Страница 10 из 21
Наступило неловкое молчание. Опять никто не начинал разговор. Пожалуй, все-таки мы боялись не переступить уже отмененный запрет, а просто боялись. До сих пор мы только рассказывали вам в письмах что видели, а уж вы злоумышляли на кецалькўецпалина. Или следует писать доброумышляли, ведь зло, направленное против зла, это добро?.. Теперь же мы должны были ближе подобраться к сражению с ним, а стало быть, подвергнуться БОЛЬШЕЙ опасности. Казалось бы, что может испугать тех, кто уже подвергся таким опасностям, что чуть не были подвергнуты пыткам, чуть не сгорели в костре, были унесены кецалькўецпалином – и уцелели? Но это зависит от характера подвергшихся. Кто любит авантюры – с готовностью устремляется в них, чтобы позднее ужасать собеседников описанием опасностей, в каких пришлось побывать, а кто попал в них случайно, тоже, конечно, не преминет в дальнейшем похвастаться, но тем более будет стараться избегнуть новых приключений, хоть предыдущие старания и не помогли избегнуть их ранее, и хоть приключения окончились счастливо. К тому же, это они только пока что окончились счастливо. Даже не вступая в противостояние с Тенкутли в его собственном тепанкальи, мы не можем точно сказать, что никакая опасность здесь нам не грозит. Конечно, все здесь в один голос говорят, что Тенкутли нас не обидит, но кто знает, не обманывают ли они нас дружно, ради своей или даже нашей пользы. Ведь бывает ложь во спасение, и, если кецалькўецпалин намерен нас съесть – это я ради примера говорю – было бы дурной услугой со стороны тех, кто об этом знает, сообщить грустную весть нам, если бежать отсюда все равно невозможно. Или они могут думать, что это было бы дурной услугой, принимая во внимание, что вообще-то это спорно. Я, правда, и сама не знаю, что предпочла бы в таком случае – знать или не знать? Вот в чем вопрос.
Но, выбрались мы уже из опасных приключений или нет, мы вовсе не обязательно должны были к ним привыкнуть. Нас тут четыре женщины, которых вы НАСИЛЬНО извлекли из их мирных домов и отправили в опасное предприятие; но характер их оттого не изменился. Да и очень уж разные мы все, чтобы легко делать общее дело.
Пока я размышляла об этих обстоятельствах, разговор начала фам Сомех. Это был
РАЗГОВОР об ИМЕНИ МОНСЕНЬОРЫ ТОВ и ДЕРЕВНЕ МИРЕЙ
Она попыталась заискивать перед монсеньорой Тов, предположив, что ее, фам Сомех, деревня названа по имени той. Но та ни предположения, и в самом деле глупого, ведь она не сеньора де Мирей… ни разговора не поддержала. Оказывается, на самом деле монсеньора Тов – вообще ее второе имя… Я только подавала реплики «Как интересно!», и один раз попыталась сгладить неловкость ситуации, когда монсеньора Тов, опровергая предположение фрау Мем, сказала, что она не от инквизиции скрывалась, а от короля Франции Людовика, и фрау Мем сказала на это: «Тоже ничего себе!». На самом деле эти слова выражали восхищение, еще бы – иметь врагом самого Всемирного Паука могут только очень значительные персоны! Но монсеньора Тов, не привыкшая на равных разговаривать с бюргерами, которые не всегда маскируют или хотя бы сдабривают иронию большой порцией лести, видимо, приняла эти слова за попытку ее ОЦЕНИТЬ, то есть – за выражение превосходства, обиделась, и отвечала: «Спасибо, ваша снисходительность мне льстит». Тут уж я попыталась спасти ситуацию. Все-таки я из семьи патрициев, хоть и испытавшей лишения, а патриции, будем откровенны, будучи бюргерами, всегда старались подражать аристократам. Хотя аристократов эти попытки, скорее всего, смешат, а бюргеров определенно злят, но все же патриций – именно тот, кто поймет их обоих и поможет им хоть немного понять друг друга и меньше пенять друг на друга.
Я: Марсия хотела сказать, что восхищена вашей храбростью.
Монсеньора Тов: О, нет! Не могу присваивать не свойственные мне добродетели. Для того, чтобы скрываться, никакая храбрость не нужна!
Но тут фам Сомех спросила, какое же тогда у нее первое имя, если не Мирей и оказалось – Жанна.
Я: О! Как Жанна Дева. УДИВИТЕЛЬНОЕ совпадение. У нас во Франции почему-то всех героинь зовут Жаннами.
Жанна, то есть монсеньора Тов, буду уж называть ее как раньше: Вы ошибаетесь по всем пунктам. Совпадение самое заурядное, я не героиня, и во Франции совсем не всех героинь зовут Жаннами. Просто Жанн много.
Я: Героиня бы нам в нашем положении НЕ ПОМЕШАЛА.
Но монсеньора Тов не согласилась и с этим, как будто задалась целью противоречить всем словам собеседниц. По ее мнению, героини глупы, когда ведут себя так, как они ведут, рассчитывая на везение. А везет им совсем не всегда, что видно на примере того, как кончила та же Жанна д’Арк. А нам тем менее следует полагаться на удачу, что положение наше очень сложное и опасное.
Я спросила, нельзя ли нам все-таки называть ее Жанной, ведь здесь нет короля. И не похоже, что инквизиция ему докладывает что-то об этом месте.
Но она отказалась, более всего огорчив фам Сомех, которая, как мне показалось, уже запутавшись в именах и, наверное, все еще полагая, что ее деревня, может быть, названа в честь монсеньоры Тов, хотела, должно быть, получить для нее и право называться в честь Жанны, с намеком на Жанну д’Арк, чтобы и всех окончательно запутать.
о ХРАМАХ СЕНТ-ЭТЬЕН в РАЗНЫХ ГОРОДАХ
Фам Сомех, однако, не окончательно потеряла надежду установить с нами более близкие отношения, как с идущими вместе на опасные дела. На этот раз она обратилась уже ко мне, по поводу еще одного совпадения – что я из города Сент-Этьен, а у них в Тулузе на площади есть собор Сент-Этьен.
Я бы и хотела ради поддержания разговора согласиться, но не могла, не погрешив против истины, и потому заметила ей, что это не такое уж редкое совпадение, ведь таких храмов МНОГО.
Остальные согласились и стали вспоминать, какие кто знает города, в которых есть храм Сент-Этьен. Причем про некоторые, как оказалось, фам Сомех знала и сама.
Беседа получилась не очень короткой, из-за того, что со многими из городов с храмами Сент-Этьен, как оказалось, связаны какие-то события, затрагивавшие кого-то из присутствовавших, или войны между Бургундией и Францией, касающейся всех. Монсеньора Тов, оказавшаяся в центре внимания из-за того, что хорошо знала политику и историю, рассказала, как четыре года назад герцог Бургундский безуспешно штурмовал Бовэ, а я вспомнила, что моя семья проезжала его – ОЧЕНЬ быстро! – по дороге из Арраса в Париж. А когда оказалось, что в защите города решающую роль сыграла еще одна Жанна, не Жанна д’Арк и не наша Жанна, которая теперь монсеньора Тов, которая когда-то где-то – скорее всего, там же, в Нормандии – перешла дорогу аж самому королю, а простая горожанка Бовэ Жанна Хашетт, я, конечно, воскликнула, что я же говорила, что во Франции всех героинь зовут Жаннами!
Сразу затем фрау Мем рассказала о соборе Сент-Этьен в лотарингском городе Туль, стоящем на двух холмах, напомнив мне о моем Сент-Этьене, стоящем меж двух холмов, а монсеньора Тов поведала нам об истории Лотарингии, и зачем на нее претендовал и почему разорил герцог Бургундский. Когда в своем рассказе она упомянула сожженный королем у бургундцев Аррас, я невольно воскликнула, что так этому Аррасу и надо! Моя семья ЕЛЕ-ЕЛЕ спаслась из него!
Монсеньора Тов: Не перебивай! Жители Арраса, долгое время не знавшие бедствий…
Я (очень тихо): Да, конечно… хотя и не все…
Но, поскольку она рассказывала долго, я успела успокоиться. В конце концов, то, что я вспомнила про Аррас, было ДАВНО. И, когда монсеньора Тов рассказала про Невер, главный город графства Ниверне, где тоже церковь Сент-Этьен, и упомянула, что там делают замечательный фаянс, я подумала или сказала: надо будет сказать отцу. Когда-то он торговал фаянсом. Правда, Невер, как и Аррас, у герцога Бургундского, но я повидала много войн, и все идет к тому, что недолго ему ими владеть. Хотя, можете не передавать, отец почти наверняка знает про Неверный фаянс.
Еще она рассказала про чертов мост в городе Каор, где делают черное вино. И в связи с ним вспомнила про альбигойцев и тамплиеров.