Элитари. Выбор

— И кто наиболее вероятные кандидатки? — продолжала я ковать железо, пока горячо.

Понятно, что сплетни — не самый достоверный источник информации, но у меня и того нет. Мне катастрофически не хватало элементарных знаний об этом мире. Я даже не знаю, «кто есть ху» при эльфийском дворе…

— Лиирра Риалиантра была последней любовницей наследника. Но большинство считает, что он выберет не её, и лиирру Велиарили…

— Сина, она же его родственница, сестра лиира Вериселя!

— Родство же не кровное! А так оба принадлежат первому дому и обряд соединит их как равных…

Эм, что? Верисель, у которого есть сестра, родственник наследника? И тоже принадлежит старшему дому? Чот я запуталась…

— А мне служанка лиирры Гегиарии говорила о том, что только её госпожа достойна стать младшей Повелительницей! — это еще одна девушка вступила в разговор, Нира. — Ведь она занимает такой важный пост при дворе!

Ну да, вариантов масса, я смотрю. Вот брал бы в невесты всех этих эльфочек сразу!

Тут разговоры прервала служанка, которая принесла платье. Развернула его. Это был наряд темно-синего цвета с серебряной отделкой. Красивое, но на мой вкус слишком открытое. Я отвлеклась и не сразу заметила, что все девушки замолчали и смотрят на меня.

— Простите, лиирра, — пробормотала Сина

— За что? — не поняла я.

— Синий с серебром, это же цвета первого дома, — она это так сказала, будто это всё объясняло.

— И что? — я снова ничего не понимаю.

— Может, лиирра Эллари будет невестой лиира Вериселя? — предположила Нира.

И все снова уставились на меня. А я улыбнулась. Ничьей невестой я становиться не собираюсь. Но не буду же я сейчас об этом говорить? Наверняка, обо всём, что я скажу или сделаю, тут же будет доложено, и не факт, что только наследнику. Так что в данном случае, молчание — золото.

— Сина, вы закончили с волосами? — осведомилась я, как ни в чём не бывало. На мой взгляд, мудрить там было уже нечего — зеленые пряди собрали в высокую прическу, выпустив несколько локонов по бокам.

— Да, лиирра Эллари, можно одеваться.

И меня облачили в платье. Вот не зря мне оно не понравилось — на нём было не только слишком глубокое декольте, но и разрез почти до бедра, неочевидный, правда, с запахом, но всё же он присутствовал. И кто же интересно, выбирал мне наряд?

— Прекрасно выглядишь Эллари, — наследник собственной персоной стремительно и без стука вошел в комнату, повергнув в ужас девушек. Он был в… Ну, это наверное, тут считается нарядной одеждой — темно-синий костюм с камзолом с серебряной отделкой, из-под которого выглядывает серебряная же туника. Цвета первого дома, ага.

— Все свободны, — повелел он.

Круто! Может, и я тоже? Направилась вслед за девчонками.

Не прокатило — меня схватили и прижали к себе.

— Ты куда?

— Ты сказал, что все свободны. Я решила, что это и ко мне относится. Ведь свобода — это единственное, что мне нужно.

— Свобода — это роскошь, не доступная никому. Слишком многие сейчас против нас, несмотря на то, что Венец жизни вот-вот вернётся на своё законное место.

— А как это произойдет?

— Храм богов — единственное место, где бог — отец и богиня-мать присутствуют вместе. В самом центре святилища, которое покоится под землей, находится место, куда я помещу Венец жизни. Войду туда лишь я, так что все остальные будут во время церемонии смотреть на происходящее сверху. Сквозь прозрачный потолок.

— А почему только ты можешь войти? И бог-отец… я думала, что он покровитель людей, а у эльфов Эллитаририаниарианна…

— Сейчас не время и не место для урока теологии, Эллари, — он снисходительно посмотрел на меня — нам пора.

— Почему? — я разозлилась. — Единственный раз, когда мы просто разговариваем, и ты даже не можешь ответить на простой вопрос.

— Я всё время забываю, что ты почти ребенок, — опять этот снисходительный взгляд. — Обещаю, я отвечу на твои вопросы.

— Когда? — хоть что-то.

— Сегодня ночью, — он прижал меня ещё крепче, показывая, что относится ко мне совсем не как ребенку. И прошептал, наклоняясь для поцелуя: — И я выполню твои желания…

— Тогда у меня единственное желание, — сказала я, отворачивая голову, — и можно не ждать ночи. Отпусти меня!

— Эллари, — он погладил меня по щеке, — я не для того отыскал тебя за гранью миров и вернул, чтобы отпустить.

— Ты… Что ты имеешь в виду?

— Ты умирала. Исцеляя Проклятые земли, ты использовала не только всю энергию, которую вложили в Таиншефра, не только всю свою элитари, но и свою собственную жизненную силу, — он вздохнул. — И ты отдала Венец жизни мне, не смотря на клятву этому человеческому магу, Сигуру. О чём ты только думала, глупая?

Я вырвалась из его объятий.

— О том и думала, — я улыбнулась, — что умру, выполняя свою миссию, для которой меня богиня и направила, собственно. И я не могла допустить, чтобы ты принёс в жертву Сирениеллоараэль или Иллору. А Сигуру я сказала буквально: если я не отдам венец тебе, ты можешь меня убить. Он кстати как, пытался?

Но ответить ему помешал стук в дверь. Вошел Верисель. О, кудрявого ещё не уволили за пьянку? А, он же оказывается, тоже королевских кровей, в смысле принадлежит к старшему дому!

— Сейчас идём, — бросил ему наследник. Тот также молча вышел.

— Мы поговорим об этом позже, Эллари. Сейчас нам пора идти, — он положил мою руку себе на локоть и повел к выходу, — просто будь всё время со мной. Когда я спущусь в храм, за тобой присмотрит Верисель.

И мы вышли в коридор. Там нас ждал кудрявый и еще трое эльфов разной степени блондинистости. А вот Илидориана не было.

Миновав несколько коридоров и лестничных пролётов, мы поднялись на два этажа выше. Шли очень быстро, и всё равно я успела восхититься изяществом и изысканным интерьером эльфийского дворца. Что интересно, по пути нам почти никто не встретился. Наконец, в одном из залов мы встали на освещённый белый круг — похож на телепорт или лифт — такой был в Равсомире. Наследник прижал меня к себе. Никакой необходимости в этом не было, похоже, ему просто нравилось меня тискать.

Миг перехода — и мы в очередном зале, на этот раз белом. Пройдя сквозь двустворчатую деревянную дверь, мы оказались в небольшой комнате, три стены которой были задрапированы темно-синей тканью с серебряной отделкой. Наследник захлопнул дверь перед носом у Вериселя.

— Подождите.

— Но… время…

— Ждите.

И повернулся ко мне. И что-то такое было в его взгляде, что я попятилась. Он наступал и, конечно же, поймал меня.

— Знаешь, Эллари, — неожиданно признался он, — с тобой мне впервые за очень долгое время не скучно.

— Нашёл новую игрушку и радуешься, эльф? А давай так: срок действия у игрушки закончился и её пора уже заменить другой. Ведь так ты поступаешь всегда, верно? Здесь полно леди, которые с радостью выполнят все твои прихоти, только скажи.

— Они — не ты, — этот гад улыбался! — Ты создана для меня.

— Ну да, конечно. Ты же чёртов центр вселенной, — я разозлилась уже не на шутку. — А не боишься, что ваши эльфские боги отвернутся от тебя? Ведь я же дочь богини, а ты заставляешь меня…

Тут он наклонился с намерением поцеловать меня, а я сжала губы и попыталась отвернуться. Не тут-то было. Одной рукой он обвил мою талию, а другой сжал затылок и потянул мою голову назад.

— Я думаю, боги на моей стороне. Мне понравилось, как ты сказала о том, что после обряда единения ты будешь с удовольствием раздвигать ноги каждый раз, когда мне этого захочется, — он говорил низким, чуть вибрирующим голосом, который резонировал где-то в глубине моего тела. — Потому что, после той ночи, когда ты сама пришла ко мне… Я хочу тебя все время. — Он целовал меня в висок, скулу, уголок губ…

Буквально задыхаясь от возмущения, я краем глаза заметила, что ткань, окружающая нас со всех сторон, поползла вверх. Попыталась оттолкнуть его… Как обычно, безрезультатно… Но это совершенно перестало иметь значение, потому что он впился в мои губы самым невероятным поцелуем из всех, что у нас были. Он буквально заставил меня почувствовать и мгновенно вспомнить все, что он творил в ту ночь, когда я так неосмотрительно пришла к нему в шатёр. Одним своим поцелуем он заставил меня снова забыть обо всем, кроме него. Я вспыхнула сразу, как сухая травинка во время лесного пожара. Желание огненной лавой прокатилось по всему телу, заставляя почувствовать лишь одно, самое важное в данный момент — я тоже хочу его. Прямо сейчас.