Страница 20 из 25
После того случая мы время от времени обменивались сообщениями. Она с охотой делилась деталями и опытом создания музыки, процесса который для меня всегда был загадкой. Еще обсуждали какие-нибудь известные группы и альбомы. П. показывала, что нравится ей, я в ответ посылал мои. Пересечений практически не было. Но, благодаря ей, мне удалось открыть несколько довольно интересных имен. За исключением музыки общих тем практически и не было.
П., окончательно убедившись, что у меня был не самый плохой вкус, и что я лестно отзывался об ее музыке не для того, чтобы залезть к ней под юбку, сообщила, что через пару дней с концертом будут выступать ее хорошие друзья, и я могу тоже подойти.
Мы договорились встретиться вечером. Тогда снова шел сильный ливень. Когда я добрался до назначенного места, она стояла под навесом, уставившись в свой телефон. Зонта ни у кого не было, потому мы бегом направились к заведению.
На ней была та же одежда, что и неделю назад. В такую погоду дырявые кеды не оставляют право на ошибку, поэтому движения ее слалома были верны и отточены. Я шел по ее следам. Место, куда мы направлялись, было где-то во дворах и совершенно мне не знакомое. У входа стояли два чувака, которые встретили ее приветственными объятьями, они перебросились парой приветственных слов, П. представила меня, те безразлично кивнули и мы зашли внутрь. Заведение, как и ожидалось, было под стать предыдущим, небольшое и основательно постаревшее. Разве что выцветшая краска на стенах отличалась. В данное случае она была красная. Удивительно, что все новые заведения стараются быть непохожими на других, но стареют они все одинаково. Хотя, стоит отметить, это только придает им дополнительный шарм. Если, конечно, вы способны находить очарование в скрипучих дверях и потускневших зеркалах. В гардеробе висели афиши незнакомых мне исполнителей. Хотя П. обратила мое внимание, но одну из них и настоятельно рекомендовала ознакомиться, но я все равно не запомнил. Мы зашли внутрь. Внутри была вытянутая барная стойка, которая протянулась на все заведение. В самом конце располагалась сцена, на которой молодые люди в одежде стилизованную под викторианскую эпоху подключали провода. Всего народу было немного и по всей видимости все они были знакомы с друг другом. Группа, на выступление которых пригласила меня П., была та самая панк-кабаре с беременной вокалисткой с первого вечера. Она сидела в углу со стаканчиком минеральной воды с лимоном, пока ее партнеры таскали тяжелые инструменты и расставляли по местам усилители. На ней было старомодное темно-бордовое платье в полоску со шнуровкой на спине, по краям украшенное потускневшим кружевом, и черные замшевые ботильоны с серебряными носами. На округлившемся животе была грубо вшитая вставка из похожего материала. На шее висел массивный аляповатый кулон с черными увесистыми камнями. В кудрях красовалась миниатюрная черная шляпка на булавке с вуалью, кокетливо закрывавшей половину лица. Макияж был броский с густо подведенными глазами и синими тенями на веках. П. подошла к ней, ее подруга с трудом приподнялась, и они тепло поцеловали друг друга. П. жестом показала мне подойти.
– Приятно познакомиться, – сказал я, – видел ваше выступление на прошлой неделе. Хочется выразить вам свое восхищение. А как вообще на сцене в таком положении?
– Ты что ли об этих засранцах? – она самодовольно погладила себя по животу, – это совсем не сложно. Я же все равно за синтом сижу на табурете. Один из них порой даже притоптывает в такт, что не может не радовать. Правда, второй переворачивается постоянно. Видимо, не любит мою музыку. Не страшно, как появится – отдам его в приют. А если серьезно, то гораздо сложнее было найти приличное платье, в которое я могла бы поместиться.
– Смотрится очень клево, – заметила П. – Отличного выступления. Мы вон за тем столиком.
Мы с П. разместились с краю от сцены, она попросила заказать ей светлого пива. Себе я взял такого же. Как только я вернулся с двумя кружками за наш столик, общий свет в зале поубавили, включили фиолетовые проекторы. Музыканты тихо встали по своим местам в темноте. На авансцену вышли два человека: очень высокий молодой худой человек с черным цилиндром и длиннющем пиджаке на голое тело, а также маленькая плотная девушка в белом гриме. Они поклонились публике, поприветствовали на сегодняшнем концерте и со словами: «И помните, что мы все умрем!» уступили месте музыкантам.
– Пфф, я и так помню об этом каждый божий день, – сварливо прокомментировала П., – на кой черт надо напоминать?!
Вступил игривый ритм в лице ударных и контрабаса. Затем вместе с ударом по клавишам вступила вокалистка. Голос у нее был раскатистый, высокий. На припеве вступила скрипка. Композиция была громко напористая и хаотично веселая. Народ в зале задвигался. П. заерзала под такт на стуле. После завершения песни снова вышла парочка самопровозглашенных шпрехшталмейстеров и разыграла веселую кафкианскую сценку с яблоком в качестве реквизита. Так они и сменялись парочка странных мимов ведущих и музыкальные выступления. К сожалению, из-за паршивого звука слова песен были слабо различимы. Но энергетика группы была потрясающая.
После одной из песен длинный парень вышел перед сценой на руках. Его пиджак и борода задрались и падали на лицо. Он был без штанов и член безжизненно свисал по направлению к полу.
– О, я знаю эту сценку, это надолго, – П. недовольно поморщилась. – Можем спокойно покурить.
Она залпом допила остававшееся пиво и потащила меня к выходу. На улице, несмотря на вроде как установившееся теплое время года, было довольно зябко.
Мы стояли вдвоем в сторонке, двое чуваков все также были у входа. Видимо, они и не заходили внутрь.
– А как ты познакомилась с этими ребятами?
– Да как обычно. Мы вместе выступали пару лет назад в какой-то дыре, еще молодые и зеленые. Место было совсем отвратное, какая-то бывшая промзона, типа андерграунд фест, с какими-то пьяными панками в зале, которым плевать на музыку, лишь бы послэмиться да поорать. Но мы просто хотели выступать на сцене. Если на чистоту, мы то и играть то нормально не умели, так что хорошо вписывались. Ну и вот, уже после выступления, разговорились, они понравились нам, мы им. Вот такая любовь. Даже сделали пару совместных работ. Хорошие ребята. Сценки эти мне не совсем по душе, но они предпочитают такой подход.
На улицу вывалилось еще пару посетителей. Видимо, перфоманс действительно был не самый впечатляющий. Я вспомнил, что захватил с собой небольшую бутылочку дешевого вискаря. И аккуратно предложил П. Она с воодушевлением согласилась, заодно угощая всех своих знакомых, которые вываливались на улицу. На такую наживку собралась небольшая компашка. По разговорам практически все они были музыкантами разной степени профессиональности, кто-то этим зарабатывал и жил, кто-то просто оставлял как маленькую спасительную лазейку для души после обыденного дня в офисе. Однако, их всех объединяла некая доброжелательность и улыбчивость. Со стороны они выглядели как большая семья. Они собрались вокруг П., каждый пытался отвлечь на себя ее внимание, рассказывая шутки или истории, и заодно приложиться к маленькой бутылочке. В итоге у выхода оказалось больше людей, чем внутри. Но как только зазвучали первые ноты следующей песни, все как один сделали по последней затяжке и направились обратно внутрь.
Когда мы проходили через коридор П. дернула меня за рукав и потянула к старой фотобудке. Мы успели пару нормальных фоток, парочку кривляющихся. Пока внутрь не залезло еще пять человек, проходивших с улицы. Меня сплющило о боковую стенку. П. громко смеялась и шутливо ругалась. Все общим скопом с трудом вылезли из будки и начали рассматривать получившиеся фотографии. Меня было видно лишь на первой половине снимков, потом мое лицо полностью закрыло толстой задницей в синих джинсах с цепочкой на ремне. П. широко улыбалась, она настояла оставить фотографии у себя. Мы вернулись на место, и она положила их к себе в рюкзачок.