Это любовь

Маргарита Крун

Это любовь

«В воспоминаниях есть что-то такое необъяснимое, что увлекает так безотчётно, так сильно, что можно по нескольку часов быть бесчувственным ко всему окружающему и забывать всё, всё настоящее.»

© Фёдор Достоевский «Бедные люди 03 часть»

Мне пять лет, и стоит солнцу лишь начать своё пафосное шествие на запад, как я тут же прилипаю к окну, наблюдая персиково-багровое великолепие вечерней зари. Бабушка распекает меня за перепачканные окна, но её недовольству не под силу заглушить мою тягу к прекрасному.

Мне не вспомнить с чего всё началось, и когда я распознала в себя творческую жилку, ведь долгое время я воспринимала порывы слишком бурной фантазии, как нечто естественное.

Я достаю из шкафа шёлковые платки и кутаюсь в них, когда по телевизору начинается наш любимый с бабушкой бразильский сериал. А потом при полном параде подолгу сижу в коридоре, веря, что возлюбленный главной героини приедет и заберёт меня с собой.

Как глупо.

«Мы вообще остаёмся такими, какими были в три, шесть, десять или двадцать лет. В шесть-семь лет характер проявляется даже чётче, потому что в этом возрасте наше поведение почти лишено притворства…»

© Агата Кристи «Автобиография»

Мы стыдимся своих искренних чувств и желаний, ведь они редко когда вяжутся с тем, что может предложить нам реальный мир. Мы совершенно не ценим себя, и когда на чашах весов «хочется» и «нужно», почти всегда делаем выбор в пользу второй позиции. Как делала я последние несколько лет, игнорируя свои желания и потребности.

Все говорят, что надо кем-то мне становиться,

А я хотел бы остаться собой.

Я всегда обожала наблюдать, как на кухне мука смешивается с яйцом, и получается тесто для самых вкусных на свете бабушкиных пирожков. Признаться, это и по сей день моя любимая часть готовки.

Из детства мне удалось вынести какие-то странные представления о молодости отца. Нечто среднее между музыкой «Depeche Mode», плаката с полуобнажённой женщиной на двери его бывшей комнаты и кадрами из первой части «Назад в будущее». Я храню в своей душе этот образ девяностых и юности на протяжении всей жизни.

Мне десять: я сгораю от искренней и чистой, как стёклышко, любви, на которую только способна детская душа, к мальчику, что учится на два года старше.

С мамой пролистываем галерею моего первого сенсорного телефона, и она порывается стереть часть фотографий оттуда. «Зачем тебе миллион одинаковых фоток?» – аргументирует мама, а мне и ответить нечего. Ей не понять, что все эти снимки разные. Мне нравится, как по вечерам выглядит панорама из бабушкиного окна на яблоневые сады и три кирпичных дома вдалеке, на чьи фасады закатное солнце отбрасывает свои оранжевые блики. Рядом располагается гостиница с высоким вертолётным маяком, что как раз в это время загорается алым огнём. Именно за те дома каждый вечер укатывается апельсиновый шарик, но всегда иначе, чем вчера. Только не всякому дано увидеть уникальность в таком обыденном обряде, что вынуждена совершать звезда по имени Солнце каждый вечер.

Мы с подружкой весело проводим время на переменках, прогуливаясь по школе и заодно придумывая сюжетные повороты для нашей совместной истории.

«Там, где садится солнце» – так бы назывался мой первый роман, впоследствии ушедший в стол. А ведь его название я придумала у бабушки, глядя в окно.

В четырнадцать я узнаю, что такое молекула, степень окисления, валентность, значение всех этих чисел в таблице Менделеева, а ещё какие вещества могут между собой реагировать, а какие нет, и почему.

Наверное, ни к чему в жизни я не прилагала большего усердия нежели к химии. Двойки по самому сложному предмету, в котором никто из моего окружения не сможет помочь, я боялась, как огня. И мои старания окупались результатами! Мне нравилось понимать то, что было понятно далеко не всем. Наука о превращениях по-настоящему увлекала меня. Однако очень скоро обстоятельства обернулись против, и в четвёртой четверти у меня вышла эта самая ужасная двойка… Учительница была непреклонна, и влетело мне в тот раз знатно.

Всё лето я провела в обнимку с конспектами. Потом родители подыскали мне репетитора, и уже на следующий год я уже была первой среди равных в классе.

Яблоневые сады начинали потихоньку вырубать, а к общей панораме прибавилось пол дюжины строительных кранов.

– Что ты будешь сдавать? – интересуется отец, сидя со мной на кухне.

– Географию и литературу.

– И куда потом? – скептически цедит он.

– Да какая разница!.. Экзамены в девятом классе всё равно ни на что не влияют.

– Кем ты хочешь стать? – наконец он произносит то, с чего и следовало начать этот разговор.

Мне приходится задуматься, дабы ответить честно, ведь с выбором профессии я до сих пор так и не определилась.

– Режиссёром или, может быть, филологом. – Не успеваю договорить, как тут же получаю укоризненный взгляд.

– Чтобы стать известным режиссёром, нужно либо семь пядей во лбу, либо связи. У тебя ни того, ни другого нет.

Эта фраза меня даже не оскорбляет. Я привыкла доверять родителям, ведь они знают лучше.

– Тебе нужна специальность, связанная с химией. Это всегда прибыльно.

Скептически фыркаю, надеясь, что удастся отвертеться от того, что мне предрекли.

Время шло, но я никак не прекращала делать «миллион одинаковых фоток» тех трёх домов с маяком гостиницы; они всегда чем-то влекли меня к себе. Я не бросала литературных порывов и мало-помалу создавала черновики типичных мыльных опер. Примерно в то же время моя старшая сестра вышла замуж, и это послужило серьёзным потрясением для меня. Я вдруг осознала быстротечность жизни. Мысленно я вернулась на двадцать с лишним лет назад, представляя, как менялась жизнь членов нашей семьи на протяжении этого времени. Неизменным оставалось только одно – три дома, яблоневые сады и красный огонёк гостиницы.

Наступило смутное для меня и моей любимой школы время. Из-за коммерческих сложностей она стала филиалом одной из престижнейших гимназий города. Половина учительского состава сменилась, ведь им урезали зарплату. А нам было объявлено, что через год многие классы, в том числе и мой, расформируют. Я же мечтала отучиться все одиннадцать лет в привычном здании, с любимым коллективом и классной руководительницей, которая тряслась за всех нас как за родных детей. Но получилось только девять лет. Однако последний год выдался весёлым: почти всё время я воевала с классной за хорошие отметки по химии. Она ставила мне то тройки, то четвёрки, редко пятёрки, но по большей части это была моя вина, а в целом учительница оценивала справедливо. Самые яркие воспоминания за девятый класс: я снова получила по химии оценку ниже, чем ожидала, психанула, достала наушники и ушла в коридор слушать Виктора Цоя. Помогало.

Покидать свою алма-матер невыносимо тоскливо. Но я была настроена позитивно: доказала химичке, что она меня недооценивала, сдав экзамен на пять – меня приняли в эту самую гимназию. Теперь химия стала моим профильным предметом.

Новая школа встретила распростёртыми объятьями в виде приветливых одноклассниц и улыбчивой классной руководительницы. Смена школы послужила своеобразным апгрейдом. И территориально она находилась в более красивом районе, нежели старая. Но поначалу я сильно скучала по своей родной школе, прямо очень… Но это быстро прошло – новый класс мне понравился, и я втянулась.

Трёх домов, гостиницы с красным маяком больше было не увидеть за монолитными новостройками. Часть моей души ушла в тень… Остались только яблоневые сады, но и их вскоре должны были совсем вырубить.