Не для меня

Первые дома были полуразрушенными и совсем не показались мне жилыми. А вот третий дом был, по крайней мере, целым. Света в окнах нигде не было. Но если там жили старые люди, то в этом не было ничего удивительного. В такое время они наверняка уже легли спать, чтобы с первыми лучами солнца проснуться. Мне показалось, что от трубы шёл дым. Это придало мне уверенности и сил.

Калитку завалило. Чистить снег было нечем, пришлось отгребать его голыми руками. Девка даже не предложила мне свою помощь. Перчатки тут же намокли и задубели от мороза. Пальцы болели. Наконец-то калитка поддалась. Добравшись до входной двери, я начал стучать. Залаяла собака. Никто не открывал. Но если была собака, то у неё должны были быть хозяева?

Пробрался к окнам, постучался в одно, затем в другое. Я уже изрядно подмёрз. Бензина в баке осталось мало. Если нас тут не приютят, то мы непременно замёрзнем за ночь. Меня начала охватывать паника, сменившаяся злостью на девку. Ведь именно из-за неё я уехал от Ганеева в метель на ночь глядя! Из-за неё поставил под удар свою фирму и не подписал такой необходимый мне контракт. Из-за неё вернулся, потеряв столько драгоценного времени! А ведь мог бы проскочить и валялся бы сейчас дома в тёплой кровати. Правда, какой-то противный голосок внутри напомнил, что пробка явно возникла давно и что шансов проехать за час до этого у меня было мало.

На счастье, в доме послышались какие-то звуки. Я подошёл к двери и постучался снова. Дверь со скрипом открылась и первое, что я увидел, это направленные на меня вилы. Вслед за ними высунулась голова старухи.

— Кого это принесла нелёгкая?

— Бабушка, доброй ночи! Пустите, пожалуйста, к себе переночевать. Я подобрал на трассе замёрзшую девушку, её в тепло надо как можно скорее. Да и я сам изрядно промёрз. Дорога перекрыта, мы не можем попасть в город. Я вам заплачу за ночлег, только впустите.

Старуха окинула меня долгим подозрительным взглядом, раздумывая, что мне ответить.

— Ну ладно, давай сюда свою девицу. Но учти, удобства у меня на улице, сам понимаешь, по такой погоде туда не добраться. В ведро ходить придётся.

Я побежал к машине. Заглушил двигатель. Девка посмотрела на меня с надеждой.

— Я договорился, нас пустят на ночлег. Тут, конечно, не пять звёзд, но зато тепло. Сама дойдёшь или помочь?

Открыл пассажирскую дверь. Она опустила ноги и попыталась встать. На ней были сапоги на высоченных шпильках! И в этой обуви она прошла по глубокому снегу несколько километров до трассы! Немудрено, что её походка с самого начала показалась мне странной.

— Ты более неподходящую обувь не могла на себя напялить?

— Так я же думала, что я на машине.

— Дура безмозглая! Столько проблем из-за тебя!

— Из-зе меня? Да это у меня из-за вас вся жизнь кувырком!

Наконец она вылезла из машины. Я не мог успокоиться, возмущённый её одеждой.

— А ноги почему голые? Ты вообще соображаешь? Тебе же рожать ещё!

— Не успела я одеться, время поджимало. А рожать мне всё равно не судьба.

Меня буквально трясло от бешенства. Но какого-то чёрта я взвалил на себя ответственность за эту курицу, и теперь мне приходилось возиться с ней.

Помог ей добраться до дома. Она еле шла. Хозяйка посмотрела на неё и лишь покачала головой.

— Идёмте в комнату. Спать можно на диване, он раскладывается. Механизм там немного заедает, но, надеюсь, вы с ним справитесь как-то. В комнате прохладно, надо её укрыть потеплее.

Она полезла в шкаф и вытащила оттуда постель.

— Одеяло и подушки в диване. Сейчас я посмотрю, во что можно девушку переодеть, чтобы она согрелась скорее.

— Сумка! У меня была сумка с одеждой! — Настя как будто очнулась и запаниковала. — Вы не видели мою сумку?

— Не видел. Я тебя в сугробе нашёл. Может, сумка там и была, но я не заметил. Меня больше волновало, жива ли ты. Там было что-то важное?

— Там вещи — дорогие, хорошие.

— А документы твои где?

— Тут, — показала на маленькую сумочку, лямка которой проходила через туловище наискосок, благодаря чему сумка осталась висеть на ней даже после всех приключений.

Тем временем старушка вернулась в комнату.

— Вот вещи. Старые, но чистые. Переодевайся скорее. Сейчас чайник поставлю, чтобы вас отогреть.

— Бабушка, как вас зовут?

— Баба Маня я.

— А я — Александр. Спасибо вам большое.

Старушка ушла на кухню, а девица стояла посреди комнаты и мялась, не зная, что ей делать.

— Что стоишь? Раздевайся давай!

Она сняла шубку. Под ней было лишь тоненькое платье, которое я несколько часов назад выбрасывал ей вслед. Как она в этом не окочурилась от холода, было для меня загадкой. Настя замялась.

— Может, выйдешь?

— Чего я там не видел после твоего сегодняшнего представления у меня в номере?

Но всё-таки отвернулся, чтобы не смущать её, и занялся диваном. С трудом, не с первого раза, но мне удалось разложить его. Застелил постель. Огляделся по сторонам. Типичная сельская хата. Очень бедно и чисто. Такая же была у моей прабабушки.

Девица всё-таки переоделась в штаны и свитер, натянула вязаные носки. Выглядела она в этом наряде смешно и нелепо. Но главное — чтобы она отогрелась.

— Ложись и кутайся в одеяло. Я схожу на кухню и посмотрю, готов ли чай.

Вот и надо было мне с ней возиться?

Глава 11

Александр

Баба Маня заварила нам чай с какими-то травами. Настя с трудом села на кровати и послушно всё выпила. Потом снова легла. Голова была тяжёлая, с удовольствием тоже пристроил бы её на подушку. Но где я должен был спать — непонятно. Старушка не предложила мне отдельного места. Значит, предполагала, что я тоже устроюсь на диване, а может, больше кроватей у неё в доме просто не было.

Ложиться на одном диване с этой? Нет уж, увольте. Я сел в стоявшее в углу кресло, оно тоскливо скрипнуло под поим весом. Прикрыл глаза и попытался задремать. Травяной чай был волшебным. Я наконец согрелся, несмотря на то, что комната отапливалась слабо.

В голову лезли разные мысли. Память предательски возвращала меня к тому, о чём я запрещал себе думать и вспоминать.

4 года назад

Приторно-торжественный голос регистратора звучал где-то на фоне. Меня подкидывало эмоциями. Счастье раздирало внутренности в клочья и рвалось наружу.

— … объявляю Вас мужем и женой. Жених, можете поцеловать невесту.

Не дослушав регистратора, я потянул Алёнку к себе и впился в её губы. Наконец-то! Церемония длилась не так уж и долго, но мне казалось, что она растянулась на целый час. И я ждал именно этого мгновения — когда смогу поцеловать свою жену. Отрываться не хотелось, но я понимал, что поцелуи на счёт под крики “Горько!” у нас сегодня ещё будут, но попозже, а сейчас надо и приличия знать. Моя мать наверняка в обморок упадёт, если я немедленно не остановлюсь. С чувством глубокого разочарования и какой-то тихой злости на родительницу всё же разорвал поцелуй и взглянул на свою теперь уже официальную жену. Все начали нас поздравлять, но я, казалось, ничего и никого вокруг не видел, кроме моей половинки.

Алёнка была необыкновенно красивая. И тогда, когда увидел её впервые, и теперь в свадебном платье. Моя любимая, моя жена.

Мы познакомились, когда я учился на третьем курсе, а она — на первом. Она пришла к нам в универ поддержать свою подругу, которая участвовала в конкурсе “Мисс-Университет”. Это была самая настоящая любовь с первого взгляда. Я сходил по ней с ума, с трудом доживал от свидания до свидания. Учёбу практически забросил, в голову ничего не шло, готовиться к лабораторкам мне было некогда. Родители забили тревогу, когда отцу позвонили из деканата и сообщили, что я завалил экзамены и мне грозит отчисление. Я пытался хорохориться, что у меня всё под контролем. В конце концов, мне было уже 20 лет — я давно был совершеннолетним и сам нёс за себя ответственность. Но папа решил иначе. Он прижал меня к стенке и спокойно расписал в красках, что меня ждёт в случае отчисления. Главное — он сказал совершенно категорично, что отмазывать меня от армии не станет, и меня заберут в первый же призыв. Дождётся ли тут меня моя любовь?