Страница 5 из 41
Вся большая зала была заполнена людьми – сюда, наверное, вызвали всю труппу Балетного театра. Посредине стены, напротив входа возвышался шикарный камин. Поодаль него располагались старомодные кресла с потертой обшивкой. Два уютных дивана стояли по обе стороны от журнального столика, книжные шкафы мрачно нависали позади них в самой темной стороне комнаты. В углу находилась вьющаяся лестница, ведущая наверх, рядом красовался блестящий рояль. Окна, вид из которых выходил на главную площадь города, доставали высокого потолка, украшенного лепниной. Под окнами ютились маленькие пуфы, сделанные в старинном стиле. Не возникало сомнения – весь гарнитур – это ручная работа самых дорогих и известных мастеров, которые славились на весь высший свет. И это только гостиная, а ведь еще апартаменты включали в себя две спальни, гостевую, две ванных комнаты, кухню, столовую, балкон, кладовую и комнату для прислуги. Тут все настолько кричало о помпезности, что невольно возникали мысли о присутствии в жизни девушки богатого, а, следовательно, влиятельного поклонника. Ведь даже будучи примой Балетного театра, она бы просто не смогла содержать такие роскошные апартаменты в одиночку.
Размышляя о личной жизни Антони Мармальд, Мур наткнулся взглядом на младшего брата девушки, который всем своим существом ссутулившись, вжался в кресло. Он выглядел пугающе пустым, словно перед Муром сидел не человек, а кукла. Его потерянный взгляд говорил о том, что парень пока не до конца осознал случившееся. Его руки безжизненно свисали по бокам, а ноги были повернуты носками друг к другу. Вся эта картина поразила Мура до глубины души.
– Май, этот джентльмен сказал, что ты хотел видеть меня… – очень тихо и аккуратно заговорил детектив. Мальчик поднял на него свои глаза окутанные печалью и также тихо ответил:
– Да, я хотел, чтобы вы присутствовали на допросе. Мне не будет так одиноко…
От его голоса становилось не по себе. Словно морозный туман, он окутывал и отделял от остального мира. Май выглядел пугающе спокойным.
– Тогда пройдемте все в комнату, господин Разовски уже ждет нас. – Вмешался пожилой инспектор.
У Мура упало сердце от неожиданного подкравшегося страха. Знакомая фамилия острым лезвием ножа ранила его слух, врезаясь в самую подкорку мозга. Одно слово и он вновь чувствовал себя совсем мальчишкой – таким неуклюжим и неопытным. Стыд и позор завладели детективом, и он хотел тут же убраться отсюда прочь, но не смог. И все дело было в этом господине Разовски, профессоре и бывшем наставнике Мура еще со времен его обучения в Полицейской академии. Этот старик был невероятно язвителен, брюзглив и не имел привычки быть снисходительным к окружающим. Некогда этот консерватор очень гордился своим блистательным учеником – Муром Лисцем, находя его поразительно смекалистым молодым человеком, чей ум был остер, словно кинжал. Но когда его наилюбимейший ученик попал в передрягу, потеряв репутацию и став мишенью для критики озлобленного общества, господин Разовски тут же сменил щедрую милость на гнев. Он не только публично отрекся от Мура, как от своего приемника, но и при каждом удобном моменте на лекциях в академии приводил его в пример ученика, который подавал надежды, но, не совладав с самолюбием, очень быстро потерпел крах.
И вот сейчас стоя посреди тонких фигур балерин, балерунов и мрачных следователей, что их допрашивали, Мур вновь почувствовал себя тяжелой ветвью, которую тянет вниз.
Теперь стало ясным, почему полицейские даже не стараются разобраться в данном деле, списывая все на банальные самоубийства. Ведь всем заправлял Альберт Разовски.
Подавляя закравшийся ужас, Мур с невозмутимым лицом последовал в комнату на встречу со своим прошлым, которое его никак не могло оставить в покое. Чарли Фленсик все это время незаметно наблюдал за происходящим, и конечно, не смог воздержаться от ядовитого комментария в сторону своего врага:
– Что же вы мешкаете, господин Лисц? Как вы можете стоять тут с таким постным лицом, когда ваш наставник потерянный и одинокий с нетерпением ждет, чтобы ваша удивительная персона поскорее дала ему чуткий совет в столь непростом деле?!
Лицо Чарли озарила торжествующая улыбка. И именно в такие моменты Муру казалось, будто сам дьявол стоит перед ним.
– А вас, господин Фленсик, мой преподаватель тоже будет рад видеть. Ведь думаю, он, вряд ли откажет себе в удовольствии еще раз втоптать вашу карьеру в грязь, как два года назад, когда вы выдали оскорбительную статью про Полицейскую академию. Но вот вопрос, хватит ли у вас сил еще раз вымаливать у него прощения, ползая на коленях?
Лицо Чарли моментально изменилось. Улыбки и след простыл, а тень дьявола мигом сменилась на выражения беспомощного ягненка, загнанного в угол. И всмотревшись хорошенько при свете лампы в его лицо, Мур заметил, что оно опухло так, если бы Фленсик вновь стал выпивать в барах. И, правда, не было сомнения – он и впрямь взялся за старое! А если это так, то в его жизни произошло какое-то страшное событие, ведь в последний раз он уходил в жуткий запой после смерти его единственной и горячо любимой сестры полтора года назад.
– Вы видно опять пьете? – решительно спросил Мур со всей серьезностью.
Фленсик на секунду испугался, но тут же подавил в себе все эмоции и с лицом абсолютно ничего не выражающим, ответил:
– Я работаю, как проклятый, в отличие от некоторых. Мне не до выпивки! – и с этими словами он недовольно и быстро удалился в комнату.
И этот человек, который всегда был так ловок и остроумен в своих ответах, впервые так быстро и постыдно сбежал от вопроса! Что-то явно происходит в его жизни, о чем Мур не знает. Да и к тому же вот еще странность, какой ему прок от этого дела? Раздувать из мухи слона он не любил, да и быстро терял интерес к расследованию, если в нем не происходило ничего особенного. И вот променяв такое насыщенное событие, как выставка скандинавского фольклора, он торчит тут среди лиц ему малоприятных.
Мур поспешил зайти в столовую, где пожилой инспектор уже начал допрашивать Мая:
– В каком часу вы прибыли в город?
– Поезд прибыл на станцию в одиннадцать утра. Через полчаса я уже стоял возле Балетного театра…
Неожиданно Мая перебил старый, словно простуженный ледяными ветрами, голос:
– А он что тут делает? Вы уже совсем что ли, Роберт? Пускаете на допрос проходимцев из зевак?
Это был голос старика Альберта Разовски. Эту нервную манеру говорить, не с кем невозможно было спутать. Его морщинистое лицо вечно выражало недовольство. Он кряхтел по любому поводу, словно старая мебель, и всем уже порядком надоел, но никто не осмеливался ему перечить. Никто, кроме бывшего его подопечного.
Мур равнодушно взглянул на своего бывшего наставника:
– Я тут исключительно по просьбе Мая Мармальда. Он очень хотел, чтобы я присутствовал.
– Ох, и с чего бы это? Думаете, я вам разрешу остаться? – не унимался старик. Его серебристые от седины волосы застыли клоками, придавая профессору еще более воинствующий вид.
– Господин Разовски, такова воля потерпевшего, – вмешался пожилой инспектор, – примите во внимание, как ему сейчас непросто приходится, но он справляется с достоинством, несмотря на свой юный возраст. Так что пусть будет, как он того пожелает.
– Господа, сколько можно? Давайте продолжать, у меня еще столько дел на сегодня запланировано. – Около окна возвышалась худая фигура в черном, неброском костюме. Это был психолог, который отвечал за внутреннее состояние Мая. Мур мельком заметил, как Фленсик с какой-то необычайной ненавистью смотрит на этого молодого человека. Детектив пришел в некое замешательство, понимая, что этих двоих явно что-то связывает. И то ли это было вокруг все загадочным и подозрительным, то ли это Мур был слишком мнительным.
Май, не обращая на местные склоки внимания, продолжил. Складывалось такое ощущение, что он хочет поскорее покончить с этим делом.
– Как я уже и сообщил вам всем, я был возле театра. Внутрь я не заходил – Антони сказала ждать снаружи. Было тепло, и я не успел даже дух перевести, как она уже вышла из главного входа. Мы очень долго обнимались и перебивали друг друга, рассказывая наперебой новости из жизни.