Страница 9 из 92
Бодрым (даже излишне бодрым) шагом я направилась в бухгалтерию. По дороге я зарулила к девочкам-рекламщицам и просидела у них битый час. За это время мы выпили три чайника чаю, съели два вафельных тортика, килограмм сушек, пакет пряников, шоколадку, коробку лапши «Доширак», стопку бутербродов и хотели уже бежать в буфет, как под руку нам подвернулась чудная тема: Николай Апполинариевич. Следующие пятнадцать минут мы самозабвенно кляли его на чем свет стоит, не останавливаясь ни на мгновение. Казалось бы, земля давно должна была поглотить это исчадие ада, но нашему скромному герою все нипочем - хоть кол у него на голове теши - сделает вид, что не заметил, а потом напишет еще три тома своих посланий, проникнет к нам через окно и начнет цитировать мое нетленное творчество.
Поняв, что доругали Апполинариевича до полного и окончательного морального удовлетворения, мы с чувством выполненного долга переключились на мужей и детей. Все мне очень посочувствовали в связи с отъездом Пашки, но от жутких намеков на то, как весело теперь можно провести время, проходу не было.
- Похабницы, - отрезала я и получила порцию заверений, что, мол, я все не так поняла, да и в моей кристальной честности уверены все. А кто не уверен в ней, тот просто слепец и безумец, потому что тут все, как на ладони. Я внимательно посмотрела на девочек. Все они улыбались.
- Да ну вас, - махнула рукой я, - когда Пашка вернется, он повезет меня на море.
- Ага, ага, - покивали девочки, - конечно, конечно…
Это окончательно добило меня, и я отправилась в бухгалтерию получать заслуженный гонорар. Главный бухгалтер - величественная женщина, обладательница впечатляющих форм и пышных усов, напоила меня чаем с баранками, и отечески улыбнулась:
- Говорят, твой в командировке… Ты там смотри. Погулять всегда полезно, но в меру…
- Елена Анатольевна, - опешила я, - и вы туда же, все просто сговорились…
- А что? - смутилась Елена Анатольевна, - нет, ну что я? Я же просто так, предупредила…
- Ну раз предупредили, тогда ладно, - дальше тему Пашкиного отъезда мы дипломатично не затрагивали, и, допив чай, я отправилась домой. Другой бы на моем месте после такого обильного чаепития умер бы на месте, а я еще передвигалась, и даже не утратила способности мыслить.
Чего еще оставалось желать роскошной свободной женщине (то есть мне)?
Небольшая баталия или человек, искавший картон
Светило солнце. Не парило, не сжигало все вокруг, а ласково гладило по голове, и бензиновые просторы больших улиц не предъявляли свои права в тихом скверике, по которому я медленно брела к метро. Старушки вязали что-то теплое, мамы с разомлевшими младенцами на руках оживленно беседовали, а под ногами клубился тополиный пух.
"Вот еще", - лениво думала я, - "что за чушь они все городили? Я ужасно люблю Пашку, прямо-таки больше всех на свете, и хрен-то сейчас гулять пойду. Глупости. Мой муж лучше всех. Потом - с кем гулять-то?…"
Последняя мысль слегка насторожила меня, потому что если бы было с кем, то… Глу-по-сти. Тоже, запудрили мне мозги…
Дойдя до метро, я внезапно поняла, что мне смертельно не хочется спускаться по землю. С легким сердцем поймала я машину и на всех парах подкатила к магазину рядом с домом.
Послонявшись задумчиво по огромному супермаркету, я накупила шоколаду, кабачковой икры, чипсов, помидоров, сухариков с чесноком, апельсинов и копченой скумбрии - в общем, того, чего в подобном сочетании здравомыслящий человек не купит никогда. Обхватив руками огромные пакеты и презрительно фыркая на предложение продавцов взять тележку, слонялась я среди зеркальных витрин и набирала, набирала ярких коробочек, баночек и упаковок.
С пакетами наперевес и с предвкушением праздничной обильной трапезы зашла я в наш подъезд, насвистывая себе что-то под нос, выделывая ногами замысловатые па. На душе было очень легко - так всегда в первый день после сдачи очередной статьи, когда вся работа выполнена, деньги получены, а следующий заказ надо выполнять очень нескоро. Ну… не очень скоро.
Я зашла в лифт, и принялась сосредоточенно копаться в своей сумке в поисках ключей, но они как назло не попадалась. Вытащив в пятый раз связку ключей того мужика, я рассвирепела и засунула ее в карман штанов, чтобы не мешалась, зараза.
Выйдя на своем этаже, я продолжала, чертыхаясь, ковыряться в своей сумке. Ключи не находились. Я сложила на пол все свои пакеты и только вознамерилась взяться за дело серьезно, как позади, у лифта, наметилось какое-то движение. Не успела я обернуться, как получила ощутимый удар по голове. Кто-то неучтиво обхватил меня сзади и просвистел прямо в ухо:
- Только пикни, сука…
Перед моими глазами все поплыло, колени подогнулись, и я уж совсем было собралась расслабиться и покориться беспощадной судьбе, как представила, что все накупленные вкусности так и останутся не съеденными. От обиды и несправедливости я воспрянула духом, набрала в легкие побольше воздуха и зашлась диким ором.
Да… Орала я препротивно, надо отдать мне должное. Не слишком благозвучно, но на редкость громко. При этом я конвульсивно размахивала руками, сучила ногами и вообще, создавала картину настолько неприглядную, что у любого нормального грабителя давно отпала бы охота иметь со мной дела. Но мой грабитель был не таков - он молча начал трясти меня так, словно хотел дух из меня вытрясти. Моя вопящая голова болталась из стороны в сторону, но вибрирующие вопли не прекратились. Тогда он избрал другую тактику - попытался сдавить мне шею так, что лишь жуткие хрипы вырывались из моего горла. Однако я тоже не собиралась сдаваться и начала брыкаться из последних сил. "Ты меня так просто не возьмешь", - удивительно медленно рождалась в моей голове меланхолическая мысль, - "я еще попорчу тебе кровушки…"
Не прекращая извиваться всем телом и каким-то чудом набрав в легкие воздуха, я снова заорала. Нападавший выругался сквозь зубы, дернул меня за руку, развернул лицом к себе и еще раз хорошенько встряхнул. Я затихла, напряженно его разглядывая. В голову очень вовремя пришла мысль, что на сетчатке глаза у трупа остается изображение убийцы. Жизнеутверждающе, нечего сказать. К тому же, в случае чего, на моей сетчатке вряд ли осталось бы что-нибудь путное - сквозь прорези в черной шерстяной маске на меня смотрели два глаза.