Страница 8 из 14
Сделано в Бриджпорте,
штат Коннектикут. 15 фунтов.
Рубин мандарина
НИКОГДА НЕ ЗАБУДУ ту ночь, когда я пришвартовал Мачо Корригана в «Мирных небесах» на набережной Гонконга. Мачо скорее напоминал гориллу, чем человека, да и мыслил он, как обезьяна. А ночка тогда выдалась тяжелой даже для такого морячка, как Денннс Дорган. В третьем раунде этот бык приложил меня так сильно в челюсть, что я приклеился носом к полу и все еще пытался оторваться от него, когда гонг спас меня. А в четвертом он вколотил голову мне в плечи, да к тому же левым хуком заставил так вывернуться, что я все веснушки у себя на спине разом пересчитал. В пятом он вышвырнул меня за канаты, и какому-то сердобольному самаритянину пришлось вылить мне на голову бутылку воды, чтобы я сумел собраться и вернулся на ринг. Может быть, этот импровизированный душ и оказался тем средством, что окончательно вывело меня из себя. А потом, когда Мачо оказался поблизости, я вонзил свой левый кулак по самый локоть в его волосатый живот, и пока он пытался вновь вдохнуть, расплющил ему ухо, превратив его из маленького чайного блюдца в огромную сковородку, на которой можно было зажарить яичницу для трансатлантического лайнера. К тому времени Мачо уже неуверенно стоял на ногах, впрочем, как и я, но, когда моя левая вновь встретилась с его челюстью, а правая, врезавшись в живот, окончательно провентилировала его легкие, – он выдохнул с такой силой и столь зловонно, что мне показалось, что я попал в торнадо, разворошившее столовую стервятников, Мачо рухнул, как подпиленный баобаб, и его секунданты за ноги утащили его с ринга, потому как поднять эту тушу и вынести, как положено, не представлялось возможным. Они бросили его в корыто – поилку для лошадей, чтобы он очухался.
Тут как раз рефери объявил, что мордобой закончен, и я наощупь отправился в свою раздевалку, и только там вытер кровь из уголка правого глаза, который, в отличие от левого еще открывался. Потом, одевшись без посторонней помощи я с трудом выполз оттуда. Пора было навестить Датчанина Таттеркина – промоутера «Мирных небес», чтобы получить бабло. Однако, в холле я натолкнулся на менеджера Корригана, который аж плевался пеной.
– Где Датчанин? – поинтересовался я у него, а он испустил смешок вроде того, что издает гиена, попав в волчью ловушку.
– Где Датчанин? – саркастически вторил он. – Я тоже хочу знать! Он смылся! Удрал! Прихватил навар с билетов и слинял!
– Что? – вздрогнув всем телом, переспросил я.
– Да! И это после всего, что я для него сделал!
– Но он не мог так поступить! – в отчаянии закричал я. – Он должен мне пятьдесят баксов за вечернее представление.
– Пятьдесят баксов! – злобно пробормотал менеджер. – А мне-то что? Но он кинул меня, который работал…
Я оставил его бормочущим о своих бедах в закутке, который Датчанин использовал как офис. Тут нигде Датчанина не было. И ни стула его не было, ни стола. Судя по всему, Датчанин вывез всю мебель, пока мы на ринге полировали морды друг другу. Мы с Мачо ставили каждый по пятьдесят долларов, теперь он проиграл, и я должен был забрать у Датчанина всю сотню… я принял потерю выигранных пятидесяти баксов спокойно, но вот мои пятьдесят, которые я дал Датчанину подержать… Выбежав на улицу, я огляделся, но, похоже, промоутер отбыл на ночном пароме. Однако я был так зол, что готов был отправиться за ним вплавь.
Потом, помчавшись по улице, я налетел на мальчика-туземца. Я видел этого малыша не раз, когда он маялся неподалеку от «Мирных небес» или полировал там полы. А узнал я его по шраму на голове, который оставил подлокотник… Но это другая история. А в тот раз, взяв парня в оборот, я поинтересовался:
– Где Таттеркин? – проревел я ему в ухо, крепко прихватив его за воротник.
– Ушел, – нахмурившись, ответил пацан. – Он не заплатил мне, сказал, что отдаст мне стол и стул из офиса на продажу. Но когда я зашел к нему в офис, выяснилось, что он сам их уже продал. Пусть меня побьют, если еще раз я наймусь работать на такого человека.
– Ладно, мне все это неинтересно… Скажи, куда он пошел, – проревел я, подняв несчастного в воздух, так что он болтался на конце моей руки, словно маятник.
– Я вам скажу, а он меня убьет, – стал размышлять вслух паренек.
– Если ты мне не скажешь, то я затяну твои штаны вокруг твоей шеи.
Малаец посмотрел на меня и понял, что я не шучу. Тогда он тяжело вздохнул, покачал головой и объявил:
– Он вор. Я покажу, куда он ушел. Ты с ним разберешься?
Не в силах сдержать эмоции, я просто стиснул зубы, а потом встряхнув малайца, поставил его на ноги, только воротник из рук не стал выпускать. Малой, видно, так перепугался, что буквально потащил меня по извилистым, вонючим, темным переулкам, переполненным крысами и запахами. Потом он неожиданно остановился и указал на дом, стоящий на воде на сваях. Выглядел он заброшенным. Однако присмотревшись, я заметил свет в щелках жалюзи, плотно закрывавших окна.
– Таттеркин там, – объявил малаец. – Вытрясите его… А я пойду.
И вывернувшись из моего захвата, он растаял среди теней, словно привидение. Я остался один. Стоял и тупо смотрел на этот дом. Свет, сочившийся сквозь щели, был единственным искусственным светом на ближайшие несколько кварталов. Этот уголок порта выглядел и в самом деле пустынно. Подходящее место для убийства.
Мои враги говорят, что все мозги у меня в кулаках, но ни один из моих врагов не мог соображать с такой скоростью как я, особенно если меня загонят в угол. А в тот момент я себя именно так и чувствовал. Я знал, что Таттеркин мог бы уже давно сбежать из порта, если бы, конечно, захотел. То, что он до сих пор этого не сделал, говорило лишь о том, что у него были тут какие-то важные дела.
В итоге, вместо того чтобы прислушаться к своим природным инстинктам и, срывая злость, вломиться через парадную дверь, как бык Мачо, я неторопливо прошел вдоль стены старого склада, а потом, рывком проскочив по переулку, остановился у окна темного дома. Жалюзи стояли наперекосяк, так что сквозь щели можно было разглядеть то, что происходило внутри. Внутреннее помещение освещал масляный фонарь, висящий под потолком, и в его свете я увидел пять человек, сидевших за столом и потягивающих какое-то пойло, и разговаривали они, склонившись друг к другу, так что почти касались головами. Я их знал. Один из них был тем человеком, которого я искал, другие – его приятелями, сволочами, которые были нежелательными гостями в любом из морских портов Востока. Это были: Том Келлс, Джек Франклей, Билл Маккой и китаец по имени Ди Ин, которого я знал как речного пирата. Маккой продолжал:
– Полагаешь, Ют Лин вновь попытается нас надуть?
– Что ты подразумеваешь под «нас надуть»? Как он сможет это сделать? – спросил Франклей.
– Десять штук слишком много, – объявил Маккой. – Он мог бы пригнать сюда своих бандитов и забрать у нас тельце, вообще ничего нам не заплатив.
– Ну, – протянул Том Келлс, – Майк Гроган стоит на страже. Если он увидит Ют Лина с толпой, он не пропустит его, подаст сигнал, и мы будем готовы. Не нервничайте. Ют Лин должен появиться в течение часа.
– Ну, что до меня, то я буду рад, когда мы окажемся в море в полной безопасности, – проговорил Таттеркин. – Я бросил поединок, прихватив сотню долларов, которую предоставили мне эти гориллы Деннис Дорган и Мачо Корриган. Я и раньше был готов закрыть бойцовый клуб, думаю даже, потерять прибыль с последнего поединка, но я не хочу встречаться с этими ребятами.
– А я совсем забыл о них, – фыркнул Маккой. – Даже если бы они узнали, куда ты делся, что они могут сделать со всеми нами? Что беспокоит меня, так это сэр Сесил Клейтон. Он по-прежнему в Гонконге и ищет Рубин мандарина. Вы знаете, когда они арестовали китайца, который украл камень, они так и не нашли рубин. Он потерялся. Китаец так и не сказал, где спрятал его.