Страница 19 из 21
Обратившись ко мне, она робко обратила мое внимание на, как ей казалось, замечательное совпадение: ее деревня Мирей близ Тулузы названа как будто по моему имени. Я подумала, что, владей я ее деревней, звалась бы Мирей де Мирей и это было бы забавно. Но ей ответила, что она ошибается, вследствие того, что Мирей – не настоящее мое имя. Я предпочитаю им пользоваться последние несколько лет по некоторым причинам, не имеющим отношения к нашему разговору.
Фрау Мем и фий Тес заинтересовались и высказали предположение, что я скрываюсь от вас. Я ответила, что вынуждена их разочаровать – всего лишь не хотела лишний раз напоминать о себе нашему королю Людовику по прозвищу «Всемирный паук». Как в Притчах Соломона (XXX :XXVIII): «Паук лапками цепляется, но бывает в царских чертогах».
Фрау Мем, простодушно: Тоже неплохо!
Я: Благодарю вас за снисходительную оценку моих скромных деяний.
Фий Тес, поняв, что я недовольна непочтительностью фрау Мем: Она хотела сказать, что восхищена вашим мужеством.
Я: О, нет! Не могу присваивать себе не свойственные мне добродетели. Для того, чтобы скрываться, никакое мужество не нужно!
Фам Сомех, пропустившая эти непонятные ей расшаркивания мимо ушей: А какое ваше настоящее имя?
Я, поколебавшись: Жанна.
Фий Тес тут же сравнила меня с Жанной Девой, отметила, что это удивительное совпадение и высказала мысль, что у нас во Франции почему-то всех героинь зовут Жаннами.
Я опять была вынуждена опровергать: Ты ошибаешься по всем пунктам. Совпадение самое заурядное, я не героиня, и во Франции совсем не всех героинь зовут Жаннами. Все это объясняется всего лишь распространенностью имени Жанна.
Фам Сомех, грустно: Жалко.
Фий Тес, грустно: Да, героиня бы нам в нашем положении не помешала.
Я: И опять не могу с вами согласиться. В древности героиня – это дама, применившая свои женские качества так, что стала полезной в делах мужчин. Это Иудифь, соблазнявшая Олоферна, военачальника Навуходоносора, чтобы погубить его, или Раав, спрятавшая еврейских шпионов от вавилонян и, когда Вавилон пал, получившая за этот героический с точки зрения евреев поступок спасение своей много численной семьи от поголовного уничтожения населения города. Но такой взгляд уже утерян настолько, что, вот, фий Тес горюет о героине и намекает на меня, в то время как, если искать аналогии у древних, это она сама и есть. Но сейчас героини – это дамы, влезшие в мужские дела, сотворившие некую глупость, несоответствующую их полу, которая должна была кончиться для них плохо, но им повезло, и этого не произошло. Но чаще это все же происходит, потому героинь не так много. Если же им удалось стать героинями, то есть прославиться, они могут продолжить свое поведение и все-таки погибнуть, как Жанна Дева, или не продолжить и остаться в живых, как я; но тогда все скоро о них забывают. И это хорошо. И нам тут совсем не нужна героиня, благодарю вас. Как в тех же Притчах Соломона (XVI :XVIII): «Погибели предшествует гордость, и падению – надменность». Героиня ринулась бы в схватку и погубила бы и наше дело, и нас. Так что – отнюдь не жаль, что я – не она.
Фрау Мем: А зачем тогда за вами охотится ваш король?
Я: Думаю, если бы он охотился, я бы с вами сейчас не разговаривала. И я не говорила, что он за мной охотится. Я от него скрываюсь, так как не хочу обратить на себя его внимание. На всякий случай. Как в книге Иова (XXXVII :VIII): «Тогда зверь уходит в убежище и остается в своих логовищах». Думаю, он обо мне давно забыл, и не хочу, чтобы вспомнил.
Фий Тес: А можно, мы будем назвать вас Жанна? Здесь ведь нет короля. И не похоже, что наши многоуважаемые руководители ему докладывают что-то об этом месте.
Я: Нет.
Фам Сомех: Ну-у. Почему?
Я: Тебе, очевидно, хочется, чтобы твоя деревня была названа моим именем; жаль тебя разочаровывать, но приходится. Я не хочу снова привыкать отзываться на имя Жанна – на всякий случай. Конечно, когда-нибудь мне или безутешным родственникам придется заказать написать его на моем семейном надгробии, вместе с именем моего покойного мужа, но предпочитаю, если это будет от меня зависеть, отодвинуть этот заказ как можно дальше от «сейчас».
Разговор о храмах Сент-Этьен в разных городах
Получив от меня такой отпор, фам Сомех, наверное, решила, что я слишком горда, чтобы с ней разговаривать. На самом деле это было не так, я же знаю, что, как только что приводила (XVI :XVIII), в тех же Притчах Соломона, «Погибели предшествует гордость, и падению – надменность», но что же мне, ради начала разговора соглашаться менять имя? Я уже хотела это объяснить, но она уже стала приставать к фий Тес с другим глупым совпадением. Та живет в городе Сент-Этьен, а у них в Тулузе собор Сент-Этьен. На главной площади. Где ее дракон из костра вытащил.
Но и фий Тес, как я, не пожелала признавать это замечательным совпадением. Напротив, она заметила фам Сомех, что та, должно быть, нечасто в том соборе бывала. Фам Сомех удивилась, как фий Тес угадала, и стала, как в Книге Иова (XV :III), «оправдываться словами бесполезными и речью, не имеющею никакой силы», что ведь не в Тулузе живет, а в деревне рядом. Тогда фий Тес заметила ей, что, не будь фам Сомех деревенщиной, она бы знала, что соборов Сент-Этьен во Франции очень много.
Мы втроем – к нам с фий Тес присоединилась фрау Мем – стали вспоминать, о каких городах мы знаем, что там есть такой собор или хотя бы часовня, и насчитали их семнадцать. Оказалось, что и фам Сомех про некоторые из них знает.
Я вспомнила про Нормандию, в которой жила, что там есть собор Сент-Этьен в городе Кан, и про соседнюю Пикардию, там – в городе Бовэ. Правда, больше знаменит тамошний собор Сен-Пьер, – вспомнила и рассказала я. Давным-давно, двести лет назад или больше, его начали строить и строят до сих пор. По замыслу он должен был стать самым высоким собором во Франции. Много раз он обрушивался и погребал под собой строителей, как наказание за гордыню. Как я уже вспоминала из Притч Соломона (XVI :XVIII), и могу теперь повторить в третий раз по другому поводу, «Погибели предшествует гордость, и падению – надменность». Но они его все строят. Жители Пикардии очень упрямые, этого у них не отнимешь. Но, как и все на свете, упрямство может оказаться полезным. Для жителей Бовэ недавно так и случилось. Упрямые они там, наверное, оттого, что когда-то в древности Бовэ был столицей белловаков. Спустя время его завоевал Цезарь и назвал Цезаромагнусом. А так ничего замечательного. Ну, разве что, гобелены они там хорошие делают. Для такой работы тоже нужно много упрямства и терпения.
А пригодилось им их упрямство вот как. Совсем недавно, четыре года назад, к Бовэ подступило войско герцога Бургундского Карла Смелого. В предыдущем году король отнял у него города на Сомме, Амьен и Сен-Кантен, и герцог хотел отомстить. Кроме того, он находил странной смерть своего давнего союзника, герцога Гиенского. Многие тогда говорили, что король Людовик отравил своего брата, чтобы захватить его земли. Если и так, то дракон тут был ни при чем, хоть и сказано во Второзаконии (XXXII :XXXIII): «вино их яд драконов и гибельная отрава аспидов»… А ведь перед тем герцог Бургундский и король почти помирились, как всем казалось. Во время сбора армий к герцогу приезжали от короля сеньор де Кран и канцлер Франции мессир Пьер д’Ориоль. После долгой торговли – притом что войска продолжали собираться – договорились о мире на условиях, что король вернет эти города и позволяет герцогу поступать с графом Невером и коннетаблем Франции Сен-Полем как угодно и захватить хоть все их земли, если удастся, а герцог не возражает против того же для короля насчет герцогов Бретонского и Гиенского. Герцог поклялся, а за короля – де Кран и д’Ориоль; на прощание посоветовали не распускать армию для покладистости короля; с собой взяли Симона де Кенже – присутствовать при клятве короля. Это я узнала от самого Симона, он родом из Труа и часто появляется там, несмотря на службу герцогу. А познакомились мы с ним еще во времена войны Лиги за общественное благо.