Научи меня любить

Кеттл – лучший друг ее отца. И он был рядом с ней и ее матерью, когда отец погиб при несчастном случае на лесозаготовках. И был рядом, когда мать, не выдержав утраты, ушла вслед за отцом спустя некоторое время, и Мэдди осталась одна в восемнадцать лет.

Жених Мэдди, Дерек, не понял этого, когда она должна была вернуться в Маунт-Бенд, так как с Кеттлом произошел несчастный случай, и ей нужно было занять его место управляющего кафе.

Мэдди считала, что поступает правильно.

Топот Кеттла был хорошим знаком. Он все лучше и лучше себя чувствовал, постепенно выздоравливая после того, как упал с крыши кафе зимой, когда счищал снег, и получил сложный перелом бедра. А потом перенес несколько сложных операций.

Кеттл был в прошлом военным и не хотел никому ничего сообщать о своей службе. И сейчас он осмотрел двух мужчин, которые сидели за столиком, а затем развернулся и прошел обратно на кухню, по пути перехватив Софи, которая собиралась выйти из кухни.

– Мэдди, – грубым голосом сказал он, – ты сама займешься клиентами. Софи, ты поможешь мне на кухне.

Софи открыла было рот, но поостереглась спорить со своим дядей. Особенно в первый день работы на него. Она бросила последний, тоскливый взгляд на столик, где сидели посетители, а потом горестно вздохнула и вернулась обратно на кухню.

– Я уверен, ты будешь благоразумной, – сказал Кеттл. Другими словами, он верил, что она вышла из того глупого возраста, когда девушки из маленьких городков вроде нее и Софи попадают во всевозможные неприятности.

– Я уверен, ты не будешь представлять себе кого-то в килтах или еще что-то в этом же духе.

Значит, он слышал все. Она надеялась, что не покраснела. Но Кеттл не смотрел на нее, а, прищурившись, смотрел на гостей.

– Что, они сказали, здесь делают? – тихо спросил он.

– Концерт Ritz.

– Здоровяк явно телохранитель. Это написано на нем. Может быть, делает оценку до прибытия группы.

– А что насчет другого? – стараясь говорить спокойным тоном, спросила Мэдди.

– Ну, он немного странноват.

– В смысле?

– Мужчина путешествует с личной охраной. Телохранителем. Не бери в голову. Я веду себя глупо. – Кеттл покачал головой и направился обратно на кухню, бормоча себе под нос. – В прошлом определенно военный.

Древняя кофеварка громко зашипела, оповещая о том, что кофе готов. Мэдди подошла и взяла кофейник. А потом просунула голову на кухню.

– Софи, подай, пожалуйста, пару чистых чашек из посудомоечной машины.

Софи принесла чашки.

– Я знаю, как выглядит их машина, – тихо сказала она Мэдди, протягивая две чашки. – Могу поспорить, что они остановились в коттеджах. Я пойду проверю, когда закончу с работой.

Она явно нарывалась.

– Ты этого не сделаешь!

Чувствуя себя неловко, Мэдди взяла поднос, поставила чашки, кофейник и, подумав, взяла тарелку и положила пару лепешек, а потом направилась к столику, за которым сидели мужчины.

– Кофе. – Она поставила тарелку с лепешками на стол. – Это за счет заведения. Завтрак будет готов через несколько минут.

Ланкастер уставился на лепешки и даже ткнул одну пальцем. Неужели кому-то нужна охрана здесь, в Маунт-Бенд? Это смешно. Кеттл немного не в себе после падения с крыши.

– Спасибо, – ответил Уорд. – Это Ланкастер. Я – Уорд. А как тебя зовут?

Мэдди покраснела, но постаралась сделать так, чтобы ее голос звучал ровно.

– Сегодня первый день работы Софи. Надеюсь, она не создала у вас впечатления, что это некая американская традиция – представляться клиентам.

– А разве это не так? Ланкастер, разве тот парень в Лос-Анджелесе не представился? «Привет, я – Франклин, и сегодня я буду вашим официантом».

– Да, – согласилась Мэдди. – Это принятая практика в больших сетевых ресторанах. Но здесь, в Маунт-Бенд, такого нет.

– Спасибо за пояснения, – сказал Уорд. – Изу чать обычаи другой страны все равно что изучать новый язык. Так много возможностей ошибиться. Но теперь ты поставила нас в невыгодное положение. Ты знаешь наши имена, но мы не знаем твоего.

Мэдди нахмурилась. Она должна была держать дистанцию с этим чертовски привлекательным мужчиной. Но выхода не было. Она же не могла попросить называть ее мисс Нельсон. Это как-то неестественно.

– Мэдлин. – И все равно это прозвучало неестественно и недружелюбно. – Мэдди, – поправила она.

– Мэдди.

Как она и боялась, ее имя сорвалось с его губ с чувственным акцентом.

– Я не мог не заметить твой кулон. Он невероятен. – И Уорд протянул руку, и на мгновение они оба замерли, ожидая чего-то, что происходило в воздухе между ними. А затем он прикоснулся к кулону, и тот вдруг стал таким горячим!

Мэдди пронзила дрожь. От кончиков пальцев на ногах и до макушки.

Глава 3

– Красиво, – тихо сказал Уорд.

Он убрал руку. Его удивительные сапфировые глаза были прикованы к ее лицу.

– Сделан из золотого самородка? – спросил Уорд.

Да, он явно говорит о кулоне. Мэдди постаралась взять себя в руки. Черт побери! Она что, дрожит?

– Да. Мой отец нашел самородок и сделал этот кулон.

– Прекрасно. Мое имя – это производное от Эдварда.

Уорд так легко сменил тему.

– А ты соответствуешь своему? – Он сделал глоток кофе, его смеющиеся глаза встретились с ее глазами.

– Прости, что?

– Твое имя.

Мэдди почувствовала, что в своих попытках быть профессионалом она явно провалилась. Она вспомнила слова Кеттла – быть благоразумной. Но сейчас ей не хотелось думать о Кеттле и о его ожиданиях.

– В смысле от слова mad? То есть злюка или безумная? – с улыбкой сказала Мэдди.

Это ведь просто подшучивания. И только.

– Очевидно, ни то и ни другое, – ответил Уорд, широко улыбаясь и в приветственном жесте поднимая свою чашку кофе.

Он флиртовал с ней? Нет, не может быть. Просто шутка. Ни к чему не обязывающее общение.

– А ты оправдываешь свое?

Он удивленно посмотрел на нее.

– Ты защищаешь?

– А-а-а, Уорд означает «защитник»?

Они рассмеялись, чувствуя ту легкость, которая бывает, когда встречаешь человека, думающего примерно так же, как и ты. Их глаза встретились, и искра, которая тлела, разгорелась и вспыхнула между ними. Мэдди напомнила себе, что даже такая искра может сжечь целый город.

Ланкастер шумно выдохнул и посмотрел на них.

– А где твоя подруга?

– Она помогает на кухне.

– Заперли, значит, – одобрительно сказал Ланкастер. Он взял лепешку и нахмурился. – Что за запах?

– Легкий апельсиновый аромат.

– У лепешек не бывает аромата, – твердо произнес Ланкастер. – У вас есть сливки?

– Сливки? Для кофе? Конечно. Я сейчас принесу.

– Нет, для булочек. Корнуолльские.

– Извини, я…

– Не стоило и надеяться. – Он откусил огромный кусок от лепешки, а потом, к удовольствию Мэдди, глубоко вздохнул и закрыл глаза. – Просто отлично. И даже без сливок. Попробуй, – обратился он к Уорду.

Уорд взял другую лепешку и откусил. Какие утонченные движения! И опять эта сексапильная улыбка.

– Ты должен извиниться, – обратился он к Ланкастеру. – Эти лепешки не только съедобные, но и, пожалуй, лучшие по эту сторону Атлантики.

– Согласен. – Ланкастер в два укуса прикончил лепешку и с жадностью посмотрел на лепешку Уорда.

– Кто это приготовил? – разделавшись со своей лепешкой, спросил Уорд.

– Я.

– Неправда. Должно быть, у вас на кухне спрятался кельт. – Уорд опять поддразнивал Мэдди, словно чувствовал, что она относится к жизни очень серьезно.

Да что за черт?! Они позавтракают и уйдут. Может, они еще зайдут сюда? А может, она увидит их на улице и приветливо помашет им рукой? Завтра вечером, после концерта, они исчезнут, и больше она их не увидит.

– Это старинный семейный рецепт, – сказала Мэдди. – Моя бабушка была англичанкой.

– А могу я попросить тебя еще лепешек для моего голодного друга?

Мэдди принесла тарелку с лепешками, а Уорд спросил: