Страница 28 из 43
Он положил книгу на колени сидящему у стены человеку и помахал перед его глазами феаттой на тонкой серебряной цепочке. В ее тусклом голубом свете бледное лицо пленника приобретало совершенно мертвецкий вид.
— Я оставлю вам эту книгу, если мы с вами немного поговорим.
Пленник провел пальцами по выгравированному на бронзе названию фолианта, левой, свободной от цепей рукой, небрежно перелистнул несколько страниц. Свет, исходящий от крошечной феатты, не располагал к комфортному чтению, но вполне позволял различать написанное.
— А здесь есть о взятии Рогларской Пади?
— Конечно, — живо ответил Фержингард. — И о падении Твердыни Волчьего Зуба, хотя это событие описано не слишком подробно. Но есть стихотворная баллада в пяти частях, если хотите, принесу ее вам.
— Ненавижу баллады, — усмехнулся пленник. — От них одни проблемы.
Фержингард сел рядом с ним, прислонившись к стене. Пол в камере был абсолютно голый, не выстланный ни соломой, ни опилками — это было ни к чему, но теперь Вильморт подумал, что коврик не помешал бы, хотя бы для таких случаев.
— Вам, наверное, будет приятно узнать, что пока что мои планы далеки от исполнения, — начал он.
— Невероятно приятно, — отвлеченно согласился пленник, рассматривая со всех сторон неожиданный подарок.
— Я не понимаю, что им не нравится в нем. Он носит то же имя, что и вы. В нем ваша кровь и кровь Эстерга. Я считал его достойной заменой вам, но им все еще что-то не нравится. Как будто чувствуют подделку, — досадливо и вместе с тем задумчиво произнес Фержингард. — Есть что-то, что я упускаю. Какая-то деталь, в которой кроется различие. Но я пока не могу открыть, в чем именно.
— А в чем отличие между бледным золотом и желтым? — риторически произнес пленник, с деланным интересом листая книгу. — Эти иллюстрации… они новые, верно? Просто великолепные, а при солнечном свете, должно быть…
— Я уверен, что ответ где-то близко, я чувствую это. И мне кажется, вы в силах мне его открыть. Может быть, даже спрашивать вас не придется. Я ведь мог упустить что-то, когда осматривал ваше тело в первый раз…
— Уберите руку, лорд Вильморт, — неожиданно твердо произнес пленник, по-прежнему не поднимая взгляда от книги. — Или останетесь без второй.
Пальцы Фержингарда замерли в волоске от ворота расшитого серебром дублета, в который был облачен прикованный к стене мужчина.
— С обеими моими руками все в порядке, — беспечно отозвался Вильморт, но повторить движение отчего-то не решился. — Но я вижу, вы вовсе не настроены на беседу.
— Да вы будто ждете помощи от меня, лорд Вильморт? — в тоне пленника проскользнуло несвойственное ему сочувственно-издевательское выражение.
— Хотя бы подскажите. Это в ваших же интересах. Если продолжите упорствовать, я ведь могу и пожертвовать вашим несказанно приятным обществом.
Закованный мужчина очень медленно повернул к лорду бледное лицо, кривя губы в подобии иронической улыбки, а потом вдруг рассмеялся, заливистым мальчишеским смехом. «Вы не можете меня заставить, ничего не можете мне больше сделать, мне смешна самая серьезная из ваших угроз» — говорил этот смех.
Фержингард вскочил, разгневанный, уязвленный. На его худом, высохшем лице различимо заиграли желваки. Ему явно хотелось сделать что-то, исполнить какую-то свою привычную угрозу — будь его пленник обычным человеком, уже остался бы без какой-нибудь не слишком необходимой части тела. Но Фержингард понимал, с выворачивающей яростью понимал, что ничего не может — пока что — противопоставить этому человеку. Он выхватил из руки пленника феатту и решительно направился к выходу.
— Любовь, — донеслось в уже закрывающуюся дверь.
— Что? — лорд так и замер, уже взявшись за висящий на поясе ключ от камеры.
— Любовь. Знакомо вам такое слово? — послышался из темноты ироничный голос. Фержинград больше не видел своего пленника, но был уверен, что тот снова безмятежно улыбается. — Без сомнения, оно встречалось вам в древних текстах. В этом разница. Мой отец меня любил. Попробуйте начать с этого.
Когда за лордом Вильмортом затворилась дверь и провернулся ключ в замке, пленник снова взялся за книгу. В тяжелом переплете-футляре, изготовленном по старинному образцу, обложенные медью половинки соединялись между собою петлями, посаженными на длинную тонкую спицу в основании переплета. Придерживая коленями открытую на середине книгу, мужчина осторожно извлек спицу, та была длиною в его предплечье, закругленной на обоих концах. Не удержался, прокрутил ее в пальцах, играя, пробуя, как отвыкшие от всякой работы суставы слушаются его. Улыбнулся, впервые порадовавшись дотошности лорда Вильморта, который действительно потрудился над его телом, умудрившись вернуть и сохранить живую подвижность почти каждой мышцы, сустава и сухожилия. «Такой труд не должен доле пропадать всуе», — решил пленник, сжимая в свободной руке спицу.
* * *
— Дорогая, вы слишком близко к огню.
Рейвин лежал в постели, не спуская настороженного взгляда с жены. Даже одеялами не укрывался, хоть уже приготовился ко сну — если что-то вдруг случится, если понадобится быстро вскочить с постели, броситься к ней, удержать…
— Мне показалось, у меня мерзнут пальцы, — потеряно ответила Лейлис, глядя на свои ладони с таким же удивлением, с каким смотрит младенец на свои маленькие кулачки, впервые открыв, что может размахивать ими у себя над головой. Она сжимала и разжимала пальцы, держа ладони почти у самого огня и, кажется, сама не понимала, как может мерзнуть. Но она мерзла, даже сидя у очага, даже под двумя теплыми домашними плащами.
— Наденьте рукавицы, — вкрадчивым тоном предложил Эстергар. — Ваши маленькие овчинные рукавички…
Он встал, чтобы помочь ей. Она без сопротивления позволила натянуть на себя теплые рукавицы, сшитые для нее в ту первую осень, вечность назад.
— Вот так… — он улыбнулся ободряюще. — Только не суйте руки в огонь, очень вас прошу.