Страница 171 из 187
Киани
Я совсем перестала разбираться в календаре, мои дни, недели и месяца перемешались. Мой малыш рос, и я уже ловила себя на мысли, что мне хочется увидеть его поскорей. Я обожала чувствовать, как он толкается у меня в животе, и любовалась тем светом, что исходил от его ауры.
Я посмотрела на корзинку полную грибов. Осень вступала в свои права и щедро снабжала грибников своими дарами. Несмотря на большой срок я по-прежнему любила уходить в горы. Тут было спокойно и необычайно красиво.
Больше я ничего не искала. Лаваэль заверил, что выход, который я ищу, совсем рядом, и в нужное время мне укажут к нему дорогу. Я не стала сомневаться в словах старого духа. Тем более, после ссоры с Зоей, за мной было пристальное внимание всех жителей поселка. Кто-то жалел девочку, кто-то поддерживал меня, но в любом случае избегать внимания не получалось.
Я нахмурилась. Зоя кричала и плакала тогда весь день. Семен рассказал мне, что про моё желание покинуть Землю Зоя узнала от Григория, именно он попросил девочку уговорить меня остаться. Но Зоя отреагировала на это совершенно неожиданно – бурной истерикой, проклятьями и обидой.
Видя ее слезы, я чувствовала себя отвратительно. Мне не хотелось привязываться к ней или давать ей надежду на то, что мы будем вместе… Но и проигнорировать ее не могла.
Стараясь подавить угрызения совести у себя в душе, все больше злилась на Григория, который давил на меня таким образом. Семен, выполняя поручение духа Земли, тоже внес свою лепту. На меня обрушился просто поток уговоров: Земля твой дом, твоя магия нужна здесь, у тебя будет прекрасное будущее, у твоего малыша будет дом…
А потом его Маша разродилась. Семен сам принимал роды, я была рядом, помочь в случае чего. Наконец-то я увидела, как рождается ребенок на земле, как его дар словно сияние светлячка наполняет его тело. Но первый вздох и…
Магия дара, казалось, просто растворилась в окружающем мире. Семен окружил дочку своей энергией, пустив ее по коже малютки, но дар все равно разрывался с душой, и только тончайшие нити, что успел сохранить ее отец, говорили о том, что дар полностью не утерян, и у девочки будут способности.
Семен был так счастлив и горд, а я не могла его поздравить. То, что видела я, потрясло и напугало меня. В отличие от целителя я видела, не только, как гас свет, я видела, как тончайшие нити просто отрывались от души девочки. Они так сильно тянулись прочь, что отрывали кусочки души.
При моем появлении на Миоле, Мирх говорил, что моя душа рваная, иссохшая, теперь я видела почему. Раз за разом, перерождение за перерождением я теряла саму себя, и если я не смогу вернуться, то же самое ожидает и моего сына.
А Семен не понимал этого, радостно улыбаясь, он говорил о том, что скоро я сама стану мамой и пойму, какое это великое счастье. Впервые я вспылила. Страх за моего малыша затмил мой контроль. Я кричала Семену, что он ничего не понимает. Мой ребенок не человек, мой ребенок дракон! Ему будет мало тех нитей, что можно будет ему сохранить. Что боль, которую он испытает, будет в тысячу раз сильнее, что испытала его дочка, ведь он магическое существо.
Я разревелась тогда и убежала в горы. Мне не хотелось возвращаться в поселок. Меня нашел Федор Ильич, сел рядом, сначала протянул платок, потом пирожок и фляжку с квасом. Он ничего не говорил, но его присутствие помогло пережить тот момент. Говорят, молчание лечит лучше, чем слова. В тот раз я поняла, что это значит.
Когда я вернулась, Семен извинился передо мной. Он не знал, что мой ребенок не человек. Я же извинилась за крик. После этого мы больше не говорили о том, чтобы я осталась. С удовольствием я стала помогать Маше ухаживать за дочкой, и постигала правила обращения с младенцами, убаюкивала девочку вечерами, давая Маше время передохнуть и побыть с мужем. В тот момент я поняла что безумно хочу ощутить вес своего мальчика у себя на руках, петь именно ему колыбельные.
Но дни сменялись днями, я стала более подробно учить Семена основам целителей, проверяя эти знания на практике. Мы полностью вылечили Олега, и его мама была нам искренне благодарна.
Время от времени я ловила на себе взгляды Зои и Илиаса. Девочка всегда убегала, стоило мне только позвать ее, а вот Илиас словно ждал чего-то, и от этого мурашки вновь бегали по телу.
Федор Ильич после встречи в лесу, частенько провожал меня в горы, показывал, какие растения здесь растут, рассказывал, как их правильно собирать, и ни разу не упрекнул в моем желании вернуться на Миолу…
Я глубоко вздохнула и с наслаждением вытянула ноги. Федор Ильич сделал на смотровой площадке скамеечку, и я частенько тут отдыхала прежде, чем спуститься вниз. Сейчас же я просто любовалась открывающимся видом и ждала, когда он выйдет из леса. Он, как истинный лесовик, находил грибы и травы, только мельком взглянув вокруг.
Он возродил во мне ту любовь к лесу, что заложила в детстве бабушка. Несмотря на крутой нрав Григория, я искренне любила Землю. Любовалась ее природой и животными и до своего перехода на Миолу понимала, что нет лучше места во Вселенной.
Я всегда поражалась той гармонии, что дарила природа, и горько переживала, когда видела, как некоторые люди потребительски относятся к ее дарам. Великие горы, безбрежные океаны, прекрасные луга, полные трав, невероятный животный мир – они навсегда вошли в моё сердце и душу, но…
Моя магия не принадлежала этому миру. Один раз поняв, что значит быть единой со своим даром, я осознала, что не смогу, вернее не должна, отказываться от него и тем более лишать его своего сына. Я в полной мере почувствовала страдания Истинной матери, которая видела моё рождение и мою боль…
- Прямо светишься вся, - Федор Ильич уселся рядом. – Что-то мало набрала, - покосился он на мою корзинку.
- Зато все подберезовики, один к одному, – похвасталась я.
- В кастрюле все едино, - хмыкнул старец. Я засмеялась. - Я тебе сказать хотел, - Федор Ильич нахмурился. – Гостья тебя сегодня ждать будет, когда спустимся.