Страница 3 из 16
Он много часов проводил за книгами и различными статьями, которые были посвящены содержанию пациентов в различных психиатрических тюрьмах. Изучал манеры поведения персонала, условия, в которых содержались больные заключенные. Павел был наслышан об ужасающих историях от бывших пациентов психушки.
Все эти люди в один голос рассказывали о просто кошмарных условиях и строжайшем режиме, об отвратительном, как к грязи, отношении персонала к больным.
Особенно Павлу понравилось изучать истории о том, как больных каждый день пичкали таблетками, или как они говорили «колесами», водили на процедуры, после которых у бедолаг отшибало напрочь память на несколько часов или дней. И все эти пытки продолжались месяцами, а в некоторых случаях и годами.
Не трудно догадаться, что такая среда совершенно не способствовала скорейшему выздоровлению. Скорее наоборот. Люди еще больше сходили с ума от принудительной изоляции, сильнодействующих препаратов и гнетущей обстановки психбольницы.
Именно такого эффекта и добивался Павел при конструировании своей тюрьмы. Единственным отличием от настоящей психбольницы была полнейшая изоляция.
Его девочкам запрещались прогулки, игры, телевидение и все подобное. Они постоянно находились в своих камерах. Туалет был предусмотрен в виде зияющей черной дыры в углу камеры. Но отверстие было такого размера, что туда едва пролезала рука взрослого человека. Умывальник был такой же ржавый и старинный, кран которого не закрывался до конца и вода медленно капала в раковину, создавая еще более угнетающую обстановку, привнося свою долю жути.
Проект был выполнен в сжатые сроки и превзошел все ожидания заказчика. Когда Павел впервые увидел окончательную работу, он был в восторге. Все было так, как ему нужно, так, как он это и представлял.
Вся психиатрическая секс-тюрьма состояла из одного огромного круглого помещения. По всему периметру круга были установлены одиночные открытые камеры.
Вместо глухих дверей были ржавые решетки, с толстыми прутьями и увесистыми амбарными замками. Промежутки между прутьями были узкими, шириной около восьми сантиметров. К решетке были прикреплены удерживающие ремни для тела, рук, ног и головы.
Такой механизм удерживал заключенных и заставлял их смотреть на зверские представления в центре тюрьмы. В каждой камере были старинные железные кровати. Они наглухо прикручивались болтами к бетонному, обшарпанному полу. Матрасов не было. Только тонкая сетка, приваренная к основанию кровати. По мнению Павла они были не нужны.
Главным аксессуаром были удерживающие, из толстой вымоченной кожи ремни, тонкая проволока в районе рук и ног и простынка. И то, не всегда и не всем.
Во времена общих «представлений» все накидки изымались. Это было необходимо для безопасности девушек. Павел беспокоился о том, что они могут наложить на себя руки и не дай боже повеситься на простыне, чтобы избавить себя от этого кошмара.
Стены камер были не лучше. Обшарпанные, с обваливающейся краской вместе со штукатуркой, местами проглядывала кирпичная кладка. На стенах, потолке и полу специально были нанесены «кровавые» отпечатки рук, пальцев для создания нужного антуража.
На стенах красовались глубокие порезы от ногтей, словно кто-то из пленников пытался проковырять себе выход или старался ухватиться за стену или пол, когда его тащили куда-то.
В нескольких камерах даже оставили окровавленные сломанные ногти в порезах. Зрелище было поистине устрашающим и сводящим с ума. У любого нормального человека, попавшего в это место становились дыбом волосы, липкий страх прокрадывался под одежду и холодными лапками блуждал по спине, а кровь стыла в жилах.
В центре тюрьмы была довольно большая площадка с одним единственным высоким столом, который был похож на операционный. Он также надежно крепился в бетонном полу массивными гайками и удерживающими ремнями. Чуть в стороне был установлен огромный крест в виде буквы «Х», по краям которого свисали тяжелые даже по виду металлические оковы на толстых цепях. А в центре были прикреплены все те же толстые кожаные ремни с металлическими бляхами.
На потолке были установлены несколько ярких круглых прожекторов, поэтому весь периметр центра был отлично освещен. Пол же в центре комнаты был вымощен гладкими дорожными булыжниками, которые также «украшались» кровавыми следами и глубокими бороздами.
По просьбе Павла в камеры установили макеты небольших окон с решетками и самые тусклые лампочки Ильича, висящие на длинном шнуре и постоянно раскачивающиеся. Он где-то слышал, что такое психологическое воздействие оказывает весьма «положительный» эффект. Макет окна был нужен только для того, чтобы наглядно обозначить призрачные надежды пленниц на свободу.
Для своего же удобства Павел разыскал специальные металлические ящики для медицинских инструментов, которые лязгали при каждом прикосновении. Ящики намеренно были состарены, покрыты ржавчиной и оснащены надежными замками. Он наполнил их хирургическими инструментами, таблетками, препаратами и уколами. Для каждой заключенной был свой набор инструментов и препаратов. Ведь каждая девушка для него была индивидуальным и неповторимым в своем роде проектом.
Только один препарат был прописан лично Павлом всем своим подопечным. Галоперидол. Он специально изучил большое количество карт психически больных прошлого века и заметил одно интересное сходство. Абсолютно всем больным, которые содержались в психиатрических больницах был прописан Галоперидол.
Этот препарат, как выяснил Павел обладал самым нужным для него эффектом – полное подавление силы воли человека. Такой эффект достигался только при длительном и регулярном приеме препарата. Что и было Павлу только на руку.
Он сразу определил, что лекарство лучше вводить девушкам внутримышечно. За счет этого препарат оставался в организме длительное время и не успевал выходить до конца ко времени следующей инъекции.
Также, препарат вызывал резкую, тянущую и одновременно скручивающую боль в мышцах, которая сопровождалась судорогами и скованностью во всем теле. Сразу после укола человека скручивает в позу эмбриона и весьма продолжительное время невозможно разогнуться.
Павел тщательно осматривал каждый сантиметр своей новой старинной тюрьмы. Результатом он был очень доволен. Все выглядело так, будто ты пришел в заброшенную психиатрическую больницу, где безумные ученые ставили безжалостные эксперименты на своих подопечных.
Наиболее запоминающейся изюминкой был вид полной антисанитарии. На потолках, стенах и решетках свисала вековая паутина. В некоторые камеры намеренно прикрепили несколько искусственных тарантулов, а по полу пустили заводных тараканов. Хоть эти насекомые и были игрушечными, вид у них был весьма реалистичный и омерзительный.
Для пущего эффекта Павел приказал установить скрытые динамики, из которых время от времени вырывались душераздирающие вопли, стоны, завывание ветра и противный скрежет металла. Помимо этого в камеры и общий зал было проведено профессиональное видеонаблюдение. Атмосфера была угнетающая, наводящая леденящий ужас даже на взрослого, сильного мужчину.
Теперь все 19 его девочек будут в одном месте!
Однако, Павел позаботился не только о дизайне своей тюрьмы, но и об обслуживающем персонале. Он нанял несколько крепких санитаров, которые готовы были выполнять все его приказы и молчать. Лишь бы платили исправно.
Он специально выбирал парней, которые раньше работали в психиатрических больницах закрытого типа или были надзирателями в тюрьмах, ну и соответственно, на которых у него был хороший компромат.
Он не поленился и достал на каждого что-то такое, что заставит служить безропотно и выполнять любую, даже самую грязную работу. Павел никому не доверял и ему во всем требовалась гарантия для спокойствия.
Итак, для работы были отобраны самые отъявленные и закоренелые садисты, привлекающиеся неоднократно к дисциплинарной ответственности за “особое” отношение к заключенным.