Честь

– Это кто ж, мамаша моя вас так настроила? «Предупреждаю!», «Предостерегаю!» – передразнил Антон.

– Умней-то ничего не придумал? – возразил дядя Роман. – Будто я тебя сам не вижу! Да ты передо мной как облупленный! Скучно ему! Чтобы не было скучно, знаешь что нужно? Хотеть нужно, делать, стремиться, волчком вертеться, – вот так я молодую жизнь понимаю.

– Быть на высоте великих задач! – подсказал Антон.

– Да! Быть! – подтвердил дядя Роман. – А что?

– Это мне Яков Борисович внушает.

– Правильно внушает: быть человеком большой души и возвышенных чувств!

– На словах! – задетый за больное место, вскипел опять Антон. – Яков Борисович-то?.. Да полно, дядя Роман, как будто вы не знаете!.. И вы думаете, я так ничего и не хочу? И не стремлюсь?.. Да я… Я, может, сделаю знаете что? Чего никто не сделает!

– Хвалилась редька, что она с квасом хороша! – усмехнулся дядя Роман.

– А что? Никто вот из Москвы в Одессу на лодке не ходил, а мы летом такой маршрут проложим. Вы мне мотор к лодке достанете? А?

– А зачем тебе в Одессу?

– Да так. Интересно! Никто не ходил, а мы пройдем.

– Дай, и мы будем героями – так, что ли? Ну это известно: не сотворишь чудес – не прославишься.

– Да нет! Дядя Роман! После школы я в мореходное училище собираюсь идти, – значит, нужно готовиться.

– А зачем тебе, сухопутной крысе, мореходное училище понадобилось?

– Ну как? Интересно! И дисциплинка там…

– Тебе знаешь куда?.. – перебил его дядя Роман. – Тебе в шахту нужно, на рудники, чтобы ты почувствовал, чем рубль пахнет… Нет, постой! А если всерьез – знаешь что!.. Эй, мамаша! Поди-ка сюда! – открыв дверь, дядя Роман позвал Нину Павловну. – Вношу конкретное предложение: отпусти Антоху со мной.

– Куда?

– В колхоз. А что? На тракторе научится работать, землю пахать.

– Ты что, шутки шутишь? – с горьким упреком сказала на это Нина Павловна.

– Почему шутки? Какие в этом деле могут быть шутки? Раз ему некуда деть себя и не видит он ни в чем ни цели, ни радости, пусть работать идет. Там все обнаружится!

– А школа?.. Да что ты на самом деле? Что я – не мать своему сыну?

– Да школу-то еще кончить нужно!

– Вот это и нужно! А ты… Да ну тебя, Роман! Всегда вот ты так!

– Всегда? – с загоревшимися снова от внезапного гнева глазами переспросил дядя Роман. – Всегда и буду! Сама все время в барыньки тянулась и парня туда же…

– Роман!

– Что «Роман»? Я сорок лет Роман. И тебе я говорю как лучше. А там смотри! Только помни: парня ломать надо!

Так ни до чего и не договорившись, дядя Роман простился и ушел, шумный и стремительный, как всегда.

16

Неудача Володи Волкова и огорчила Прасковью Петровну и рассердила.

– Как это можно? – сказала она ему. – Пойти затем, чтобы помочь, а вместо этого поругаться! Где твоя выдержка? Не понимаю!

– А я еще меньше понимаю! – обидчиво ответил Володя. – Обрастать двойками, а ходить гусаром, словно не тебе самого себя нужно вытаскивать за волосы!..

А потом приходит мать Володи и тоже предъявляет претензии: ее, видите ли, тревожит, что сыну ее навязывают шефство над каким-то хулиганом. Володя много работает, он идет на медаль, у него плохое здоровье, – одним словом, она решительно возражает против этого шефства.

Так одно цепляется за другое, и все это нужно уладить и увязать, а время идет, и кончается четверть. Для Антона она заканчивается опять нехорошо: двойку по физике ему в самый последний день удалось выправить, а по двум математикам получалась, как выразилась Вера Дмитриевна, «двойка в квадрате». «Квадрат» этот Антона тоже обидел, и винил он в нем, конечно, Веру Дмитриевну.

Но кого бы ни винить, а на душе нехорошо и стыдно. Как ни храбрился Антон, а все-таки к перед мамой стыдно, и перед ребятами, и особенно перед девочками – перед Катюшей Жук и Риммой Саакьянц и перед всеми другими. Хотя он ходил перед ними «гусаром» и не ставил как будто бы их ни во что, а все-таки стыдно.

Наступал Новый год, в актовом зале окна были уже налеплены бумажными снежинками, с карнизов свисали голубоватые сосульки, во дворе лежала елка, и в свободных классах ребята и девочки что-то репетировали – готовились к новогоднему вечеру.

Антон на этот вечер идти не хотел, хотя ничего другого у него не намечалось. Мама с Яковом Борисовичей уходили встречать Новый год к какому-то его не то сослуживцу, не то начальнику. Звонил Вадик, предлагал складчину, но на складчину нужны деньги, а денег не было, и сознаться в этом было стыдно. И, словно почувствовав это по его заминке, Вадик сказал:

– Ты что, не можешь содрать со своих предков полсотни? Ну, если не можешь, приходи так, скучать не будешь, а там сочтемся.

Никакого другого способа «содрать полсотни» у Антона не было, как попросить. Но это значит – кланяться, а кланяться таким «предкам» Антону не позволяла гордость. Еще у мамы, пожалуй, можно бы и попросить, но если об этом узнает отчим… Нет! Это он выкрикнул тогда, как самую последнюю и страшную угрозу: «И ни копейки денег!»

«Ну и черт с ним! Нужны мне его копейки! – с новым приливом злобы подумал Антон. – Захочу, деньги у меня всегда будут».

Антон знал теперь, какую и за что он получил бумажку от Вадика, догадался и что значит «сочтемся», и теперь ему было все равно. Ему было на все наплевать – лишь бы не уступить в том поединке с отчимом, а пожалуй, и с матерью, который у него завязался. Лучше он проходит всю новогоднюю ночь по улицам и будет смотреть в окна на сверкающие огнями елки, на чужое веселье, которым переполнена будет в эту ночь Москва…

Размышления Антона прервал Степа Орлов, староста класса.

– Ты где встречаешь Новый год? На вечер-то придешь? – спросил он с грубоватой, несколько подчеркнутой бодростью, которая должна была означать высокую степень его товарищеского расположения к Антону.

– А тебе что? – насторожился тот.

– Как «что»? – еще больше подчеркивая свое расположение, ответил Степа. – Да хватит тебе быть чужаком! Давай приходи! Не отбивайся! Тебя весь класс зовет.

Тут Степа явно приврал, но ему действительно очень хотелось, чтобы Антон встречал Новый год в школе. Речь об этом зашла после разговора Прасковьи Петровны с ним, как старостой класса, и с Клавой Веселовой в последний день перед каникулами. Проверив готовность номеров, с которыми класс выступит на новогоднем вечере, Прасковья Петровна спросила: