Возвращение Завгара

Коснувшись рации, я скороговоркой произнёс, — Противник, на три часа, открываю проходы.

Вновь мысленно коснулся управления растениями и от мест где стояли в полной готовности наши эМ-Дэ, к точке прорыва потянулись коридоры самым натуральным образом расступающихся деревьев.

Думаю, противник даже успел удивиться, когда из неприступных, по первому впечатлению, зарослей, по ним ударили очереди крупнокалиберных пулемётов.

Да мы умели удивлять — смертельно удивлять.

Никакая личная защита, если только это не родовой щит той же Златолесской, не выдержит полсотни попаданий крупнокалиберных пуль, способных прошивать броню БМП, поэтому вскоре и с этой группой было кончено.

Я поспешно скомандовал отход, а сам старательно стал наращивать за спинами отходящих машин буферную зону, на случай ответного удара.

Вовремя.

Разозлённые потерями, противницы ответили шквалом артиллерийской пальбы. Каким образом им удалось незаметно припереть пять, пять — Карл! «Триар», сюда, так, что этого никто не заметил, я не знаю, но факт оставался фактом, ста миллиметровые снаряды сейчас в клочья разносили деревестные стволы, осколками выкашивая всё вокруг.

Три минуты длился интенсивный обстрел, каждую минуту «Триары» делали по двенадцать выстрелов. Итого тридцать шесть выстрелов на каждую, и сто восемьдесят выпущенных снарядов совокупно. От моих джунглей в том секторе осталось одно сплошное месиво, управлять которым я больше не мог.

А затем, тяжелые махины эМ-Дэ, двинулись вперёд, а за ними, метрах в пятидесяти позади пошла остальная пехота.

— Переходим к плану «Б», - произнёс я в рацию, после чего побежал к стоявшему неподалёку моему персональному экспериментальному доспеху. Других козырей против пятерки «Триар» у нас не было.

— Петя, не рискуй, — с лёгким шипением проклюнулся в ухе Маринин голос, — их слишком много.

— У них нет простора для маневра, — ответил я, спешно запрыгивая в пилотское кресло и герметизируя кабину, — вы, главное, отсеките от них всю остальную шелупонь, а я уж как-нибудь, там разберусь.

Тихо заурчало энергетическое ядро, меня плотно окутала зелень и я ухнул в режим прямого управления, резко ощущая значительно выросшее восприятие. Подвигал ногами и манипуляторами, словно разминаясь, проверяя работоспособность всех систем, а затем, решительно двинулся навстречу врагу.

Свои собственные шансы я оценивал как неплохие. Во-первых, мы с Мариной достаточно много отрабатывали ближний бой в доспехах и я её каждый раз побеждал, во вторых машины противника были ограничены зелёнкой с двух сторон, вынужденно двигаясь в очень плотном порядке, что тоже было мне на руку.

Ну и третье, на что я расчитывал, что они никак не ожидают встречи со мной.

Когда я как колобок выкатился под ноги первой «Триаре», всё что она смогла сделать, это попытаться двинуть мне правым манипулятором, да довернуть корпус чтобы жахнуть орудием с левого. Наивная. Я как обезьяна зацепился за неосмотрительно вытянутую ко мне конечность и дернув за неё, закрутил машину, в конце с силой уложив мордой в землю. Запрыгнул ей на спину и одним резким движением выворотил манипулятор, ломая сервоприводы и обрывая питающие кабели.

Ближний бой на мобильном доспехе это в принципе нонсенс по существующей военной теории, хотя бы потому, что изначально создававшиеся в противовес сильным магиням машины предполагали уничтожение противника на средней дистанции, когда сами магини ещё не способны нанести прицельный удар. Также строилась тактика противодействия другим эМ-Дэ. Моя же система ведения боя была уникальной и единственными кто о ней знал были мои жёны и высшее руководство военной академии, но и то, они дальше теории не ушли, у меня не было возможности показать им работу вживую. К тому же только открывшиеся способности в магии смогли нивелировать имеющуюся изначально телесную слабость не позволявшую вести хоть сколько-нибудь долгий бой.

Тут очухались остальные и по мне ударили пулемётные очереди, снарядами побоялись, опасаясь повредить лежащей на земле и слабо ворочавшейся подо мной подруге. Неприятно, но не смертельно. Тем более, что мои движения напоминающие передвижение орангутанга, были им в диковинку и они попросту не успели за мной, позволив быстро выскочить из фокуса.

Обогнув вторую «Триару», запрыгнул ей на спину и, прикрываясь как щитом, принялся планомерно отрывать все выступающие части, до которых мог дотянуться. Затем, пнув под коленный сустав завалил и её.

Тут уже за меня взялись серьёзно, и от пары попаданий из орудия меня даже откинуло назад, не дав проделать тоже что и с первой «Триарой» — отломить ей «руку».

Кувыркнувшись вперед, я стал скакать между оставшимися тремя машинами, уже не с целью взять на, так сказать, болевой, а просто раздавая металлическими колотушками на концах моих манипуляторов, смачных люлей.

Думаете долго постреляет пулемёт, когда ему смяли ствол или разфигачили затвор? В общем, я принялся выводит из строя всё оружие, что у них имелось. Ну а потом, когда стрелять по мне они уже не могли, я методично по одной, оторвал им все «руки» и хорошенько попортил «ноги», целенаправленно метя в сервоприводы.

Когда последнее сопротивление было подавлено, чувствуя накоившуюся усталость, я опустился на одну из лежащих тушек и перевел дух. Морально-психологическое и физическое истощение постепенно давало о себе знать, ещё одного такого боя я точно не выдержу — отключусь от перегрузок.

— Они отступают, — раздался в наушнике голос Ржевской, — мы хорошо их проредили.

Внезапно оборудованная радаром машина засекла какую-то быстро движущуюся по баллистической траектории цель, но не успел я сообщить об этом в эфир, как та долетела до нас и зелёнка метрах в пятидесяти левее вспухла облаком огня.

Земля ощутимо дрогнула, а я почувствовал холодок по спине, когда понял, что это ни что иное как рванувший термобарический боеприпас.

— Это РСЗО! — прокричала Марина.