Страница 4 из 16
Подарок зашел сразу. Только со скоростью Рыжий немного не угадал. Стоило только Одуванчику сказать первую фразу, как он тут же начал обгонять ленту беговой дорожки, врезаясь в поручень спереди.
– А можно чуть быстрее? – спросил он у Рыжего.
Рыжий без труда наклацал 8 км/час. Дело пошло.
– Этот Пегас так до вечера скакать будет, – предположил Сухой.
– Через час сдохнет, – ту же оспорил Рыжий.
– Ставишь?
– Весь свой выигрыш, – уверенно заявил Рыжий.
– Не катит! Ты мухлевал! – выдвинул протест Сухой.
– Чё, сдулся?
– Я?! – Сухой аж подпрыгнул от такого заявления. – Банк – на кон! – Сухой хлопнул по карману, который отозвался мелодичным звоном монет. – Ставка принята! Игра началась, господа! – торжественно заявил он, всем своим видом давая понять оппоненту, что уж в этот раз он обязательно победит.
– Мальчики! За работу! – крикнула стихийному собранию строгая женщина, сидевшая за большой стойкой в коридоре. От женщины исходила аура строгости и начальственности. Волосы, аккуратно завязанные в «гульку», строгое деловое платье нейтрального цвета… даже маникюр строгий, чтобы не бросался в глаза, но тем не менее вызывал уважение. Мимика женщины была столь же выдержанна, сколь и ее облачение. Подчеркнуто-уважительная строгость, присущая, пожалуй, только людям строгих нравов. В каждом сказанном ею слове, в каждой букве сквозила какая-то начальственность, манера держать себя недосягаемо высоко и решимость не принимать никаких возражений. Всё, решительно всё в этой женщине говорило о её начальственном положении и о её непререкаемом авторитете в этом обществе. Начальница наивысшего пошиба!
Все без спора тут же отправились по своим делам.
Рыжий, всякий раз проходя мимо беговой дорожки, незаметно для всех добавлял скорость. И до 15 км/ч Одуванчик мужественно справлялся технически безупречной спортивной ходьбой. Увы, всему есть предел. Дальнейшее ускорение ленты вынудило Одуванчика перейти на бег, чему он поначалу даже был рад. Однако когда отметка скорости достигла отметки 20 км/ч, даже этот породистый рысак слегка занервничал. Одуванчик еще никогда не бегал так резво. И «дыхалка» Пегаса с каждой минутой стала предательски сдавать, что весьма радовало то и дело проходившего мимо Рыжего.
Не прошло и часа, как на скорости 25 км/ч взмокший и запыхавшийся Одуванчик соскочил с тренажера со словами: «Пожалуй, все!».
– О спорт! Ты – жизнь! – радостно провозгласил улыбающийся Рыжий, подходя к Сухому с развернутой кверху ладонью. Сухой бубнил что-то нечленораздельное себе под нос, хмурился и ожесточенно звенел мелочью в кармане.
– Ну, давай уже, казино! – поторапливал Сухого Рыжий.
– На, крохобор! – буркнул Сухой и насыпал Рыжему полную ладонь мелочи. – Можешь пересчитать.
– Я тебе верю, мой невезучий друг! – ласково сказал Рыжий, ссыпал добычу в карман плаща и с силой треснул по нему. Карман отозвался чарующим перезвоном монет, от которого Сухого тут же передернуло и перекривило, как черта от колокольного звона.
– Не грусти, изящный! – Рыжий дружески похлопал Сухого по плечу. – Пойдем лучше поможем нашей лялечке с выбором.
И два непрезентабельных гражданина отправились к большой стойке в коридоре, возле которой уже мялись Светлый с Одуванчиком и подпрыгивала от радости Феечка.
– Настоящая работа! Настоящий подопечный! – радовалась Феечка, прошедшая теоретическую подготовку и допущенная Одуванчиком к своему первому самостоятельному делу.
– Прошу выдать нам на выбор свободные от опеки дела! – торжественно заявил Одуванчик Начальнице, сидевшей за стойкой.
– Бесперспективных, – прикрыв рот ладонью, тихонько добавил Сухой.
Начальница, которая все время была чем-то занята, на мгновение оторвалась от работы, живо нырнула под стол и вывалила на стойку целую стопку папок в разнообразных переплетах. Все тут же принялись выбирать, наперебой советуя Феечке, кого стоит брать для первого опыта.
– Бери бабку, – настойчиво советовал Сухой, потрясая увесистой папкой в сером переплете, – она скоро ласты склеит, работы с ней не много.
– Бабку? – с недоверием спросила Феечка.
– Ну конечно! – без тени сомнения подтвердил выбор Сухой. – С ней хлопот не будет! Не успеешь вспотеть, как она к нам отправится. Со дня на день.
– У-ууу, – недовольно замычала Феечка.
– Да чего ты кривишься?! Классный вариант! – не унимался Сухой. – Она в молодости танцовщицей была. Ты посидишь, а она тебе расскажет, как она с отставным полковником в Париже танго плясала. Тебе только слушать и придется. Никаких забот! А если чего, мы ее живо прикончим и косячки всякие подотрем.
– Скучно, – недовольно протянула Феечка.
– Безопасно! – возразил Сухой.
– А вот, как по мне, классный вариант, – вмешался Светлый, презентуя Феечке папку в светло-синем переплете, – монтажник-высотник, молодой красавец, не пьет, не женат…
– Ты ее сватаешь или работу ей ищешь? – вмешался в разговор Рыжий, покуривая отвратительную на запах сигарету.
– Ну ладно, – обиженно заявил Светлый, отправляя папку на место, – не хотите – как хотите, я не настаиваю.
– А может, мальчика? – Одуванчик теребил в руках белую папку.
– Полного? С мамой-одиночкой? Из кардиологии? – тут же стал расспрашивать Светлый.
– Да, – подозрительно ответил Одуванчик, – а что?
– Положи на место, – не громко, но настойчиво посоветовал Светлый.
– Ты метил?
Светлый кивнул и улыбнулся в извинение.
– А может, этот? – Феечка схватила папку в черном переплете.
– Фу, фу, фу! – тут же отозвался из-за спины куривший Рыжий, который самоустранился от мук выбора, став «заспинным» голосом разума.
– Твоё? – с осторожностью спросила Феечка.
Рыжий показал пальцем на Сухого, который был занят чтением бабкиных мемуаров.
– Ой! – вскрикнула Феечка, быстро положила папку на стойку и брезгливо обтерла руки друг об дружку.
– А может… – начал Светлый.
– А может, почтенные педагоги дадут возможность студентке самой билет вытащить? – перебил его Рыжий.
– Ну-ууу, пусть тянет, – согласился Светлый.
– Да, да, пусть сама решит, – подхватил Одуванчик.
– Её геморрой, пусть сама выбирает, – как всегда, полным оптимизма голосом, высказался Сухой.
Феечка стала возле папок, закрыла глаза, протянула к делам руки и доверилась его величеству Случаю. Как студент, который либо знает все, либо не знает ничего, Феечка в своем выборе целиком и полностью отдалась интуиции. Все присутствовавшие замерли. Такой момент!
Феечка в мыслях хотела представить себе свой выбор, хотела угадать цвет папки, хотела… да много чего хотела. Но она даже не успела прокрутить первую мысль, как смачно, совершенно неожиданно, во все легкие, едва не порвав голосовые связки, громко чихнула.
– Апчхи!
Необычайно могучий чих, налетевший так внезапно, едва не сбил с ног красивую, но чрезвычайно хрупкую девушку. Чтобы не упасть, Феечка совершенно не глядя, схватилась одной рукой за стойку, уронив руку на что-то мягкое. Открыв глаза и наведя резкость, Феечка увидела под рукой небольшую папочку в нежно-рыжем переплете с маленькой бабочкой на обложке.
Дрожащей от волнения рукой Феечка раскрыла эту небольшую папочку. Разноцветные пылинки-блестки, покоившиеся меж страниц, взмыли в воздух, явив взору собравшихся совершенно потрясающую картину.
– Боже, какая прелесть! – всплеснула руками Феечка.
– А что? А ничего! – одобрил Светлый.
– Вариант, – с долей предосторожности сказал Одуванчик.
– Беда! – как всегда, с оптимизмом высказался Сухой.
С живой, на редкость реалистичной картинки, повисшей в воздухе, приветливо улыбалась озорная рыжая девочка с косичками. Просто девочка, просто с косичками, с конопушками, вздернутым носиком и совершенно очаровательной улыбкой. Еще одно маленькое дитя большого солнца.
– Какая прелесть! – Феечка от умиления звонко уронила на пол маленькую слезинку-кристаллик. – Она моя! Я ее никому не отдам!