Незримое в крыльях

— Кем? — выдала будущая жертва пыток.

— Птичка такая, может, где еще и водится. Петь тебе это не помешает.

— Ты хоть знаешь что я? Я — Фрамгар, Тихая Сабля! Да я такое видал, что скорее в рот тебе насру, чем ты из… меня… хоть слово! А-а-а!

— Поздравляю, — разнесся в пещере мой похолодевший тоном голос. — Взбесил.

Уже спустя пяток минут пленник наглядно показал не только часть внутренностей, но и то, что прозвищу он не соответствует. Сабля есть, вон валяется, но Тихим его не назовешь. Орет так, что от пещерного эха в ушах писк стоит.

Может, во мне частичка от энергии Небес взыграла, а может сам чуток садистом стал, но приносить этому гаду воздаяние болью совсем не противно. Грехов за гнилой душонкой столько, что тошнит.

Некоторые Ангелы подобное дело любили не меньше Демонов, только оправдывали это не темной сутью, а Законами Небес. Я будто нужную, но тяжелую работу выполняю.

Крики, переходящие в визг и мольбы меня не трогали, пока он не стал покорным и готовым на все, лишь бы экзекуция прекратилась. Если бы он знал, что я заставлял молить и кричать о пощаде настоящих Демонов, был бы не таким ерепенистым.

Так что… Один избитый кусок наглого дерьма спустя. Куча тряпья, крови и вывернутых не туда конечностей вяло сипит сорванным голосом:

— Фестиваль Черепов это событие, происходящее раз в год, ровно в середине зимы. Длится пять дней. О нем знают только самые сильные или старожилы Ущелья. Но слухи иногда просачиваются, так что вот почему сюда стекается так много наших. Рассказывать о Фестивале типам вроде тебя — табу. Кха-кха, в глотке так сухо. В-воды… Прошу, воды!

— Дам тебе потом льда погрызть, — пнул я урода, криво усмехнулся, глядя на разбросанные то тут, то там зубы. — Ах да, тебе уже нечем. Хочешь, чтобы я продолжил?

Простой вопрос заставил его извиваться по земле, как червяку и хрипеть с такой мольбой, что даже статуи из камня бы сжалились.

— Нет! Нет-нет, умоляю, нет!

Но я не статуя, это раз. И я все еще прекрасно вижу десятки тел у стен, убитые этим куском урода, это два. Так что мужику достался еще один пинок прямо по уже поломанным пальцам и безразличное:

— Тогда говори. На ваши табу мне плевать.

Меня не трогают ни его мольбы, ни его боль. Что такое его мелкие мучения и преступления, против ужасов горящих городов посреди Цикла? То, что он считает невыносимыми пытками, в моих глазах смех один.

Побывав хотя бы минуту в руках Демонов из Легиона Боли, он бы познал другой страх. Страх того, что врагам плевать, что ты говоришь, какую информацию хранишь, кому вы важен, где ты нужен и сколько у тебя почета или власти…

Мужчина ты, женщина, старуха или ребенок. Все это неважно перед существами, способными многократно превосходить смысл слова садизм. По сравнению с ними я тут сам как ребенок в куколки играюсь.

— Ты будишь во мне паршивые воспоминания, — вперил угрожающий взгляд в ублюдка. — У тебя две минуты на рассказ. Не уложишься — я продолжу.

— Да. — всхлипнув, быстро говорит, захлебываясь фразами. — В Центральных регионах Ущелья есть скрытая область! Только избранные знают, как туда попасть! Это жуткая легенда, которой можно безопасно воспользоваться только в это время года. И нужны… Нужны головы! Много голов!

Дальше он выложил все как на духу, как говорится, запел как соловей, хе, как я ему и обещал. И чем больше он рассказывал, тем мрачнее передо мной рисовалась картина. Такие страшные дела творятся прямо под носом и никто из трех городов Куро ни сном, ни духом.

Почему так много убитых и пропавших каждый год в Ущелье. Ну вот, поздравляю сам себя, ответ найден. Не только аномалии и монстры виной, большая часть людей лишается жизней и голов ради Фестиваля Черепов.

Скрытой областью меня не удивить, но вот тем, что там находится — вполне. Если Тихая Сабля не врет, то меня ожидает занимательное зрелище…

— Черные кареты, — уже в полубреду лопочет он. — Следуя за черной каретой умрешь, если без головы в подарок придешь.

Я плавно потянулся рукой, коснулся пальцем потного лба, пленник умер мгновенно. Я не стал предупреждать, грозить или что-то говорить, просто добил. Одной мерзостью в мире меньше.

Черные кареты, да? И правда, жуткая легенда, но люди и здесь нашли, как ей воспользоваться. Честно говоря, мало о них знаю. Только читал, что бывает люди видят на дорогах черные кареты, всегда одного стиля и с гербом в виде серебряного черепа ровно над возничим.

Говорят, что немертвые лошади тащат карету, а на месте возничего сама Смерть, потому что никто не видел лица фигуры завернутой в темноту вместо плаща. Любой, кто следовал из любопытства за каретой, не возвращался.

Такая вот легенда, на уровне сказки или страшилки. И как я уже не раз убеждался, страшные сказки имеют свойство оказываться правдой. Потому что все участники Фестиваля Черепов знают, куда и зачем едут Черные кареты. И как избежать смерти, следуя за одной из них. В конце пути обретая огромное богатство.

Темные практики никогда не чурались рисковать ради выгоды, готовые на самые безумные планы и поступки. За это их так и не любят, клеймя отбросами мира одаренных и Духов.

— Вот ведь хитрожопые ушлепки, — даже как-то с восхищением выдохнул я.

Подумав, я обрушил проход в пещеру, сделав из обители темного практика склеп для него и его жертв. Вряд ли их кто-нибудь, когда-нибудь найдет.

С собой я забрал мешок с головой убитого мной Фрамгара Тихую Саблю. Ох уж эти прозвища темных… Любят повыпендриваться. Вешать мешок с головой на пояс по типу убитого, не стал, слишком уж противно, несу просто в руке.

Как бы противно не было, но на Фестиваль без такой «валюты» не попасть. Одной головы подобной сволочи должно хватить для прохода на Фестиваль, а вот участвовать дальше с подобной оплатой я не собираюсь. Просто хочу поглазеть на еще одну легенду нынешней эпохи.

Черная карета едет по землям Ущелья Тысячи Смертей. Следуя по самым нехоженым местам, скрытых от большинства глаз, укрытая темнотой ночи, тихо продвигается к цели. Облачная погода превратила небо в непроглядную пучину, а на земле и вовсе шага не ступишь без огня.

Но Черную карету темнота явно не волнует. Каменистая почва проминается в ровную дорогу под копытами давно мертвых коней. В пустых глазницах двух неутомимых мертвых скакунов горит синий свет, его хватает, чтобы освещать местность впереди.

Хотя не скажешь, что тому, кто правит каретой вообще нужен свет. Высокая, даже сидя, фигура в таком черном плаще с капюшоном, что кажется, будто сама ночь укрывает возничего Черной кареты. В болезненно тонких пальцах, прикрытых перчатками, твердо сжаты поводья. Возничий не подхлестывает коней, не поворачивает головы, кажется, даже не дышит. Все, что он делает, это просто сидит и держит поводья. Но почему-то ни у кого не возникнет сомнений, что правит каретой именно это существо.

А сама карета тоже примечательна. Хотя бы тем, что колеса с узорными деревянными спицами не издают звуков. Ни скрипа самих колес, ни звука приминаемой почвы, словно карета невесома и не едет, а плывет над землей.

Борта кареты с первого взгляда не покажутся украшенными, только над головой возничего примечательный череп из серебра в размер нормальной человеческой головы. Но если приглядываться к карете дольше, чем пару мгновений…

О, лакированные бока черного дерева покажут удивительные картины. Сначала станут заметны чуть вдавленные линии, затем они превратятся в более темные узоры. А если упорствовать и приглядываться дальше, то узоры сложатся в лики страдающих существ различных рас, двери карты обзаведутся ручками в виде сжатых в кулаки костяных рук, а под немного выступающей крышей кареты покажутся смеющиеся тени, строящие рожицы всякому, кто будет вглядываться слишком долго.

У любого праведного человека от такой кареты не то, что волосы дыбом станут, душа от страха на тот свет отлетит. Понятно, почему подобные кареты стали страшной легендой, ночным ужасом и предупреждением всем тем, кто отмахивается от страшных сказок.