Белая акула

Она просто назвала секретарше свое имя, пояснений не давала. У нее были все основания полагать, что Шереметьев ее знает. Это не означало, что он ее примет – напротив, мог послать подальше уже осознанно, и она бы не настаивала больше на встрече, потому что от такого человека помощи не дождешься.

Но посылать ее он пока не стал, он пригласил ее к себе.

Александра знала, что Виктору Шереметьеву шестьдесят девять лет. Собственно, на них он и выглядел: еще далеко не дряхлый, но и не моложавый, иссушенный временем, исчерченный морщинами, убеленный сединой. Хотя седина в их роду ранняя – она Андрею лет в тридцать досталась. Виктор сидел за столом и наблюдал за незваной гостьей. Глаза у него были светлые, светлее, чем у сына, и не выражающие ровным счетом ничего. Белый халат он на работе не носил – для того, кто давно уже не заходил в операционную, это было бы фарсом. Вместо этого он предпочел дорогой, отлично сидящий деловой костюм.

Но даже через этот лоск и показную ухоженность Александра сумела обозначить для себя одну простую истину: Виктор Шереметьев пьет. Не выпивает по чуть-чуть по праздникам, а конкретно так прикладывается, наверняка с запоями. Он определенно пытается это скрыть, но продолжается все не первый год, и изменения внешности – отечность лица, красные прожилки на глазах, припухший нос, – постепенно становятся очевидными, особенно с поправкой на возраст.

Андрей об этом не упоминал – хотя оно и понятно, он вообще в разговорах о семье каждое слово чуть ли не пипеткой отмерял. Александра пока не решила для себя, как использовать это знание, она просто ничего подобного не ожидала. Люди такого ума и такой железной воли, как у Виктора Шереметьева, редко ищут примитивного забытья…

Это все-таки его дело. Для нее важнее было то, что он ее принял. Не дожидаясь приглашения, Александра устроилась в гостевом кресле напротив его рабочего стола. Шереметьев продолжал прожигать ее взглядом, с тех пор, как она вошла, он не произнес ни единого слова.

– Вы ведь знаете, кто я? – осведомилась Александра.

– Да.

Вот так, «да» – и все. А недавно ей казалось, что Андрей не слишком разговорчив! Теперь понятно, в кого.

– Тогда знаете вы и то, что тема для разговора у нас всего одна. Насколько мне известно, вы ни разу не были у него в больнице.

– А смысл? Он овощ.

– О таком и речи не идет, мозг не пострадал!

Прозвучало куда эмоциональней, чем хотелось, и Александра знала, что это ошибка. Она просто не сдержалась: эти дни и бессонные ночи не пошли ей на пользу. Она сделала глубокий вдох, пообещав себе больше не попадаться.

– Прямо сейчас – овощ, – отрезал Шереметьев. – Он не поймет, приходил я или нет. А раз так, какой смысл?

– Да уж… Вы знаете, кто напал на него?

– Нет.

– Даже не догадываетесь?

– Это работа полиции – разбираться в таком.

– Да, у полиции есть подозреваемый, – кивнула Александра. – Думаю, вам скоро сообщат о нем.

– Вы только что сообщили.

– А я как раз не считаю его подозреваемым. Я думаю, что его следствию подсунули намеренно, а тот, кто действительно хотел убить Андрея, еще на свободе. Мне нужна ваша помощь.

– Какая же?

Шереметьев не был удивлен или даже заинтригован. Он говорил с ней как человек, который все для себя решил, но из вежливости тянет время перед непременным отказом.

– Андрею необходима охрана, – пояснила Александра. – Круглосуточная. И не какие-нибудь тупые дуболомы, а люди с мозгами, потому что нападение, если оно все-таки состоится, не будет ни простым, ни очевидным.

– Опять же, это работа полиции.

– Полиция на сей раз не справится.

– Ну а я здесь при чем? Я ведь всего лишь врач, да еще и пожилой человек. Какое отношение я могу иметь к организации столь сложной охраны?

– Вы еще и его отец – странно, что это не прозвучало.

– Как его отец, я за него очень переживаю. Плохо сплю и мало ем. Буду за него молиться в свободное время.

– И это все?

– Все, что я могу.

Шереметьев говорил мало и осторожно, словно опасался записи. Но Александра по глазам видела: старик все прекрасно понимал. И риски, и истинную потребность в охране. Ему просто было плевать, он уже списал Андрея со счетов. Он даже в больнице сына не навещал не из-за собственной нелепой теории с «овощем», а потому, что ему было все равно.

Тут Александра могла бы многое сказать ему – но смысла не видела. Она боялась сорваться, выместить на нем всю злость на тех, кому ей хотелось отомстить. Но это привело бы ее разве что в «обезьянник», и о расследовании можно было бы забыть. Поэтому она встала и, не прощаясь, покинула кабинет Шереметьева.

Хотелось просто орать – громко, на всю улицу, не таясь. Но для расследования это тоже сомнительная стратегия, особенно при том, что вопрос охраны остался нерешенным, а время стремительно утекало. Направляясь сюда, Александра не сомневалась, что Шереметьев поможет. Возможно, поворчит и заставит ее разделить с ним расходы, однако от сына своего не отвернется. Она не ожидала, что старый алкаш способен на такое, поэтому и не подготовила план Б. Теперь приходилось выкручиваться, и вариант она видела только один…

Это был паршивый вариант, как ни крути. И с практической, и с человеческой точки зрения. Если бы она попыталась обсудить такое с Яном, он просто покрутил бы пальцем у виска, и в этой бесхитростной характеристике ее умственных способностей был бы прав. Но жизнь Андрея для нее все равно была дороже, так что Александра уняла и совесть, и гордость.

Сразу от клиники пластической хирургии она поехала к ночному клубу. Места, в которых она искала защиту, несколько забавляли Александру, но сейчас ей было не до смеха. Ей нужно было срочно поговорить с Русланом.

Еще недавно она запрещала ему видеться с ней, да и сама была уверена, что ни одной встречи больше не состоится. Зачем? Общаться с бывшим, который тебя все еще любит, и делать вид, что вы – настоящие друзья, сомнительное развлечение. Александра не отличалась склонностью ни к садизму, ни к мазохизму. Забвение казалось ей единственно правильным выходом, и все равно именно она нарушила их договор первой.

Руслан мог бы и не общаться с ней. Да ему следовало послать ее, причем сразу, и у него было на это куда больше прав, чем у Виктора Шереметьева! А он ее принял. Это не удивило Александру: такая любовь, как у него, схожая с наваждением, за пару месяцев не проходит.

Он лично встретил ее у дверей и проводил в кабинет. Она успела заметить, что на руке у него больше нет обручального кольца.

В целом, выглядел Руслан неплохо. Развод с супругой и расставание с Александрой его точно не уничтожили. Есть люди, которые всегда поднимаются на ноги, как бы сильно жизнь ни приложила их об землю, и вот Руслан как раз был из их числа. Да, он казался уставшим и не выспавшимся, так это понятно: в такое время люди, связанные с бизнесом, и не станут веселиться. Даже ночной клуб, в котором они встречались, был закрыт на неопределенный срок, использовать его сейчас можно было только как офис.

Руслан вообще мог работать из дома, но здесь ему было удобней. Он не держал ни секретаршу, ни других помощников, да и одет был не в костюм, а в свитер и джинсы. Он сам сделал кофе, а Александра просто наблюдала за ним, не решаясь заговорить. Ян зря считал, что у ее наглости нет границ: границы есть у всего. Теперь Александра даже не была уверена, что правильно поступила, придя сюда.

– У тебя такой виноватый вид, будто ты кидалась новорожденными птенцами в окна детского сада, – заметил Руслан.

– До такого еще не дошло, но тебе все равно не понравится то, за чем я пришла.

– Да я уже понял…

– Возможно, ты меня даже возненавидишь.

– Возможно, – легко согласился Руслан. – Но от того, что ты перед этим будешь полтора часа нерешительно пыхтеть, никому не станет легче, ведь так?

– Пожалуй… Ты знаешь, с кем я встречаюсь прямо сейчас?

Руслан быстро отвернулся к окну, и его лицо она больше не видела. Тем не менее, он ответил: