Я тебя заколебаю!

Что поделать, во время летних каникул после часа дня в школе оставались лишь дежурные и, в лучшем случае, охранник. А вероятность того, что их занесёт в эту часть здания, была равна примерно нулю. Если не стремилась к минус бесконечности. 

Зачем идти туда, где нет ни сотрудников, ни детей?

В носу снова защипало, и я открыла рот, сделав пару быстрых вдохов. Гася вновь зарождающуюся истерику на корню. И сощурилась, принявшись разглядывать стягивающие узлы, стягивающие лодыжки и запястья спереди. Слава богу, что не за спиной! Вот только это мало что меняло. Медкова не поскупилась, поступила в лучших традициях киношных похитителей. Она не только связала мне запястья и лодыжки, но и пропустила ещё одну верёвку, стягивая их между собой.

Да ещё и затянула такими узлами, что я при всём своём желании не смогла бы их ослабить или развязать. При всём своём, мать его, желании, которого было с лихвой!

- Не-на-ви-жу… - рвано выдохнув, я уткнулась носом в колени, кусая губы и сдерживая отчаянное желание зареветь в голос. – Да чтоб тебя!

Чувство безысходности захлёстывало с головой. Хотелось сжаться в комок, как в детстве, закрыть глаза и отчаянно пожелать, чтоб ничего этого не было. Вообще ничего. Ни мёртвых детей, ни тупых мордоворотов, ни ушлого педагога, мать его, психолога, запершего меня в этом чёртовом кабинете.

Не было и всё!

Громко шмыгнув носом, я нелепо дернулась, и устало прислонилась боком к проклятому шкафу. Поджав к себе ноги, я обхватила колени руками и закрыла глаза, искренне понадеявшись на то, что меня кто-нибудь обязательно спасёт. Должен же быть в моей жизни хоть кто-то похожий на принца?

Почему-то стоило подумать о принце, да на белом коне, как перед глазами всплыл знакомы и до боли привычный образ собственного соседа. И от этого реветь захотелось ещё сильнее. Я глотала солёные слёзы, шмыгая носом и сама не заметила, как провалилась в зыбкое забытье, раз за разом давя подкатывающую к горлу тошноту.

Упорно игнорируя боль в висках, горячим потоком отдающуюся по всему телу.

Время текло, как улитка. Медленно и тягуче, разбивая на мелкие осколки мою надежду и веру в лучшее. Я даже не поняла, как провалилась в зыбкое забытье, раз за разом сглатывая подкатывающую к горлу тошноту и упорно игнорируя боль в висках, отдающуюся по всему телу.

Мысли вяло текли, крутились и так и этак. Я вспоминала всё, что случилось за последний месяц, а может чуть больше и не замечала, как на потрескавшихся губах расползается жалкое подобие улыбки. Вот я случайно сталкиваюсь со своим соседом, тогда ещё не зная ни имени, ни всех его вредных привычек.

Вот мы попадаем в отделение полиции. Вот я вручаю ему бессознательного стриптизёра и вижу в серых глазах насмешливое обещание отомстить. Вот я неосознанно жмусь к нему в попытке согреться и спрятаться от навалившихся на нас проблем.

Вот я просто растворяюсь в поцелуе, наконец-то чувствуя себя по-настоящему счастливой. И чувствую себя непроходимой идиоткой, потому что сама лишила себя всего этого, отправившись вершить добро и справедливость. А кому они нужны, особенно без него?

Без моего невыносимого, но любимого соседа? Кажется, я когда-то, ещё в самом начале нашего знакомства, клятвенно обещала его заколебать. А в итоге что? Влюбилась. Вопреки всему, и собственным убеждениям особенно.

Права была Эльза. Устоять против обаяния её братца было выше моих сил. И это Араньев ещё не сильно-то и старался.

Резкий, глухой звук удара выбил меня из состояния оцепенения, заставив отшатнуться и только чудом не рухнуть обратно на пол. Коротко, испуганно вскрикнув, я зажмурилась, закрыв руками голову. Потому что в следующий миг дверь в кабинет затрещала, вылетев наружу и осыпав меня мелкими осколками деревоплиты. А в затем…

- Ксю! – меня схватили в охапку, с силой впечатав в твёрдую грудь. Ощупали с ног до головы, обхватили ладонями лицо, тревожно заглядывая мне в глаза. И выдохнули, облегчённо, прижавшись губами к моим губам. – Живая…

- Вен-и-и-ик, - жалобно всхлипнув, я вцепилась пальцами в его футболку, уткнувшись носом в плечо Араньева, и глухо разрыдалась. Правда, теперь уже от облегчения. Потому что он пришёл. Потому что он спас меня. Потому что…

Потому что он рядом. И это самое главное.

Рядом кто-то громко разговаривал, о чём-то спорил. Мимо ходили какие-то незнакомые мне люди, что-то искали, разбирали папки с документами. А я продолжала сидеть на полу, связанная, и панически боялась разжать пальцы, выпустить Вениамина из поля своего зрения. И протестующее замычала, когда он всё-таки отстранился.

- Ну всё-всё, солнышко, - тихо хмыкнул Араньев, осторожно погладив кончиками пальцев рану на моём виске. И отрывисто бросил в сторону. – Ножик есть?

- Держи, - рядом возник смутно знакомый мужчина, протягивая соседу складной перочинный нож. Смерив меня нечитаемым взглядом серых глаз, он одобрительно хохотнул. – Да уж, чувствуется наследственность… Лёгкие пути и спокойные бабы это не для нас, да-а-а…

- Димыч… - процедил Веня сквозь зубы, отточенным движением разрезая верёвки на моих запястьях.

- Аюшки? – добродушно откликнулся этот бугай, засунув руки в карманы джинсов.

- Иди ты… Работать!

- Иду-иду… Кстати, приятно познакомиться, Ксюша. И… Добро пожаловать в семью.

Последнюю фразу я пропустила мимо ушей. Стоило верёвкам упасть на пол, как я зажмурилась от боли и зашипела, отчаянно пытаясь не орать в голос от нестерпимого покалывания, разливающегося под кожей. И вздрогнула, когда Веня убрал нож в задний карман и принялся растирать мои запястья, а затем и лодыжки.

- Тише, солнце, тише, - его голос звучал спокойно, размеренно. Он убаюкивал и успокаивал. Да так, что я не сопротивлялась, когда он встал и без труда подхватил меня на руки. Обернувшись через плечо, Араньев сдержанно поинтересовался. – Мы нужны?

- Надо будет, найдём, - отмахнулся кто-то из мужчин, листавших бумаги Медковой. – Вали уже, Ромео.

Ну, Араньева дважды просить не пришлось. Он в точности последовал совету и пронёс меня вот так, на руках, через всё крыло начальной школы, раздевалку и остановился только в фойе, где топталась бригада скорой помощи.

В компании любопытных коллег, оказавшихся как нельзя вовремя на работе.

- Сколько пальцев видите? – фельдешр, суровая тётка средних лет, помахала передо мною пальцами. Попутно ощупывая мою голову.

- Два? – я неуверенно протянула, моргнув и потерев переносицу. И уже куда более уверенно ответила. – Да, два.

- Кружит? Тошнит?

- Немного… - я сглотнула очередной горький ком и вцепилась в руку Веника, дёрнувшегося куда-то в сторону.

- Нужно съездить в больницу, сделать снимок. На всякий случай, - фельдшер поджала тонкие губы, делая пометки в своих бумагах. – А так, особо тяжёлых травм я не вижу… Легко отделались, дамочка. Ещё пострадавшие есть?

А этот вопрос уже был адресован стоящему рядом Араньеву. Тот сжал мои ладони, мягко поглаживая подушечкой большого пальца моё запястье. И отрицательно помотал головой, обнимая меня за плечи:

- Нет. Спасибо. В больницу мы сами съездим… Если можно.

- Как хотите, - фельдшер пожала плечами и закрыла свой чемоданчик, тут же отправившись на выход. А я, наконец-то, получила возможность облегчённо перевести дух и снова прижаться щекой к твёрдому плечу своего мужчины.

- Вень, а Вень… - я смущённо хмыкнула и ляпнула до того, как успела сообразить, что и когда спрашиваю. – А почему ты брюнет?

- В смысле? – недоуменно моргнул Араньев и снова заглянул мне в лицо. – Ты точно в порядке? Может, стоило уехать на скорой?

- Араньев, не тупи, - вздохнув, я хрипло хохотнула, морщась от нового приступа боли. – Эльза показывала мне фотки. Там ты блондин. А сейчас брюнет. Вот я и спрашиваю, почему?

Веня помолчал с минуту. Потом вздохнул и взъерошил волосы на затылке, с тихим смешком поинтересовавшись:

- Серьёзно? Тебя это именно сейчас интересует?

- Ага.