Просто Маса

У идеально упорядоченного общества есть свои уязвимые места. Верней сказать, всякая сила одновременно является и слабостью. Во всем строго следовать закону прекрасно, но это значит, что без неопровержимых улик и свидетелей нельзя арестовать преступника, даже когда его виновность известна каждому. Вот почему пылкий ёрики Эно-сан, исчерпав иные средства, был готов пожертвовать жизнью, лишь бы покарать чудовищного злодея за его зверства.

Советник Касидзава нуждался в твердых доказательствах, которые позволили бы силам закона схватить Кровавую Макаку, – вот о какой помощи он просил.

Сахэй-Сарухэй очень докучал и Тацумасе, но как расквитаться с этим опасным врагом, не поступившись честью? Над этой задачкой прославленный мастер ломал голову не первый год.

Поразительно, но Тадаки был родом из хорошей самурайской семьи. В юности он совершил какой-то недостойный поступок – вероятно, сущую шалость по сравнению с будущими злодеяниями, ибо

кару виновнику назначили благородную: сделать сэппуку

Начав с мелкого разбоя,

ронин

Наверху образовались

две враждующие партии

Сейчас, когда иностранцы устроили недалеко от столицы, в Ёкохаме, собственное поселение, многие торговцы стали отлично зарабатывать на поставках туда продовольствия и прочих товаров. Варвары ведь не знают, что почем, с них можно драть втридорога. Но промысел был рискованный. Патриотические ронины нападали на чужеземцев с мечами. Ёкохамские варвары без хорошей охраны не высовывали носа из своего

сеттльмента

Ныне, в период своего богатства и могущества, банда «Обезьянья рука» превратилась в маленькое государство, устроенное по тому же принципу, что государство большое. Сарухэй требовал, чтобы подручные именовали его «сёгуном». При главаре существовал «синъэйтай», личная гвардия, состоявшая из близких помощников-«

хатамото

Тацумаса, всегда справедливый к людям, даже если кого-то очень не любил, много раз говорил ученикам, что господин Тадаки – гений злодейства, настоящий масштабный акунин.

Врагами они стали не сразу – ведь делить им было нечего. Но однажды, несколько лет назад, Сарухэй явился к мастеру Китодо с почтительным визитом.

– Сиракаба-доно, – сказал гость после первого обмена вежливостями, – давайте соединим наши возможности и будем работать вместе. Мы станем настоящими хозяевами сначала этого города, а потом, быть может, и всей страны. При свете дня в ней будут править обычные сёгун с императором, а с приходом темноты – мы с вами. «Ночной император» Тацумаса, «ночной сёгун» Сахэй – каково?

И засмеялся. Чего-чего, а размаха Кровавой Макаке хватало.

К этому времени Тацумаса, конечно, уже испытывал к шайке «Обезьянья рука» глубочайшее отвращение, однако из учтивости выслушал предложение до конца.

– Вы знаете, как проникнуть в разные интересные места, ваши ловкие ученики подобны воде, просачивающейся в любые щели, – сыпал комплиментами Тадаки. – Если ваш человек откроет изнутри дверь моим людям, мы вынесем из купеческого дома или княжеского дворца всё, что там есть. Или, например, разнюхали вы нечто аппетитное – про перевозку ценного груза, про путь следования богатого каравана или еще про что-то – и сообщаете мне. Прибыль будем делить по-честному, пополам.

Он говорил долго. Тацумаса все время кивал, поддакивал «хай, хай» – в знак того, что ему всё понятно, но Сарухэй решил, что слушатель соглашается.

– Так по рукам? – сказал он в конце. – Выпьем церемониальную чарку для скрепления нашего великого союза. Предлагаю назвать его «Тацухэй» в ознаменование нашего единства и неразрывности. Видите, я готов поставить ваш иероглиф на первое место, вы ведь старше меня.

– При одном условии, – молвил Тацумаса, поблагодарив за оказанную честь. – Альянс будет существовать по принятым в нашей школе Трем Правилам и Одному Канону.

И объяснил, каковы эти принципы – на случай, если собеседник их не знал.

Сарухэй сначала решил, что это шутка.

– Грабить только плохих людей и никого не убивать? – засмеялся он. – Не знал, что вы такой весельчак!

Но хозяин не улыбнулся, и бандит понял, что это всерьез.

– Не беспокойтесь, – стал убеждать он. – Всю грязную работу будут исполнять мои люди. Свой канон о непролитии крови вы не нарушите. Что же касается плохих и хороших людей, то, как известно, любые оценки субъективны.

Чувствовалось, что Тадаки получил хорошее образование. Далее он произнес целую речь, украшая ее цитатами из китайской классики и употребляя всякие мудреные слова.

Он говорил, что уважаемый сенсей неверно трактует истинный смысл буддизма. Истинно Сущий не придает смерти никакого значения, иначе люди не дохли бы, как мухи, безо всякого смысла. Буддизм вообще не про других людей, он всегда адресован тебе и только тебе, философствовал душегуб.

– Лично я придерживаюсь учения

Акунин-сёки

Он щелкнул по лбу свою обезьянку. В тот раз она была наряжена чужеземным матросом: в узкие полотняные штаны, полосатую сяцу, с круглой белой шапочкой на голове, шерсть на мордочке расчесана в стороны, как растительность у варваров. Мартышка молитвенно сложила ладошки и поклонилась.

37

…кару виновнику назначили благородную: сделать сэппуку

С западной точки зрения, трудно представить себе что-то менее приятное, чем сэппуку, оно же харакири: взять и самому себе распороть живот. Однако в мире самураев это было далеко не самое суровое наказание. Скорее даже поблажка. Прежде всего потому, что погибнуть от собственной руки несравненно почетнее, чем быть казненным «неприкасаемым» палачом. Все тебя уважают, хоронят с почетом, вспоминают с пиететом. Гораздо худшее наказание – быть изгнанным, то есть стать никем.

Ну и потом сэппуку менее мучительно, чем представлялось европейцам. В подавляющем большинстве случаев самурай всего лишь приставлял к животу короткий меч вакидзаси, а резать не резал. Специальный секундант отрубал невольнику чести голову одним ударом. Лишь самые стойкие или честолюбивые действительно втыкали клинок себе в живот, но муки их длились недолго – секундант завершал дело. А о тех, кто обходился без секунданта, потом рассказывали легенды.

Старинная фотоинсценировка сэппуку с секундантом

38

Ронин

Ронин (буквально «блуждающий») – деклассированный самурай, по какой-либо причине оставшийся без господина. Популярнейший персонаж японского театра, а затем и кинематографа, незаслуженно романтизированный – вроде американского ковбоя.

В исторической действительности эти вечно голодные, легко проливающие кровь бездельники (работать самураю, даже бывшему, было зазорно), являлись самым беспокойным элементом упорядоченного эдосского общества. Они вечно ввязывались в политические заговоры и интриги, продавали свой меч разным темным воротилам и нередко промышляли разбоем.

Ронины грабят дом. "Sketches of Japanese Ma