Art Deco

– Да, – бесстрастно отозвалась женщина. Ничто в ней не дрогнуло. Мэттью снова выудил на свет свою фамильную улыбку:

– Меня зовут Мэттью Блейк! Я…

– Входите, – ее лицо слегка смягчилось. Мэттью переступил порог, снимая отсыревшую шляпу. В просторном холле было темновато. Скорее всего из-за бордовых обоев, отчего длинный коридор напоминал кишку, ведущую куда-то вглубь квартиры. Пахло благовониями, табаком и какими-то травами. В голове на мгновение снова зазвучало гортанное пение жрецов, но Мэттью тут же заставил их умолкнуть.

– Снимайте пальто, проходите…

Чемодан опустился на пол с негромким деревянным стуком. Паркет из темного дерева тускло поблескивал в свете ламп. На стенах в тяжелых серебряных рамах висело несколько картин, столь причудливых, что Мэттью не взялся бы сказать, что на них изображено. В темных полотнах ему виделись бронзовые фигуры людей в прихотливых позах с цветами в руках и волосах.

– Меня зовут Марта. Я горничная, – представилась женщина, пока Мэттью пристраивал на вешалке свое пальто и шляпу. – Мистер Палмер просил встретить вас сегодня, накормить и показать вашу комнату.

– А он…

“…разве не встретит меня сам?”.

Это здорово сбило Мэттью с толку. Он даже замер на пару мгновений, глядя на блестящий от влаги ворот своего пальто. Рядом висело другое, тоже черное, но куда более новое и стильное, чем его собственное. Хотя человеку, живущему в такой квартире, совсем не обязательно иметь всего одно пальто.

– Мистер Палмер отдыхает, – с прежней бесстрастностью сообщила Марта.

Мэттью кивнул. Время приближалось к девяти часам вечера. Он и сам был бы не прочь отдохнуть.

– Идемте. Вы поужинаете в комнате или в столовой?

Мэттью, выискивающий глазами зеркало, растерянно кивнул. Боги, у этого Палмера есть слуги! По крайней мере, горничная. Человек, который может принести тебе ужин в комнату, а затем помыть за тобой посуду. Еще одна деталь, которая должна была существовать на экране кино, но никак не в его жизни.

– Я… я не хочу никого беспокоить, – признался Мэттью с улыбкой, адресованной Марте. Та смерила его внимательным взглядом.

– Это моя работа, не волнуйтесь, мистер Блейк.

– Мэттью. Зовите меня Мэттью, пожалуйста, – он подхватил свой чемодан и тут заметил на стене еще одну серебряную раму в полный человеческий рост. На мгновение Мэттью принял ее за зеркало, но отражения в нем не было. Вместо него – матовая бумажная поверхность. Словно пустая картина. Несколько секунд Мэттью недоуменно ее рассматривал. Он ничего не понимал в декоре, но это было слишком странным даже по его меркам.

Поймав его взгляд, Марта пояснила:

– Мистер Палмер не любит зеркал. Идемте, Мэттью.

Из коридора вело множество дверей. Мэттью насчитал пять, но их было явно больше, потому что коридор на этом не заканчивался. Марта шла вперед, не утруждая себя пояснениями, и Мэттью оставалось только молча шагать следом. Здесь тоже лежал ковер, полностью заглушавший их шаги. Откуда-то доносилась тихая музыка. Запах трав, сладковатый и терпкий, стал сильнее.

Марта открыла одну из дверей, вошла и зажгла свет.

– Ваша комната.

Мэттью шагнул следом и не удержал удивленный вздох. Спальня оказалась больше гостиной в доме его отца. Пожалуй, по размерам она бы сравнилась разве что с торговым залом их магазинчика. Широкая двуспальная кровать, комод, пара тумбочек, письменный стол в небольшой нише, окруженный книжными полками – все было выполнено из темного дерева и стоило явно немалых денег. Обстановку дополнял круглый стеклянный столик у окна, кресло с высокой спинкой и несколько ламп, расставленных по комнате так, что ее заполнял мягкий, приглушенный свет. Окна закрывали тяжелые бархатные портьеры глубокого синего цвета, в тон всей комнате. И, наконец, на стеклянном столике стояла ваза с поздними осенними цветами. Все это наводило на мысли о дорогом отеле, обставленном в соответствии с последними модными тенденциями.

Мэттью обернулся на горничную, но та сохраняла равнодушный вид. Не похоже, чтобы это была шутка.

– Ванная там, – кивнула Марта на еще одну дверь, ведущую из комнаты. – Это ваша собственная, мистер Палмер пользуется другой.

– Просто с ума сойти, – пробормотал Мэттью себе под нос и осторожно опустил свой потертый чемодан на ковер.

– Так, где вам подать ужин?

– Я… как вам будет удобнее, хорошо? – ему хотелось сесть, в теле появилась легкая слабость. Чем дальше, тем сильнее происходящее казалось странным сном. Словно он задремал в поезде и вот-вот проснется.

Марта вздохнула.

– Простите, Марта… Я могу звать вас Марта? Мне ужасно неловко, что вам приходится со мной возиться, и я вообще не представляю, как мне следует себя вести, так что просто сделайте так, как вам будет комфортно, хорошо? – попросил он напрямик. На его губах снова появилась извиняющаяся и насмешливая блейковская улыбка. Он чувствовал себя совершенно нелепо во всей этой роскоши и даже не пытался скрыть, насколько ему не по себе.

И горничная вдруг улыбнулась.

– Отдыхайте, Мэттью. Я принесу вам ужин в комнату. Посуду оставьте здесь, утром я ее уберу, – прежде, чем выйти из комнаты, она обернулась: – Обычно мой день заканчивается в семь, и вечером я ухожу домой, а прихожу сюда к восьми утра, так что если позже вам что-то потребуется, не пытайтесь меня отыскать. Мистер Палмер сказал, что квартира в вашем распоряжении.

– Хорошо, – кивнул Мэттью, прекрасно понимая, что едва ли выйдет из комнаты до утра. Огромная квартира, принадлежащая все еще неизвестному Палмеру, таила в себе больше сюрпризов, чем он мог сегодня на себя взвалить. – Спасибо, Марта.

Еще раз улыбнувшись, она вышла. А Мэттью, наконец, со вздохом опустился в кресло.

Голова гудела, тело наливалось тяжестью, словно его укутали в толстое ватное одеяло.

Здесь тоже пахло какими-то травами и благовониями, но это было лишь эхо ароматов, что он ощутил в коридоре. Было очень тихо. Пару минут Мэттью рассматривал вазу перед ним – простой цилиндр толстого темного стекла, безо всяких изысков – и нежные стебли цветов. Рядом он заметил пепельницу, но сигареты остались в кармане пальто, и он не был готов идти за ними сейчас. И вместо этого продолжил блуждать взглядом по комнате.

Сквозь просвет между шторами был виден ночной Манхэттен – вереница огней и всполохов света под тяжелыми красноватыми тучами. Исполинские колонны небоскребов поддерживали низкое небо, продолжавшее сыпать дождем.

В дверь тихо постучали, и Мэттью вздрогнул.

– В-войдите?..

– Ваш ужин, – Марта опустила поднос на столик и быстро переставила с него блюдо с горячим и чашку кофе.

– Спасибо, – Мэттью выпрямился в кресле и невольно поправил галстук, не зная, куда деть руки.

– Спокойной ночи, Мэттью, – улыбнулась Марта уже в дверях.

– Спокойной ночи!

Дверь вновь закрылась и Мэттью откинулся на кресло, взлохмачивая тщательно приглаженные помадой волосы. Это все просто нелепо. За ним лет с пяти никто так не ухаживал. Он потер лицо и снова взглянул на город за окном. Сколько времени ему потребуется, чтобы привыкнуть к этой новой жизни? Сколько времени он сможет провести здесь прежде, чем придется привыкать к чему-то другому? Он вынул из внутреннего кармана письмо и снова его развернул:

“Мой дорогой мальчик! Ужасно знать, что твой отец нас покинул. Он был прекрасный человек и мой добрый друг, упокой Господь его душу. Разумеется, я исполню обязательства, которые взял на себя по его просьбе. Если ты готов оставить Провиденс, я буду рад видеть тебя в нашей редакции. О колледже не волнуйся, я уверен, ты смышленый парень с образованием или без него. Работа найдется, тем более кое-чему научить тебя наверняка успели. Не могу обещать высокой оплаты с первых же дней, редакция у нас скромная, но достаточно, чтобы понемногу встать на ноги…”.

Денежные подсчеты Мэттью пробежал по диагонали, не вникая. Он уже сделал это прежде, сам и вместе с Хлоей, размышляя, сможет ли он сводить концы с концами в новом городе, где у него ни друзей, ни семьи, ни жилья, только старый друг покойного отца и его обещания.