Навигаторы Вселенной

– Здесь есть азот и двуокись углерода, поэтому возможна жизнь сложных организмов, почти таких же, как у нас на Земле, – сделал замечание Антуан.

– Понятно. А что вы скажете про изотопные соединения? – воскликнул Жан. – Что касается азота, то я более-менее понимаю. А что до углерода, то это необычно, это черт знает что! Углерод, сопровождаемый гелием, оказывается здесь связанным полностью с другими атомами! Не понимаю!

– Однако это сама действительность. Я думаю, что такая сложная форма углерода имеет здесь другое значение для живых существ, нежели на нашей планете. Поэтому нет ничего удивительного, если флора и фауна отличаются от земной.

– А нам еще нужно определить физические свойства: плотность самой планеты, силу тяжести, температуру, длительность суток, года…

– Вы не очень утомились? – спросил Жан. – Если нет, может быть, мы направимся к освещенным местам?

– Мои часы показывают час ночи, – ответил Антуан. – Нам некуда спешить. Вот понаблюдаем еще немного за светящимися существами, а потом, выспавшись, выйдем наружу.

Жан не мог протестовать против такого распорядка, и мы решили спать. Еще на протяжении получаса мои спутники глядели на светящихся тварей в атмосфере, что дало нам возможность лучше сгруппировать их и убедиться, что это действительно явления живой жизни, куда более утонченной, чем наивысшие формы нашей.

Потом мы впали в забытье до самого рассвета.

Когда я проснулся, Жан готовил утренний кофе, тот самый кофе, при запахе которого так приятно было дважды в день думать и мечтать…

И хлеб лежал уже горячий, пышный и такой свежий, будто только что вынутый из печи.

Вместе с витаминами, прессованным сахаром и маслом это был очень аппетитный завтрак. Шеф-повар Жан угощал нас незабываемым кофе и вкусными тартинками.

– Вот здорово! – сказал Антуан, который больше всех был охоч до вкусненького. – Люблю покушать!

– И кто бы мог подумать, что мы, простые смертные, сварим себе кофе на далекой планете?

– А еще удивительнее то, что нам довелось смаковать его в межпланетных пространствах, – сказал я. – Здесь-то мы в окружении, подобном нашему, земному.

– Влезли в чужой дом… И пока еще нельзя сказать, чтоб тут было хорошо… Итак, готовимся к выходу!

– Сначала посмотрим, что скажут птицы.

Мы взяли с собой в рейс шесть птиц: пару воробьев, зяблика и трех чижей, которые, так же как и мы, чувствовали себя неплохо на протяжении перелета.

Антуан взял клетку с зябликом и поставил ее в камеру, которая могла сообщаться с окружающим пространством. Маленькой нагнетательной помпой мы накачали в нее воздух из внешнего мира. Когда мы поели и оделись как следует, то убедились, что зяблик в своей клетке чувствует себя хорошо.

– Этого и следовало ожидать, – заявил Жан.

– Более-менее… А вообще-то мог быть вредным тот неведомый газ. Однако, сдается мне, он не влияет сразу. Во всяком случае, мы будем остерегаться.

Еще десять минут, и, вооружившись обычными респираторами, приспособлениями и инструментом, мы вступили на почву планеты, и почувствовали такую легкость, словно наши силы утроились. А как легко было дышать, имея только респираторы.

– Не могу сдержать своего восторга! – воскликнул Жан, взмахнув руками.

Эти слова прозвучали для нас, как музыка, так как мы опасались, что в такой разреженной атмосфере нам будет тяжело разговаривать и слышать друг друга. Однако по какой-то неизвестной причине воздух отлично проводил звук.

Он был чрезвычайно чист. Суставчатые организмы так и кишели – некоторые из них были неподвижны, как наши растения, другие – двигались, как земные животные. Наиболее быстрые ползали, как гадюки, питоны, медлительные же – почти как наши слизняки и улитки. Строение их было несимметричным, они не походили на земных радиолярий.

– Присмотритесь-ка, сколько у них ног? Ведь эти отростки – действительно ноги.

– Похоже, что так. Существа перемещаются с их помощью, но, я бы сказал, что они ползают…

– Одна, две, три, четыре… восемь. Выходит, восемь лап.

– Так-то оно так, но, может, есть еще и девятая, которая высовывается изредка.

Удивительны были движения этих придатков: они то втягивались, то зигзагообразно вытягивались, то принимали форму спирали и всякий раз очень легко изменяли свои очертания.

– Надо бы перевернуть какое-нибудь создание, если это возможно, – предложил я.

– Посмотрим, – ответил Жан и приблизился к одному из них, размером чуть больше нашего грызуна.

Быстрым движением он перевернул животное на спину – оно все было охвачено сильным сиянием, которое через несколько секунд погасло. Тварь быстро перебирала лапками, чтобы принять обычное положение.

– Интересно, что это за сияние? – промолвил Антуан.

– Даже девять лап! – провозгласил Жан.

– Действительно, девять.

– Обратите внимание, эти придатки соединены по трое и каждая троица сходится, образуя маленький бугорок.

– И правда, интересное обстоятельство.

– Да, очень интересное, к тому же…

Антуан замолчал, как бы не находя слов. А пока он думал, мы, так же как и он, заметили: три ряда лап отделялись один от другого двумя глубокими канавочками, то есть тут было точно три разных отдела.

– Мне пришла мысль, – продолжил Антуан, – что вместо внутреннего устройства с лучевой или зеркальной симметрией, эти существа строенные. Проверим!

Жан перевернул еще двух животных неодинаковых размеров и видов. Как и первое, они сразу охватывались сильным сиянием. У них тоже было девять придатков, группами по трое с двумя канавочками.

– Все строенные. Видимо, вместо двусторонних, что главенствуют у нас на Земле, тут имеются трехсторонние.

– А может, эти животные относятся к простейшим?

Мы стали следить за прыткими существами. Они, видимо, чувствовали нас и, когда мы подходили поближе, убегали и прятались. Наконец, нам посчастливилось загнать одно такое маленькое животное в расщелину скалы, и Жан начал его выталкивать. Вспыхнуло фиолетовое пламя, Жан вскрикнул и бросил тварь.

– Ой! – наш друг отскочил назад.

А когда мы, взволнованные, спросили его, он ответил:

– Оно не поранило, а причинило… какое-то своеобразное ощущение… Точно холод до костей тебя пронизывает. Совершенно незнакомое ощущение. Во всяком случае, эти звери, если их так можно назвать, – умеют себя защищать… Еще с теми, малоподвижными, я почувствовал что-то подобное, но едва-едва…

– Я так и думал, что сияние не безобидное, – добавил Антуан.

Подойдя ближе мы увидели нору, в которой спрятался зверек.

– Могло быть и хуже, – предостерег я. – Вспышка больших зверей наверняка губительнее… Да, выходит, здесь очень небезопасно. Вообще, эта планета своеобразна.

– А ведь мы еще ничего не видели. Мы не знаем, как устроены эти существа, из чего. Если это кислород, вода, углерод и азот – тогда марсианская жизнь может быть подобна нашей. Но если они состоят из чего-то другого, то пропасть между нами и ними большая.

– Химический анализ сделать будет сравнительно легко, а узнать, что у них за органы – необычайно трудно.

– Начнем сначала, – решил Жан и поймал маленькое животное. Все пошли к звездолету, до которого было не более пятисот метров.

Антуан задумчиво произнес, когда мы шли к кораблю:

– А вдруг здесь есть такие живые существа, которые пойдут на штурм звездолета?

– Из тех, что мы видели – ни одно! – решительно ответил Жан.

– А представьте себе таких великанов, как наши бывшие диплодоки или теперешние киты. Может, их мощное сияние растопит оболочку аппарата, или лучевая энергия пройдет сквозь нее и убьет нас?

– У нас есть чем ответить им. Есть и излучатели, и взрывчатые вещества.

– Это все так… Но могут быть всякие неожиданности. – Только он сказал так, как Жан вдруг резко вскочил, указывая рукой на запад: опасения Антуана оправдались, да еще как! На расстоянии трехсот метров появилось существо-великан. Оно было огромное, как библейский левиафан, как кашалот. Будучи плоским, как и виденные ранее существа этой планеты, оно все же возвышалось над землей фута на три.