Беленорские хроники

– Это не извинения. Я не оправдываю себя. Я едва помню события той ночи, – задумчиво произнесла христианка, отбрасывая за плечи длинные темно-каштановые волосы с проседью. – Я не думала, что так получится. Знаю, что ни одно извинение не сравнится с твоей болью, Джексон. – поджав губы, ее сын моргнул и поднял начавшие краснеть глаза. Он ничего не говорил, исподлобья наблюдая за ней. – Я бы хотела выйти на улицу, если можно. – получив в ответ сдержанный кивок, жена кузнеца слабо улыбнулась, прошествовала в открытую дверь и, вдохнув леденящий воздух полной грудью, упорно смотрела вдаль, на простиравшиеся горные цепи.

Человека, стоявшего позади, била мелкая дрожь. Превозмогая боль, он подошел ближе и занес над женской макушкой сверкающий во тьме топор. Эмоциональный порыв накрыл с головой. Испустив протяжный стон, юноша закрыл лицо ладонью и замер в нерешительности.

– Я люблю тебя, Джексон. Самой глубокой и чистой частичкой сердца. Ты должен это сделать, – голос поразительно ровный, без малейшего намека на страх. Лишь принятия вердикта судьбы. – Все давно решено. – уловив движения палача, вскормленного ее грудью, Джемма сделала глубокий вдох. – Все хорошо. Мой мальчик… пора… – смаргивая непрошеные слезы, она все ниже и ниже опускала голову. – Я готова.

– Повернись, – не узнав собственный голос, Джексон все равно добавил: – Я хочу видеть твои глаза. – топор затрясся в руке, но лишь на затянувшееся мгновение. Одно. Стоило ему увидеть полный слез взгляд родной матери, он замахнулся и опустил лезвие на незащищенный череп. Кровь обагрила все вокруг. Потребовалось как минимум два удара, чтобы покончить со страданиями. Отбросив оружие, мститель рухнул рядом с коченеющим телом. – Я не буду хоронить тебя с моей семьей. Сброшу твои останки в реку. И никогда не вспомню твоего имени. – уткнувшись лбом в поджатые колени, убийца вытер заплаканное лицо о дырявое шерстяное одеяло, накинутое на плечи.

– Ты в порядке? – чужая ладонь сжала плечо плачущего мальчика и легонько потрясла. Улыбнувшись краешком вечно сомкнутых губ, лорд Гловер погладил сподвижника по волосам, успокаивая. – Тебе потребуется время, но потом все забудется. И так придется жить дальше. – успокаивая друга, он все нашептывал: – Не бойся. Мы с Нероном позаботимся о мертвецах. Разожжем костер и сбросим туда…

– Лучше утопить в реке. Здесь неподалеку протекает одна. Можно привязать к ним огромные камни. Найдете их в развалинах замка Дастинов, – стряхнув усталость, скорбь и клокотавший гнев, Джекс не стал задерживать взгляд на обезображенном женском лике. – Мне нужно побыть одному. Я вернусь. – кивнув, северянин отпустил разбитого командира в неизвестном направлении. Тот вскочи на коня так быстро, что не расслышал летящих вслед окликов.

Не разбирая дороги, он мчался по извилистым заснеженным тропам, уходящим то ввысь, то вниз, то круто в сторону. Вцепившись в напряженную лошадиную шею, Дастин прижался к ней щекой, закрыв отяжелевшие веки. Он пытался не вспоминать материнского лица. Отзывчивого, нежного, любимого. Посмеивающегося над играми двух ребятишек, плескавшихся в речушке в лучах заходящего солнца, утыкающегося в шею любимого мужа возле их кузницы, целующего первого новорожденного внука, закутанного в теплый плед, и безучастно созерцающего гибель приемного сына, супруга, невестки и двоих невинных детей. Закричав от переполняющей душу ярости, одинокий всадник повалился вниз, почти запутавшись в стремени. К счастью, обученный жеребец сбавил скорость и остановился. Около получаса он терпеливо дожидался, пока хозяин, распластавшийся на снегу посреди бесконечности и бескрайности, не поднимется на подгибающихся ногах и не опрется на полуразрушенную каменную стену.

– Прости меня, отец, – нащупав пальцами выцарапанные буквы, усеявшие гладкую поверхность, воин достал спрятанный в ножнах кинжал и приступил к начертанию оставшихся имен в цепочки трагедий древнего клана. Покончив со всем, Джекс прижался лбом к очертаниям букв и прошептал: – Я скоро буду с вами. – дотронувшись до золотого перстня на пальце, поколениями хранившегося в их роду, юноша выдохнул струю белого дыма, поднял голову к чернеющему небесному куполу. – Люблю тебя, Тара. – обнаружив истрескавшиеся ступени, ведущие к единственной уцелевшей башне, он поднялся по ним и, не оглядываясь, взобрался на отвесную стену с отколовшимися зубцами.

Расставив руки в разные стороны, умело балансируя на грани жизни и смерти, Джексон вперил глаза в зияющую пустоту под ногами. Все закончится здесь. Так же, как и началось несколько веков назад. Бешеные порывы ветра подхватывали края одеяла и пряди светлых волос. Оказавшись на самом краю, матереубийца последний раз улыбнулся и, закрыв глаза, приготовился сделать последний шаг в бездну. Затеряться в небытие, раствориться в боли и исчезнуть навсегда. Подняв ногу, он услышал тихий голос, зовущий его по имени. Мамин? Отца? Невозможно. Они все мертвы. Повернув голову к источнику звука, Джекс судорожно вглядывался в белую снежную завесу, надеясь вновь увидеть отца или погибшего брата. Расплывающийся людской силуэт протягивал в его сторону обе руки. Не думая о последствиях, он вложил собственные ладони в мягкие, промерзшие руки призрака и почувствовал необъяснимую тяжесть.

Кто-то потянул его на себя, вынуждая спрыгнуть на ровное покрытие.

– Милорд, у вас не найдется немного хлеба? – послышался тонкий женский голосок над самым ухом, так напоминающий тот самый, принадлежавший любимой. – Все хорошо?

– У нас есть вино, если вам нужно. Хотите обменяем на хлеб? – испуганный мужской тон с детскими нотками навеял воспоминания о том, какими были они с рыжеволосым братом. Пусть и не связанные кровью, но узами куда более прочными. Опи пожертвовал собой ради него. – У нас есть деньги. Меня зовут Андер. Я из дома Сервинов. Это моя сестра Лукреция. У вас не найдется кусок хлеба?

Хлеб и вино.

Подавив подступившие к горлу рыдания, Джекс как-то отстраненно улыбнулся, а потом, не выдержав, рассмеялся. Дав вволю копившимся чувствам, он упал на колени и расплакался. Двое беглецов, прячущихся от безумного родственника, беспомощно смотрели на возникшего из пустоты юношу, одновременно радостного и грустного.

Семь лет спустя.

Очнувшись после беспокойного сна, проведенного в седле и на холодном полу, Старк не сразу понял, что его слабо трясут за плечо. Приоткрыв полусонные осоловевшие глаза, он мельком заметил лицо все еще сонного Хорнвуда, похищенного неделю назад, а сейчас валяющегося в темном грязном углу какой-то убогой хижины. Незавидная судьбу королевского посланца. Поморщившись от яркого света, проникающего через открытую дверь, Деймон обнаружил, что неспособен пошевелить онемевшими ногами и руками – их опутывала плотная веревка. Чертыхнувшись сквозь зубы, он прислонился лбом к стенке и исподлобья взглянул на мучителя в плаще, нависшим над ним. Не стоило особо удивляться тому факту, что им оказался пропавший без вести Рисвелл, составивший компанию Хорнвуду. Шрамы на щеках вкупе с проседью в волосах сильно старили северянина, отличавшегося добрым взглядом.

– Извините, милорд, мне велели вас разбудить, – каким-то странным тоном протянул Филипп, давая понять, что все происходящее шло вразрез с какими-то внутренними принципами. – Я не планировал встретиться с вами при таких обстоятельствах, но все предрешено. – зрачки расширились от слабого понимания сказанного. Протяжно вздохнув, Рисвелл убрал мешавшие пряди и прикусил губу. – В той войне вы были на стороне неправильных людей. Вы присягнули Мучителю и исполняли его приказы. Мы не можем простить такое.

– Мы – это кто? – поинтересовался окончательно пробудившийся сын Маркуса, начавший осознавать свое плачевное положение. Втайне он надеялся добудиться до заспанного Питера, с которым им еще предстояло разделить печальную участь. – Просвети-ка, ибо на прихлебателя Ланнистеров ты как-то не тянешь.

– Сыны Анархии, милорд, – вошедший без предупреждения человек больше не прятал убежденного в мировой справедливости лица за капюшоном. Широкоплечий великан уверенно подошел к пленным и, сохраняя нейтральное выражение, заключил: – Вас приговорили к смерти за пособничество врагу. Приговор будет исполнен через пятнадцать минут путем повешения.