Робкая любовь

– Потому что собирались объявить вам на вечеринке, про которую ты никак не можешь забыть.

– Ну ты даешь, дружище! – вновь воскликнул Ник. – Жених! Вот же! В общем, я рад за вас.

Был ли я рад? Да, но до тех пор, пока Амалия вновь не умчалась покорять очередные вершины, а я оставался здесь, перебирал бумаги, покупал дом, зализывал раны. Думал, что так правильно. Но разве это и есть то, что я хотел? Мы виделись от силы пару раз за месяц. И то тогда, когда она приезжала.

– Ну что же, дружище, тогда не буду мешать. – Ник поднялся на ноги. – Заканчивай с работой. И до встречи на вечеринке.

– Ник, ты же…

– Конечно, я буду молчать! – Он быстро закивал. – Продержусь как-нибудь несколько дней. – Он рассмеялся, покидая кабинет. Я вот сомневался в его словах, но все же склонился над документами, из завала которых смог выползти ближе к вечеру.

Собравшись, я вернулся к себе домой. А как звучало это слово! Совсем иначе, чем это дело обстояло с квартирой.

Припарковавшись около гаража, я не торопился загонять машину внутрь, обратив внимание на соседский дом.

Лола. Ее имя так и вертелось на языке. И почему я все чаще вспоминал незнакомку с огромными напуганными глазами? Думать нужно было о невесте, а не о том, как чуть случайно не поцеловал девчонку. Да ей лет шестнадцать, не больше. Такая миниатюрная, хрупкая. Невольно сравнил с Амалией – высокой подтянутой брюнеткой с темным загаром на идеальной коже, с тугими мышцами, которые украшали ее тело. Спортивная, яркая, целеустремленная. Полная противоположность загадочной девчонки.

– Добрый вечер. – Меня отвлек голос проходящей мимо женщины. Ее имени я не знал, но видел каждый вечер, когда она прогуливалась по улице в компании еще двух таких же тетушек. Немолодые, но энергичные и все время что-то бурно обсуждающие.

– Добрый. – Я кивнул им, намереваясь войти в дом, однако меня одернули, пригвождая к месту.

– А мы вот никак с вами не можем познакомиться, – заговорила вторая, поправляя платок, повязанный вокруг чуть седых волос. – Надо же! Мы все никак не могли дождаться того, кто же купит этот дом. – Она кивнула теперь уже на мою недвижимость.

– Почему же? – Удивленно приподнял бровь, продолжая сжимать в руке ключи от машины.

– Как же почему? – Присоединилась к беседе третья. – Вы же теперь сосед того дома с сумасшедшей, – зловеще отозвалась она, покосившись на серое строение. – Разве не знали? Вот видите, как он удивлен. Конечно же, не знал! Я вам говорила, эти ушлые риелторы не предупреждают.

Две другие собеседницы активно закивали, подтверждая слова своей подруги.

– Что значит сумасшедшая? – скорее выдохнул, чем спросил.

– Так там девчонка живет взаперти практически. Она ненормальная.

Они вновь энергично закивали и стали наперебой рассказывать страшные байки про дом, а я никак не мог уловить хоть одну полезную новость. И вообще не мог понять или принять то, что речь шла про Лолу. Ее имени сварливые соседки не называли, но говорили, что порой в доме слышны крики, а иногда тут появлялась скорая. Все из-за нее. Из-за Лолы.

– Она там живет уже лет пять, – протянула первая женщина.

– Нет, около шести. Я помню, как они переселились в этот дом.

– Вы поосторожней будьте, молодой человек. Вон предыдущих хозяев дома ваши соседи выжили.

– А вы про хозяйку дома знаете? – Я отвернулся, чтобы взглянуть теперь на женщин.

– Вы про Розочку? – поинтересовалась третья. – Да, конечно. Мы в магазине часто видимся. Она никогда про девочку не говорит. Стесняется, наверное. Конечно, сбросили на нее ненормальную. Я бы тоже постеснялась говорить о больной девочке на каждом шагу. Сил бы ей, Розочке, и терпения. С такими сложно совладать. Но говорят она не буйная. Только иногда кричит. Или вон, скорую вызывают. Поэтому и не кладут ее в больницу. А у нас же вроде неплохая психиатрическая клиника есть. Там ей точно помогли бы. Да и Розочке было бы легче.

Женщины вновь быстро закивали, теперь уже расхваливая лечебницу. Черт! Лечебницу для психически больных людей. А я удивленно рассматривал их, не веря в происходящее. Лола не такая. Черт! Она точно не такая. Спокойная, немного пугливая, подглядывающая за мной.

А вот тут я напряженно всмотрелся в их дом. Окно выходило не только в мой двор, но и из него частично было видно улицу. Как раз эту часть, где я стоял как вкопанный, слушая сплетни. Шторки дрогнули. Она видела.

Вот же засада!

А вдруг она знала про слухи, которые мне так подробно и в красках пересказывали три клуши? Пора завязывать с этой чертовщиной.

– Простите, приятно было познакомиться. – Я прервал их рассказ, возвращаясь к дому. – Мне пора.

– Конечно. – Женщины закивали, даже не припомнив, что так за весь разговор никто не назвал своих имен. Не со мной они хотели познакомиться, а собрать еще немного сплетен, при этом напугав меня. Было бы что дома за ужином своим семья рассказывать. Как молодой парень дёру дал от дома с сумасшедшей.

Я резко открыл дверь, вошел во двор, после в дом. Нужно собраться с мыслями. Надо же! Не думал, что рассказ о Лоле мог так всколыхнуть во мне смятение. Она же не такая… Или такая? Подглядывала, кралась по двору, испугано разговаривала. И про тетку свою упоминала. Да, точно. Сказала, что ей не понравится. А может я все неправильно тогда понял? И она действительно была не в себе?

И как теперь проверить? Как убедиться, что с девочкой все в порядке?

Запустив пятерню в волосы, я приблизился к стеклянным дверям. Посмотрел вверх, почти не мигая, следил за окном. Ну же, Лола, появись там вновь!

***

Матвей.

Его имя никак не выходило из моей головы. И я стала словно одержимая человеком, которому совершенно была не интересна. В этом я убедилась сразу же, как он ушел, забрав мяч. С тех пор Матвей редко появлялся во дворе. По утрам он лишь раз сделал зарядку, и то я почти опадала на это завораживающее представление. В следующие дни Матвей больше не выходил, а я бездумно смотрела в окно, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь. Но вскоре в доме появились посторонние люди. Мужчины. Они что-то активно ремонтировали, и я постаралась не высовывать нос лишний раз в окно, опасаясь, что они могли меня заметить. От прогулок в саду вовсе отказалась, меня же могли заметить и там.

Поэтому сегодня я больше по привычке, нежели от желания выглянула в окно и обомлела.

Матвей стоял около гаражных ворот и беседовал с тремя женщинами. Кажется, они жили где-то рядом, и я очень часто видела их в окно, когда они привычной компанией прогуливались по улочке, бурно обсуждая что-то. Наверное, меня. Потому что я догадывалась, про какие слухи однажды упомянула тетя, разговаривая с моими родителями.

Она, конечно же, не знала, что я подслушивала. Но так вышло. Я прилипла тогда к двери и услышала, как тетя рассказала про мой очередной приступ, когда я испугано орала во все горло. В тот момент кто-то слышал это, а на следующий день уже ползли слухи про безумную. Тете удалось сгладить сплетни, сообщив, что они перепутали с орущей кошкой. Не думаю, что ей поверили, потому что эти женщины активно жестикулировали, показывая Матвею на наш дом. Наверное, делились той историей.

Я сползла на пол, зажмурившись. И что теперь он подумает обо мне? И так сглупила, когда кинула в него мячом. Но с другой стороны, почему меня волновало его мнение? Неужели из-за того, что он со мной поговорил? Но он же сам сказал, что хотел просто познакомиться.

Просто познакомиться.

Сглотнув тугой ком подступающей паники, я добралась до кровати и рухнула в нее лицом. Как же отвратительно. И ведь не докажешь никому, что со мной все в порядке. Ведь так? Все в порядке?

Я уже сама не понимала, была ли я правильной в понимании общества? Или все же безумной…

Нет, такие мысли нужно было гнать прочь.

Прочь из головы и от сердца. Потому что от этого было больно. Слишком больно.