Доченька

Ольга Пустошинская

Доченька

Ксюша

В 2020-м году учёные из США опубликовали отчёт о создании первых в мире биороботов, состоящих из стволовых клеток эмбриона шпорцевой лягушки Xenopus laevis, – ксеноботов. Имея крошечные размеры, они обладали уникальными свойствами: могли по команде двигаться к цели, захватывать груз и доставлять его в нужное место, полностью восстанавливаться после повреждений и долгое время обходиться без питания.

Пройдёт сто пятьдесят лет, и в лабораториях будут создавать биороботов с изменённым геномом, а в жизнь прочно войдёт термин – ксенобот. В честь тех, самых первых.

***

Компания «Ксено», выросшая из небольшой экспериментальной лаборатории до крупного предприятия, располагалась на выезде из города, недалеко от красивейшего озера Южноальбинское. Каждый день, за исключением выходных, Филипп проезжал через громадные ворота с эмблемой весёлого лягушонка, спускался в подземную часть здания под литерой С-2, где работал уже двадцать пять лет. Когда-то начинал рядовым биологом, а сейчас – заведующий лабораторией, ведущий специалист и уважаемый человек.

Весь день он проводил в кабинете за электронным микроскопом, имевшим вид небольшой космической станции, и в лабораторном зале среди резервуаров с питательной жидкостью, где под управлением искусственного интеллекта росли животные-ксеноботы. Через прочное стекло были видны их тела, шевелящиеся конечности и оскаленные пасти – для стороннего человека пугающее зрелище.

– Милашки… правда ведь? – Филипп, высокий шатен с живым красивым лицом, постучал ногтем по стеклу и посмотрел на запястье со старинными наручными часами, которым завидовала вся лаборатория.

Всякий раз, когда он задирал манжету блузы, заместитель Виктор в сиреневом комбинезоне, моложавый, приятной внешности, какую не портила даже двухдневная щетина, усмехался и показывал руку со светящимися цифрами:

– Как ты понимаешь эти стрелки? Имплантируй чип – и всегда будешь знать состояние своего здоровья, время, погоду и много чего ещё.

– Таблицу умножения знать надо! – смеялся Филипп. – Если имплантировать всё, что предлагают, живого места не останется.

Сегодня Виктор странно молчалив и серьёзен, это совсем не в его характере.

– Что случилось, старина?

Он ответил не сразу, с трудом, будто мешал ком в горле:

– Прислали наши с Верой результаты анализов из центра планирования семьи.

– И что там? – напрягся Филипп.

– Отказали. Высокий риск патологий плода.

– Сколько процентов?

– Двадцать пять, – коротко ответил Виктор.

Результатов из центра планирования супружеские пары ожидали с внутренним страхом. Если, не дай бог, в заключении будет отказ, ни в одной клинике не возьмутся за удаление противозачаточных чипов, вживляемых каждому юноше и девушке в пятнадцатилетнем возрасте, – лицензии лишат сразу и навсегда. Для тех, кто мечтает о ребёнке, это крах, это катастрофа.

– Послушай, старина, – начал Филипп, – есть же усыновление и…

– Смеёшься? – перебил Виктор. – Сколько лет нам ждать усыновления: пятьдесят? сто? Кто сейчас отказывается от новорождённых?

Вчера он сам что-то бормотал про усыновление, пытаясь утешить жену, но Вера только разрыдалась.

– Всё равно шанс есть, хоть и маленький. Случается так, что дети остаются сиротами.

«Сытый голодного не разумеет», – пришло Филиппу на ум. Да разумеет, ещё как разумеет. Дочери семь лет, недавно родился сынок. Двое детей в семье – это редкость, второго ребёнка надо заслужить: сделать что-нибудь значительное для науки, для государства, для людей… Ему выпала такая удача за достижения в области биологии. Перед Виктором он ни в чём не виноват, но почему-то чувствовал сильную неловкость. Потоптался рядом, смущённо кашлянул и неслышно покинул зал.

Месяц назад, во время обеденного перерыва, между ними возник спор. Филипп доказывал, что современный человек находится в выигрышном положении по сравнению с человеком прошлого.

– Вот смотри, ещё каких-то сто с небольшим лет назад наше общество буквально вымирало от болезней. Продолжительность жизни – семьдесят лет! Мне сейчас пятьдесят, а я только жить начинаю.

– Согласен, – кивнул Виктор, – мы стали жить дольше, мы победили рак, диабет и инсульт.

– И не только.

– Да, не только, но…

– Что – «но»?

– Мы потеряли значительную часть суши, я имею в виду всё человечество… Эти постоянные природные катаклизмы: то пожары, то наводнения, то ещё какая-нибудь напасть. Продовольствия не хватает, дефицит пресной воды…

– Ну мы-то не голодаем, – возразил Филипп.

– Да, пока не голодаем, но всё к тому идёт.

Глобальное потепление, о котором учёные предупреждали много лет и к которому обыватели относились с большой долей недоверия – мало ли чем пугают эти учёные! – обернулось затоплением береговой линии, превращением плодородных земель в пустыни, наводнениями, засухами, лесными пожарами и ураганами. Земледелие по всему миру стало рискованным: что не губила засуха, то прилежно уничтожала армия саранчи, ставшая многочисленнее, сильнее и прожорливее.

– А ограничение рождаемости? – Виктор сердито двинул пустой чашкой. – Раньше рождение детей поощрялось. Я читал, что государство платило немалые деньги. Хотите троих – пожалуйста! Четверых? Ещё лучше! А сейчас боишься, что не сможешь заиметь и одного. Не даст центр планирования добро – и привет!

– Вам с женой отказали? – поднял глаза Филипп.

– Типун тебе на язык. Только подали запрос и сдали анализы.

– Всё будет хорошо, уверен… Да, есть риск, зато люди практически избавились от наследственных заболеваний.

Виктор встал из-за стола:

– Хорошо рассуждать, пока это не коснулось тебя лично. А, ладно! Смысл спорить, кому на Руси жить хорошо… Идём работать.

***

Филипп вышел на тротуар из припаркованного у ворот автомобиля и засмотрелся на соседских мальчишек-близнецов, азартно играющих с летающим мячом. Красный мяч вращался с лёгким жужжанием, зависал над детскими головами и ускользал от рук. Чтобы не промахнуться, требовалось иметь определённую ловкость, коей близнецы обладали вне всякого сомнения.

Бортовой компьютер проследил наружными камерами за человеком и мягко закрыл дверь.

– В гараж! – скомандовал Филипп.

– Вас понял! – отозвался механический голос.

Автомобиль тихо прошуршал шинами по боковой мощеной дорожке, ведущей к гаражу, ворота бесшумно поднялись вверх. Филипп наконец отвёл взгляд от близнецов и зашагал к дому.

Входная металлическая дверь легко отъехала в сторону, пропуская его в дезинфекционную кабину в тамбуре. На её покупке настояла Лика: с некоторых пор она испытывала настоящую фобию перед вирусами и микробами.

– Вытяните вперёд руки, закройте глаза и задержите дыхание на пятнадцать секунд, – вежливо попросил женский голос.

Филипп со вздохом подчинился. Из боковых отверстий кабины с тихим шипением вырвались струйки тёплого пара, рубашка и брюки стали неприятно влажными.

– Обработка завершена. Оставайтесь на месте, пока не закончится проверка, – предупредил голос и через несколько секунд сообщил: – Патогены не обнаружены. Хорошего дня!

– Сломать бы тебя, – пробормотал Филипп, пригладил пятернёй пышные волосы и прошёл прямо в столовую, откуда доносились вкусные запахи еды.

Дом был довольно большим: три спальни, столовая с кухней, две гостиные, одна из которых открытая. В дни погожие и тёплые прозрачный купол-ракушка прятался в нишу, позволяя дышать свежим воздухом, любоваться фонтаном и цветниками с крупными гибридными розами.

Комнаты обставлены настоящей деревянной мебелью, купленной за бешеные деньги; большой камин растапливался бездымным экологическим топливом, внешне не отличающимся от настоящих дров. Не каждый мог позволить себе такое жильё, далеко не каждый.

– Лика, ты дома? Я прошёл микробобойню, теперь чист аки младенец! – нарочито весело сказал Филипп. – Слушай, давай отключим её, ведь сейчас нет эпидемий.