Терия. Кровавый узел

– Не понимаю, что ты говоришь, – сказал парень не переставая улыбаться. – Меня зовут Чок.

Фатин собрала во рту всю имеющуюся слюну и глотнула – стало немного легче, во всяком случае иглы в горле укоротили вдвое. Она откашлялась и тяжело вздохнула, слова давались ей с большим трудом.

– Я говорю: ну ты и урод, Чок, – сказала Фатин.

– Мне скоро будет семнадцать, – жизнерадостно сообщил ей парень, казалось он пропустил слова девушки мимо ушей.

– А ты не слишком сообразителен для своего возраста, – заметила Фатин сделав вывод, что ко всему прочему парень еще и умственно неполноценный.

– Раньше я работал на рудниках и добывал солнечный камень для Дома Шамран, – сообщил ей Чок.

Рядом что-то зажурчало и фургон наполнился резким запахом мочи. Даури наконец-то справился с завязками на штанах. Фатин сделалось дурно, а потом ее стошнило. Чок рассмеялся.

– Не обращай внимания, – посоветовал он. – Даури невоспитанные дикари, правильно делают, что вырывают им языки. Я, например, делаю свои дела под себя и никому не мешаю.

Фатин посмотрела на паренька и ее стошнило еще раз. Прокашлявшись, она вытерла рот рукой и грустно усмехнулась. На мгновение ей показалось, что она сошла с ума и все это ей мерещится, но резкая боль в ноге напомнила, что все происходит на самом деле. Даури надел штаны, злобно посмотрел на Чока и пополз обратно на свое место.

– Так вот, однажды мне на руку упал камень, и я на рудниках стал не нужен, – как ни в чем ни бывало продолжил свой рассказ Чок. Затем он поднял руку и показал ее девушке – правая кисть была неестественно вывернута в сторону. – Видишь, просто рука после перелома неправильно срослась и теперь я не могу даже кирку держать. И камни тягать я тоже не могу, – добавил парень и пожал плечами. – Все правильно, кому я такой нужен?

Девушка молчала, никакого желания разговаривать с придурковатым пареньком у нее не было, но ее ответы ему были и не нужны, поэтому он продолжил:

– На рудниках было неплохо. Тяжело, конечно, но не плохо. У меня были друзья и еще там хорошо кормили. Ничего особенного, обычные жареные ящерицы, но их всегда было много и по вечерам можно было наедаться до отвала. И воду нам давали три раза в день. Правда, вода все время пахла тухлятиной, но где тебе бесплатно будут давать даже такую?

В этот момент фургон тряхнуло. Фатин ударилась головой об деревянную стенку и поморщилась от боли.

– Куда нас везут? – спросила девушка у Чока.

– Не знаю, – жизнерадостно ответил он. – Это же фургон для рабов, поэтому думаю, что нас везут на продажу. Единственное в чем я уверен, что нас не продадут на мясо даури. Всем известно, что даури едят все подряд. Но рабы стоят денег, поэтому с нами так вряд ли поступят, – умозаключил Чок. – Разве что только меня могут им продать, кому я нужен с рукой в обратную сторону?

– Да заткнись ты уже! – сказал бородатый старик из дальнего угла фургона и бросил в Чока пустую глиняную тарелку.

На некоторое время стало тихо, слышен был лишь скрип ритмично покачивавшегося фургона и тихие хлопки огромных парусов на его крыше. Фатин было очень душно, а еще нестерпимо хотелось пить. Ей вдруг вспомнился дом, в котором по первому желанию слуги несли ей прохладную фруктовую воду – как давно это было.

– Здесь у кого ни будь есть хоть глоток воды? – спросила она у попутчиков, но никто не ответил. Фатин закрыла глаза и облизала пересохшие губы.

– Нам давали по целой кружке воды, перед тем как мы тронулись в путь, – сказал Чок через несколько минут после ее вопроса. – Рано утром, когда ты еще спала. Было так холодно, что я думал замерзну насмерть. Когда я работал на рудниках, мы спали в больших бараках и там никогда не было так холодно. А еще там всю ночь горели костры. Когда мы просыпались нам давали поесть и попить. Правда на завтрак еды всегда было меньше, чем на ужин, но она была каждый день. И еще днем нам тоже давали попить, а здесь неизвестно, когда в следующий раз будет вода.

– Вечером, – услышала Фатин голос бородатого старика. – Воды нам дадут вечером, когда спадет высокое солнце и станет темнеть.

– Спасибо, – ответила она и посмотрела на старика.

– Нас везут в Кшарн на рынок рабов, – продолжил старик. – С такой скоростью туда ехать три дня.

– За три дня я здесь сдохну, – сказала Фатин.

– Не сдохнешь, – усмехнулся старик. – Кому ты дохлая нужна, если за тебя заплатили деньги? Шкавари не любят выкидывать золото в пустыню. Не переживай – вечером даже немного объедков на ужин дадут.

В этот момент послышались крики шкавари, издав жалобный скрип фургон остановился. Фатин посмотрела сквозь щели, что случилось, но ничего не могла разобрать из-за тучи пыли поднятой сновавшими вокруг легкими ветроходами.

– Интересно, что там происходит? – спросил Чок.

Вдруг прямо над головой Фатин раздался треск, ее осыпало острыми щепками – тонкая стенка фургона была пробита тяжелым костяным дротиком. Затем фургон задрожал под градом сильных ударов, в некоторых местах стенки проламывались и во внутрь полетели тяжелые камни. Один из камней влетел в образовавшуюся в фургоне дыру и попал старику прямо в голову. От сильного удара его голова лопнула и кровь, вперемешку с осколками черепа и мозгами разлетелась по всему фургону. Один из горячих осколков плюхнул Фатин на лицо, заставив ее вздрогнуть от неожиданности.

– Это пустынные пираты! – закричал длинноволосый раб, сидящий рядом с Фатин. – Красные Драконы!

Стены фургона пробило еще несколько камней и уже с десяток дротиков торчали по всему фургону. Один из дротиков был брошен с такой силой, что пробив стенку пролетел дальше и его энергии хватило на то, чтобы пригвоздить какого-то даури к полу. Рабы пытались освободиться от веревок, но никому не удавалось это сделать. Вскоре фургон был похож на утыканного иглами дикобраза и дырявое решето одновременно. Дырок было так много, что Фатин свободно могла видеть, что происходит снаружи.

Повсюду кружили десятки легких ветроходов, которые совершали немыслимые маневры, а их пассажиры забрасывали друг друга дротиками, камнями из пращи и обстреливали из луков. Некоторые ветроходы переворачивались, с треском ломались мачты и рвались паруса. Отовсюду были слышны боевые крики, которыми подбадривали себя и своих соратников сражающиеся. В происходящем вокруг хаосе трудно было разобрать где члены каравана, а где пираты. Лишь иногда среди пыли мелькали красные флаги, закрепленные на мачтах некоторых ветроходов, но их все-же было не очень много.

Фатин не раз видела подобные сражения на арене – все выглядело примерно так-же, вот только скорости были пониже из-за того, что там ветроходы толкали рабы. Она слышала о Красных Драконах от отца и брата. Эта банда пиратов часто нападала на караваны, во время перевозки солнечного камня из Даармара в Кшарн. Когда охранники караванов, которых нанимал ее отец оказывались удачливее пиратов, то они привозили их мертвые тела в Даармар, а потом их развешивали на центральных улицах и оставляли гнить на солнце.

Рыжий мальчишка сумел освободиться от веревки, выскочил из фургона и побежал. Не успел он пробежать и пару десятков шагов как стрела с ярко красным оперением сбила его с ног, и он зарылся в горячий песок. Фатин никаких попыток освободиться не делала и на то у нее были причины. Во-первых, никакой разницы между купившими ее шкавари и пиратами она не видела, а во-вторых, на побег у нее просто не было сил и в лучшем случае она закончит свою жизнь со стрелой в спине, как только что попытавшийся сбежать мальчик. Девушка сидела на полу фургона и просто ждала конца этой жаркой схватки.

Закончилось все довольно быстро. Также внезапно, как и началось. Пираты проиграли этот бой, который был недолгим, но весьма кровавым для обеих сторон. Оставив своих убитых и раненых на поле боя, ветроходы с красными флагами скрылись за горизонтом и на какое-то время в свои права вступила тишина. Обычно так и происходит после того как прольется много крови, кажется, что все вокруг замирает переваривая столько смертей одновременно, а потом все становится на свои места. Вот и сейчас, недолгий момент тишины сменился грубыми криками десятков падальщиков, которые спускались на своих огромных крыльях к мертвым. Неизвестно как падальщики узнавали, где и когда им в очередной раз удастся поживиться, но они всегда оказывались тут как тут. Гигантских птиц никто не отгонял от мертвых тел – в пустыне каждое существо имело право выживать как может, а с мертвецами все равно никто возится не будет.