником.
Юный зензиб прицелился и метнул в птиц камень, но промахнулся. Стая взлетела и унеслась в сторону заснеженного берега, едва заметного в туманной дымке на горизонте.
Грустный юноша вернулся к Кризильде. Увидев, что Ирмон идёт с пустыми руками, она всё поняла и ничего не сказала.
В следующие несколько дней птицы ни разу не садились на остров. В воде, возле берега, среди песка и камешков носились прыткие многоножки, которые разбегались, как только над ними нависала тень. Поймать их тоже было невозможно. Пленники красивого острова, поначалу жевали и глотали зелёный мох, но потом они почувствовали себя плохо.
– Я, кажется, отравилась, – сказала спустя много дней, Кризильда. – У меня кружится голова, и всё вокруг я вижу в тумане.
– Это от голода, – сказал Ирмон.
Он сел на песок, прислонившись спиной к большому валуну, и обнял за плечи свою любимую. Кризильда положила к нему на плечо голову и задремала, а потом Ирмон почувствовал, что её голова стала слишком тяжёлой. Он потрогал её и понял, что она холоднее, чем камень. Кризильда не спала. Она умерла.
Ирмон хотел зарыдать, но у него не было сил даже на это. Голова у него кружилась, и в висках он ощущал назойливое постукивание.
– Что же ты посоветовал нам, старый Гулду? Неужели ты был заодно с Артикусом, и он только делал вид, что хочет спасти свою дочь, а уничтожить лишь меня? – думал Ирмон.
Мысли путались, и он долго попытался вспомнить, что же именно сказал ему старый Гулду.
Наконец, он вздрогнул, вспомнив слова старого Гулду, и проговорил:
– Он мудр, старый Гулду. Если бы мы остались среди тьмы и вечных снегов, то страдали бы всю жизнь. А здесь мы увидели необычайную красоту, и среди этой красоты мы с Кризильдой останемся вместе навечно. Он оказался прав, старый Гулду.
Ирмон улыбнулся и закрыл глаза…
На следующее утро, словно почуяв, что опасности для них больше нет, белокрылые птицы прилетели на остров. Стая опустилась на берег, неподалёку от сидевших в обнимку двух зензибов, которые опирались спинами на большой валун. Казалось, будто юные зензибы смотрят в сторону далёкого заснеженного берега. А, возможно, они смотрели ещё дальше – туда, откуда они принесли на красивый островок свою любовь и несбывшиеся мечты. Они смотрели вдаль, где царит вечный мороз, а тьма бывает такой долгой, что кажется, будто больше никогда не взойдёт над ледяным миром тусклое светило.