Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 6 из 13

– Вы… есть… Кирби?

Ее акцент… Как можно воспроизвести сладость этого акцента, настолько экзотического, так прекрасно соответствовавшего изящности ее внешнего вида? Долгое время я не мог сказать ни слова, просто смотрел на нее с открытым ртом, пораженный, в восторге. Затем мне удалось промямлить глупый ответ:

– Кирби? Да… Да, я Кирби. Да так.

И она улыбнулась снова, и я улыбнулся, не замечая презрительного блеска в глазах мужчин. Еще более ярко она улыбнулась, когда увидела мою ответную улыбку. В самом деле, мне кажется, она смеялась, смеялась надо мной, но возможно, мое непосредственное поведение помогло ей принять меня без надменности. Как я узнал позже, на этой планете смеялись, играли, вообще проявляли какие-либо эмоции, только женщины. Мужчины действительно презирали меня, видя во мне неотесанного, примитивного дикаря. Но мне нравится думать, что что – то во мне оказалось для Винды привлекательнее надменно холодного совершенства ее соплеменников. Возможно, в конце концов, только то, что я был уникальным. Но я ей нравился!

Наш разговор оказался очень коротким. Она была скована присутствием охраны и свиты ученых мужей, я был слишком смущен, чтобы говорить разумно и осмысленно. Вскоре она ушла, и моя камера стала для меня в десять тысяч раз более тесной и холодной. Я почувствовал, насколько одинок.

В следующий раз она пришла одна, не считая одного охранника. Потом я узнал, что она обратилась к своему отцу, королю, заявив, что я безобидное создание и что нельзя мерить меня теми же мерками, что и местных мужчин. Кроме того, Винда выпросила устройство, записывающее изображение и звук, из тех, что на этой планете заменяли книги. Она решила выучить мой язык, зная, что, в отличие от людей ее расы, я совершенно не владею тем, что мы на Земле представляем смутно и называем телепатией.

Это были прекраснейшие дни моего плена! Пусть я по-прежнему был заключен в четырех стенах, но когда приходила Винда, вместе с ней в камеру врывались ветер и солнце, море и звезды, вся слава Вселенной и все великолепие Жизни.

Винда обладала великолепным разумом, хотя, повидимому, женщины в ее мире ценились не высоко. Она сказала мне, что женщины достигают высокого уровня развития, но пройденного мужчинами уже тысячи лет назад. На долю женщин этой планеты доставались все виды умственного труда, примерно соответствующего видам ручного труда, достающимся на долю женщин первобытных племен Земли. Мужчины были создателями, исследователями, наставниками. Они открывали, изобретали, воспроизводили, совершенствовали бесконечные чудеса науки и техники. Женщины, с другой стороны, умели всем этим пользоваться и не более. Их роль сводилась к заботе о мужчинах.

Но, как я признался ей, мой собственный интеллект весьма уступал ее быстрому и точному разуму. Винде, в свою очередь, явно не хватало умного собеседника, что, возможно, заставляло ее ценить наше общение не меньше, чем ценил его я.

Женщины для местных ученых были просто инструментом для удовлетворения биологических потребностей… За исключением редких случаев, не было никакого человеческого общения между полами. Мы же ощущали равенство и близость. И это пробудило в Вин-де давно забытое на этой планете чувство – любовь. Не биологическое влечение, но именно любовь.

Поэтому мы были ежедневно вместе в течение длительного времени. Каждый момент нашего разговора был замечательным для нас обоих, ибо он показал каждому из нас экзотическую жизнь планеты, нам неизвестной. Я помню очень мало того, что Винда рассказала мне об этой планете – кажется, что я не могу ничего вспомнить, кроме нее самой, ее голоса, ее глаз, ее волос…

Но я не забыл мою тоску по Земле. Сначала я был в состоянии потерять себя в прекрасных рассказах о ее планете. Но позже, когда я говорил о моем собственном мире, я погружался в безнадежную тоску. Она, казалось, с каждым днем становилась все более задумчивой. Однажды, когда мы разговаривали о Земле, она надолго замолчала и ушла в себя. Наконец она сказала:

– Если ты мог, ты бы вернулся на Землю?

Я поднял мои руки в отчаянии.

– Боже, да! – Я заплакал. – Но желание это все, что у меня есть. Ни один человек не может победить время.

Винда на минуту задумалась.

– Это возможно, – сказала она через некоторое время.

– Но, Винда, моя Земля потеряна в безднах прошлого, которого не вернуть!

– Не вернуть, – согласилась она. – Но можно кое-что сделать. Я не знаю точно, но мой дядя знает один секрет.

– Секрет! Что за секрет, Винда?! Расскажи!

– Сначала я должна объяснить кое-что из теории… – она задумалась, в то время, как я ждал, задыхаясь. – Ты говорил, – вновь заговорила она, – что человек по имени Эйнштейн с вашей Земли и другие ученые считают, что время является четвертым измерением и что оно искривлено. Некоторые из них, как ты говорил, считают, что пространство искривляется так, что, если все время лететь вперед, то вернешься в исходную точку, обогнув саму Вселенную. Годы назад мы сделали открытие – научились искривлять время. Наши ученые сделали вывод, что время замкнуто и циклично и что, в конечном итоге, вся история мироздания бесконечно повторяется.

– То есть?

– Твой мир умер. Но он родится снова и прожив ту же историю вновь умрет. И так до бесконечности.



– С одной и той же историей и цивилизацией?

– Да. Ибо все во Вселенной закономерно и ничто не происходит случайно. Каждое событие, в том числе каждое действие каждого человека, предопределено и неизбежно, ибо порождено законами Природы, в которых не бывает никаких исключений. Секрет этого мы женщины никогда не узнали: это исследования ученых. Но вся история Вселенной жестко предопределена и обречена на бесконечные циклы точных повторений. Точнее я объяснить, наверное, не смогу.

– Винда! Значит, моя Земля повторится?

– Да, Кирби.

Она всегда называла меня Кирби.

– И родятся те же люди! Мартин и остальные?

– Да. Так говорят ученые.

Я вскочил и начал мерить комнату шагами. Возможность вернуться! Чтобы увидеть Мартина снова, и остальных! А потом отрезвляющая мысль пришла ко мне. Я горько усмехнулся.

– Но это будет миллионы лет спустя, – вздохнул я. – И я буду мертв миллионы лет.

Винда смотрела на меня долгое время и наконец ответила:

– Нет, Кирби. Ты прошел сквозь миллионы лет в несколько мгновений во время твоего великого путешествия. Ты можешь опять увеличиться до космических размеров и сжать эпохи до мгновения?

– Клянусь Юпитером, да! – закричал я.

– И ты бы покинул нас скоро? – спросила она.

– Если это правда… – тут я заплакал. – Я хотел бы отправиться завтра!

Винда собралась уходить, но уже у дверей бросила через плечо:

– Не завтра, но возможно, в течение нескольких недель…

А потом она ушла.

Я не спал в ту ночь, пытаясь осмыслить эти действительно невероятные вещи. Всю ночь на следующее утро я ходил взволнованно по своей камере, ожидая ее возвращения. Когда она пришли, я попросил ее все подробно объяснить.

– Что я могу сказать тебе, – начала она. – Я, которая знает так мало? Я говорила с дядей. Он не смог рассказать мне многое так, чтобы я могла бы понять. Есть некоторый большой секрет, некие выводы, которые превосходят возможности моего понимания. Я, кажется, все понимаю, а через миг не понимаю ничего. Дядя сказал, например, что помимо циклов времени есть некая общая тенденция прогресса и в каждом новом цикле мир становится совершеннее, чем в предыдущем, так что миры повторяются не в абсолютной точности. Он описал это как следствие существования некоего пятого измерения. Таким образом за каждый цикл бытия миры проходят больший путь, тем не менее возвращаясь к исходной точке.

– Другими словами, если я вернусь на Землю, я должен найти более совершенный мир, чем тот, что я оставил?

– Немного… Кроме того, если ты вернешься в свой 1937 год, ты окажешься во времени, сопоставимом, скажем, с 1967 годом цикла Земли, которую ты покинул. Для того чтобы найти своего друга, Мартина, было бы необходимо вернуться в более ранний год, который мы не сможем точно определить.