Женщина мира

– Я не мог иначе! – фигура начинала злиться на своего собеседника.

– Конечно, не мог. Ты слаб, а потому живёшь сердцем. Ты зависим.

– Кем ты возомнил себя?!

Человек с размаху кинул бутылку в зеркало. Стекло лопнуло, осколки звонко посыпались на пол. Фигура поднялась, схватившись за голову. Мелкие крупицы стекла впивались в ноги. В глазах двоилось. В комнате стоял резкий запах спирта.

– Что вам всем от меня нужно? – крик прорезал ночную тишину.

Не в силах совладать с собственным бессилием, человек начал крушить обстановку жилища. Стоял жуткий грохот, от которого проснулись соседи.

Проехавшая под окнами дома машина добавила в помещение света. На кровати, раскинувшись, в собственной крови лежала молодая девушка. Глаза её были полуприкрыты.

– Настенька! – тихо прошептал мужчина, склоняясь над телом. – Что с тобой? Настенька!

Он начал тормошить её, как спящую, злясь на то, что девушка не просыпается, словно они опаздывают на самолёт и у них больше нет ни минуты лишнего времени.

– Любовь моя! Обними меня!

Кровь ещё сильнее размазывалась по постельному белью. Не понимая, что происходит, находясь в агонии, мужчина начал метаться по комнате, хватаясь за стены. Через минуту он навзничь упал на пол перед рамой зеркала, закатив глаза.

– Этого не может быть! Я не мог! Это всё ты! – он кричал в пустой угол на то место, где когда-то висело зеркало.

Настала зловещая тишина, в которой можно было услышать даже биение сердца. Что-то сдавливало череп. Мужчина приподнялся, чтобы сесть, но осколки стекла разрезали ему руки. Он снова упал. Вторая попытка была более удачной. Он сел, что-то неразборчиво рассказывая себе под нос.

Дрожащие руки стали шарить по полу, отыскивая самый острый осколок зеркала.

"Дорогая моя женщина, скоро я не вспомню, как мне было двадцать. Но я навсегда хочу оставить в памяти миг, когда тебя встретил. Ты стояла и шутила о чём-то с другими. Потом я подарил тебе шоколадку, но не сам, а передал через подругу, и ждал сообщения от тебя. Ты дала мне такую короткую, но яркую жизнь. Ты столько раз спасала меня, но я не смог спасти тебя. Моя лебедь. Ты не должна была лежать на холодном асфальте, завёрнутой в целлофан. Ты не должна была мучиться. Не должен был мучиться наш ребёнок. Я всегда мечтал о семье настоящей, и только с тобой, но не сохранил. Я люблю тебя. Я люблю наше дитя. Пусть я не знаю его имени и даже его пола, но я уверен, что малыш был бы похож на тебя, и я бы рассказывал ему: он – самое важное в моей жизни, потому что является твоим продолжением. Моя дорогая, прости меня. Я не знаю, как переживу это. Но если я когда-то поднимусь над собой, то свою дочь назову твоим именем. Пусть будет дочь. Я смогу ей рассказать, какой должна быть женщина. А сыну мне рассказать нечего. Прощай, моё солнце. Я вернусь к тебе, обязательно вернусь. Только дождись, пожалуйста, и я попробую снова".

Ручка легла на стол. Лист бумаги был закапан слезами. Хорошо, что это письмо никто не увидит. Плохо, что даже она. Самая главная женщина. Женщина его мира. Так много нужно было сказать в глаза, но не хватило сил. А теперь не хватит времени.

Вспоминались друзья, и чудились их образы в старости. Влад понимал, какая длинная и интересная жизнь им уготована. А себя он больше не видел.

Щёлкнула крышка зажигалки. В мире, где патентуют даже звуки, так сложно остаться человеком. И так сложно остаться. Листок завис над пламенем. Оно жадно пожирало слова, отражаясь в чёрном оконном проёме. Слова, которые теперь просто чернила. Огонь обжёг руку, и обугленный остаток прошлого упал в пепельницу.

– Даже через сотню лет, увидев тебя, я скажу, что я тебя вспомнил, – прошептал Влад, опрокинул в горло остатки коньяка и резким движением разбил стакан об стол.

Глава Первая. Сияние.

Сколько лет тут прошло,

Сколько зим,

По сырому снежку, и как прежде,

Я вернулся к оконцам твоим,

А ты вышла лишь в лёгкой одежде.

Тюмень, Российская Федерация. 21 января 2020 года.

Тяжёлый "Боинг", оставивший позади тысячи километров на пути из Северной Пальмиры, уронил своё серебристое брюхо на взлётную полосу аэропорта нефтегазовой столицы России. В Петербурге, несмотря на славу самого ветреного и непредсказуемого города России, стояла на удивление приятная тишь, уличные музыканты давали на Невском традиционные концерты, по вечерам возле Дворцовой площади прямо в машинах молодёжь курила кальяны. А тут?

На парковке аэропорта «Рощино» мёрзла, закутываясь в кашемировое пальто по самые уши, которые смешно торчали из-под воротника, светлая молодая девушка Аня. Её глаза, цвета слабо заваренного чёрного чая, пытались нащупать в толпе людей что-то своё. Люди выходили разные – мамочки волокли за собой детей, строгие представительные мужчины слепили дороговизной японских часов, толпа китайцев продолжала своё бескультурное шествие по культурным святыням России. Сама не знала она, почему до сих пор не вошла в здание терминала. Вряд ли было лень проходить досмотр. Видимо, хотелось ей выглядеть в глазах своего кавалера более нежной, более уставшей и беззащитной, и в своём желании она искала помощи у таёжного ветра.

В какой-то момент она отвернулась от выхода, стала рассматривать подъезжавшие машины и куривших в окошко таксистов. Потом ведь и детей в этих пропахших табачной горечью салонах возят. Ожидание затягивалось, и вскоре наскучило и это.

– Белова! – резко раздалось сзади. И уже через секунду более нежное: «Бельчонок».

Девушка обернулась. Вот он – виновник замерзших ног. Она широко улыбнулась и развела руками, ожидая объятий. Ждать не пришлось. Вадим крепко обнял её, подхватил и поднял перед собой, как ребёнка.

– Зачем мёрзла?

– Тебя ждала, – немного виновато ответила Аня.

– А внутри ждать не разрешили? Ладно, сейчас такси вызову.

В голове крутилась мысль: оценил или нет? Или значения не имеет? Но она была безумно рада. Аня относилась к тому типу девушек, которые много чувствовали, но не умели этого показывать. Порой это становилось причиной недоразумений и взаимных обид. Иногда она себя за это корила, но что поделать? Такова планида.

Ни один из таксистов, «дежуривших» на парковке, вызов не принял – пока не хотели расставаться с кофе и сигаретами. Их здесь знали, и наливали в два раза дешевле, чем остальным. Мало кто задумывается об их судьбе. Для обывателя они просто прислуга, а их жалобы на власть и ипотеку досаждают, как сибирская мошкара в июле. Но многие из них прошли большой путь, прежде чем сесть за руль.

Машина всё же приехала быстро. Вадим уложил сумку в багажник, и сел на заднее сиденье слева, а правое – «генеральское» – оставил возлюбленной.

– Пока тебя не было, тут такие морозы стояли.

– А в Питере даже снега нет. Зимы смешные пошли там, ей богу. Скоро в Дубай летать не придётся.

– А говорят, что никакого потепления нет.

– Врут, чтобы ничего не делать.

За банальными разговорами о погоде и работе дорога прошла незаметно. В подъезде столкнулись с пожилой соседкой. Тамаре Васильевне очень нравилась эта пара, и она ни разу не упустила случая, чтобы не сказать пару комплиментов. Казалось, она болела за их отношения, как мать. Но в этот раз она была особенно рада – тоже успела соскучиться по Вадиму.

– Мы молодые! А ваше-то здоровье как, Тамара Васильевна?

– Не будем о том, чего нет, – задорно захихикала женщина. – Ну и работа же у тебя, Вадик. Так бросаешь сокровище своё.

– Я не бросаю, а даю отдохнуть. В хорошем смысле, – заулыбался молодой человек. – Да и как? Платят же.

Вадим трудился в серьезном консалтинговом агентстве. Для кого-то звучит как ругательство, а кому-то действительно платят. В его обязанности входило выполнение той механической работы, которая могла быть выполнена без участия штатных сотрудников какой-либо компании. Часто он ездил помощником более опытных консультантов своей фирмы, и выполнял механическую работу уже за них. Ну а что? Возраст. Сначала нужно дорасти.