Мертвограм

Собрался позвонить соседке в девятнадцатой квартире.

– Нет! – остановила жена.

– Почему?

– У нее муж недавно умер, забыл что ли?! Не стоит ее тревожить!

– Свет, блин, у нас тут на площадке женщина умерла, а потом восстала. Это разве не повод проверить, все ли в порядке?

Жена пожала плечами: типа я предупредила. Ушла в квартиру, потом вернулась с газовым баллончиком.

– На, держи, на всякий случай.

Позвонил соседке, но никто не ответил.

«Наверное, на дачу свинтила…»

«Дачу?! Зима же… К дочке может? Валерий Васильевич только недавно умер, наверняка не могла оставаться одна в квартире»

Позвонил в квартиру по диагонали. Там тоже не ответили. Да куда же все подевались? Хотя эти вот могли к детям уехать. Тут жила пожилая уже пара.       Их тоже бывало, что неделями не бывало дома. Мы в свое время, помнится, еще радовались такому соседству – типа тишь да гладь. А сейчас? Сейчас хотелось найти хоть одного живого человека. Хоть какого-нибудь!

– Боже! – донеслось из квартиры. – Иди сюда, посмотри…

– Свет, я вообще-то пытаюсь выяснить, что ту, блин, происходит…

– Тебе надо на это посмотреть! – ответила жена тоном, который не предполагал возражений.

– Черт! – ругнулся я и поспешил обратно в квартиру. Еще раз осмотрел лестницу перед тем, как закрыть дверь. Никого! – Иду!

Света сидела на кухне. Перед ней на столе – раскрытый ноутбук.

– Что там еще? – спросил я.

– Она здесь… – сказала Светлана. Не сразу понял, кого она имеет в виду. Но, увидев на экране знакомый портрет, сразу понял – врачиха, Вероника Андреевна, перекочевала в гребаный Мертвограм.

«Нас уже 162666!!!» – возвещал сайт. Цифра мигала в самом верху страницы. Что она значила? Что над столькими мертвецами уже успели позабавиться, да? Какие-то извращенцы фоткали мертвых людей, потом выкладывали в социальную сеть, которую даже дизайном решили закосить под Инстаграм.

– Это она, – выдохнул я, увидев врачиху. Та стояла в темном коридоре у окна. У нее была порвана губа, которая куском мяса свисала внизу. Волосы торчали на куске оторванной с черепа кожи. При этом врачиха улыбалась и надувала губы, совсем как звезды Инстаграма. Типа позировала.

– Леш, что происходит? Что вообще происходит? Мне страшно! – Света попыталась закутаться в халат, но это не помогало – жену все равно знобило. Знал, что прямо сейчас нужно обнять Свету, та нуждалась в поддержке. Но мне сначала надо кое-что сделать.

– Когда она заходила? Когда размещено? – я схватил ноутбук, будто приближение экрана к лицу могло помочь разобраться в ситуации.

«Сегодня, 03-12», – гласила надпись над фото. Более того – над аккаунтом светилась зеленая точка. По опыту работы с соцсетями знал: это означает, что человек на данный момент находится в сети.

Или был там совсем недавно.

– Она что, онлайн что ли? – прошептал я. Живот моментом скрутило. Внезапно понял, что мы с семьей оказались не просто в затруднительной ситуации, а в самом центре ужаса, который разворачивается прямо сейчас в нашем родном городе.

– «Онлайн»? – переспросила Света.

– Да, смотри! И фотку выложила… Она выложила фотку только что. Только что!!!

– Как? Как это может быть?

– Я не знаю, Свет. Не знаю, ч-черт!

Открыл ящик стола, где вместе с витаминами лежали таблетки валерианы. Сойдет. Дал Свете одну, вторую положил себе под язык. – Надо успокоиться. Надо… Смотри на фото!

– Оно страшное, Леш…

– Да знаю, но надо… Что ты видишь?

– Темный подъезд, кажется, сзади почтовые ящики, совсем как…

– Да, блин, это наши почтовые ящики, это наш долбанный подъезд, она сфоткалась несколько минут назад на площадке между этажами… Она все еще может быть там… – я быстро двинулся в прихожую за курткой – надо срочно проверить догадку.

– Нет, пожалуйста, не надо! – сказала жена. – Лучше еще раз позвонить полицию… Или в эту… ну, эту службу, понимаешь?

– Надо проверит. Я должен… Я обязан. Хочу понять, что это такое. Я возьму баллончик. Со мной все будет в порядке, обещаю....

Но в подъезд так и не вышел – в зале гулко залаяла Кристина.

***

– Возьми «Тонзилгон» и этот, как его?.. сироп, который вчера купили, – попросила жена.

Сироп назывался «Для дыхания» – намешаны какие-то травы от кашля. Ребенок пил его с удовольствием, в отличии от «Тонзилгона», про который Кристинка говорила, что он «бе-е!».

Кашель жуткий – казалось, что ребенок задыхается.

Когда примчался в комнату, понял – не казалось. Девочка изгибалась, будто у нее – приступ эпилепсии. Одеяло упал на пол, дочка последовала бы за ним, если я бы не подоспел. Успел поймать в тот момент, когда та уже скатывалась вниз.

– Кристина-а! Кристина, больно дышать да? – это Света принялась тормошить ребенка.

Девочка открыла глаза. Но это не глаза нашего ребенка.

Воспаленные и покрасневшие.

Глаза Терминатора, прошедшего сквозь круги ада.

– Боже-е, – я отшатнулся, чуть не выронив дочку.

– Кристина! – жена всхлипнула и бросилась к девочке, но, увидев ее глаза, замерла. Медленно повернулась ко мне. Видимо, ждала, что я все объясню. Но я не мог объяснить! У меня, черт побери, не было никакого объяснения тому, что происходило.

Кристинка закрыла глаза и закашлялась. Ее вырвало. Мимо тазика, который не успел даже вытащить из-под дивана. Прямо на ковер. «Да и черт с ним! – подумал я. – Не важно. Что с дочкой? Что с ней?!»

Когда рвотные позывы прошли, я перевернул Кристину обратно на спину. А Света попыталась полотенцем стереть блевотину с губ дочки. Но та вдруг зашипела и резким движением руки отбросила полотенце в сторону. А потом вцепилась мне в руку. Я заорал.

– Кристинка что ты делаешь, родная?! Пожалуйста! – прошептал я, но девочка вдруг пнула Светлану в живот. Жена охнула, сложившись пополам. А Кристина тем временем забилась в угол. Прямо под шведскую стенку, которая вместе с ковриком для йоги символизировала в нашей квартире спортивный уголок.

– Кристина, что ты делаешь? Кристина, зачем ты так с мамой? – спрашивал я. Но сам уже знал, что это – не совсем наша девочка.

– Вы все с-сдохните. Вс-с-се!!! – прошипела она, а потом залаяла – как собака.

– Кристина, что?.. что?.. – комок застыл в горле. – Что ты такое говоришь?

– Эта с-сука сдохла. Эта врачиха. Но не просто дохла. Теперь она вместе с нами. Вместе. Радуется новой жизни. За гранью. И вы все там будете! Все присоединятся. Скоро! Вс-с-се!

Поспешил к девочке.

Но тут раздался новый приступ кашля. Дочку выгнуло, отбросило на шведскую стенку, послушался звук глухого удара.

– Боже! – выдохнула Светлана, подумав, что девочка могла себе что-нибудь сломать. «Тонзилгон» выпал из рук, разлившись по ковру.

– Кристина-а! – закричал я и бросился к девочке. Та не отвечала…

***

Кристина падала очень долго. Летела, махая руками, пытаясь уцепиться за стенки. Стенки чего? Тоннеля?

Почему-то подумала, что тоннель похож на рот человека, который болен ангиной. У нее врач сначала нашел ангину. Дал маме рецептов, которые та не могла прочитать, а потом в аптеке им выдали кучу всяких пузырьков. Почти все лекарства были горькими и невкусными.

Кристина видела рисунок больного горла на стене у врача. Красный и извилистый, как внутренность червя. Этот тоннель – такой же. Она летела по нему уже долго. Час?! Два?! Может, больше.

В принципе за это время она могла бы нарядиться в восточную красавицу и разучить новый танец. Кристина с мамой ходили на индийские танцы, хотя у нее пока не получались сложные элементы. Мария, их учитель по танцам, все время ругала за то, что девочками руками не может управлять параллельно с ногами.

А сейчас руки и ноги свободно болтались. Кристина пыталась ухватить ими за стенки, но те были холодные и влажные, скользкие – не удержаться!

– Мама-а-а! – закричала Кристина, но вопреки всему даже не услышала голос. То же самое, что кричать в подушку. Бесполезно. – Папа-а-а! Ма-а-ам! Где вы? Мне стра-а-ашно!