Страница 1 из 11
Эльмира Хан
Красный лукум от Сююмбике
Часть первая
Хвост легендарного стражника казанского Кремля, воздушного змея Зиланта, в народе Сали-Зи, петлял между крышами, распугивая сонных голубей и будоража первых посетителей.
Михалыч, в прошлом заядлый пилот, а сейчас романтичный изобретатель, сиял за штурвалом летающего гиганта, как новенький медальон. Сали-Зи он сконструировал сам и вошел в Книгу Рекордов Гиннеса как первый в мире изобретатель змея со стальными лопастями.
В момент обеденного азана змей застыл над Кул-Шарифом. После подплыл к башне Сююмбике, вокруг которой рассеянными зигзагами рисовал узоры туристический поток.
Сали-Зи ударил хвостом по шпилю башни, послав братский привет ее хранительнице, Гурьям.
Крыша затрещала. Тревожно заухали голуби. Взлетели и суетливо, как мошки, засновали туда-сюда ласточки.
Гурьям сдержанно улыбнулась, загадочно закатила глаза и послала воздушный поцелуй в маленькое окошко, в котором мелькнула знакомая чешуйка. Сегодня она принимала очередного отчаянного поклонника легендарной царицы.
– Каждую ночь я слышу, как открывается дверь и натужно скрипит. Корвалолом спасаюсь, – тихим тяжелым голосом рассказывает Гурьям Потворская новому гостю, который в обход туристической группы решил тайком прогуляться по башне Сююмбике.
Она ножом разламывает на столе громадный булыжник сахара, вызывая недоумение посетителя.
– Какая именно дверь? – шепотом интересуется гость, трепетно поглаживая бородку, и с ужасом озирается.
Но опять возвращает взгляд к напудренному граниту на столе у Гурьям.
– Да кто ж ее знает! – старуха устало машет рукой и достает из тумбочки шоколадку. Шуршит оберткой, с детской нетерпеливостью ожидая, когда заурчит самовар.
Гость присаживается рядом. Гурьям бросает крупный кусок сахара в чашку, с блаженной улыбкой хлопает поющему пару, кипятком топит гранит в чашке.
Она протягивает чай гостю – гость с сомнением берет чашку, с опаской заглядывает внутрь.
– А можно сюда ночью прийти? – Принюхивается к чаю: душица, мята, шалфей…
– Да вы что! Тут все закрыто! Охрана какая! Меня с работы снимут, на пенсию-то не прожить! Пробуйте, не отрáвитесь. – Она хмурится, надламывает шоколадку и жадно проглатывает половину плитки.
– Спасибо… А сахарок-то… Как в детстве у бабушки. Думал, такой уже не выпускают… – мужчина заискивающе улыбается и прихлебывает чай. – Я просто охотник за дýхами. Мечтаю разгадать тайну Сююмбике. – Он достает новую шоколадку, которая скользит к пышной груди хранительницы.
Гурьям Потворская берет шоколадку, замечает торчащую с краю пятитысячную купюру и раздраженно бурчит:
– Да что там разгадывать! Сколько можно вокруг этой кривляки легенды слагать! Подумаешь, к ней Иван Грозный сватался! – Взгляд Гурьям застывает на купюре. – Кренделя да плюшки – опий для болтушки… Суховатые сегодня кренделя!
– Я слышал, что дух ее витает здесь. Скулит по ночам. – Гость вынимает из-за пазухи новую плитку и кладет на стол.
Гурьям хмыкает и закидывает шоколад в тумбочку.
– Да кто ж знает, ее это дух или сына покойного? Сказочников развелось! – Гурьям поправляет кудряшки, невинно опускает глаза и снова наливает себе чай.
– А может, сам дух Ивана Грозного мстит Сююмбике за Казань? Не дает она царю покоя в могиле? – шепчет мужчина, протягивая новую плитку.
Гурьям оглядывается по сторонам. Толстые пальчики зависают над плиткой. Она барабанит по столу, хватает плитку, щерится и закидывает в тумбочку.
– Дух Ивана, говорите? Пончики, оладушки – анаша для матушки… – Гурьям гогочет, окончательно напугав гостя, но успокоившись, серьезно скрипит: – Позвоните через два дня.
Женщина протягивает бумажку с телефоном. Мужчина нервно кивает и раскланивается.
На улице перед башней Сююмбике заливисто трещали татарочки, участницы конкурса красоты. Атласные платья струились по темной брусчатке, высокие меховые буреки с серьгами и чулпами согревались теплыми солнечными щупальцами. Они готовились к фотосессии.
Скулы седоволосого фотографа нервно подергивались:
– Сюда, ближе! Встали коромыслом, впритык! Представили, что напротив окна Сююмбике вас ждет самый завидный батыр, а вы скромно, но душевно его приветствуете! Скромно, я сказал, а не как шаманка из преисподней, Рушания! – крикнул фотограф. – А где Зуля?
Девушки переглянулись. Одной не хватало.
– Быстро найти эту курицу! Вечно опаздывает и теряется! – прорычал фотограф и ринулся искать у церкви.
Время шло. Финалистки конкурса красоты «Татар кызы» растерянно бродили по Кремлю вокруг мечети Кул-Шариф, заглядывали в проулочки и под кусты – вдруг беглянка прячется там? Она любила чудить.
– Как же она меня достала, эта царица! – негодовал фотограф, наяривая десятый круг.
– Дочка шишки, что вы хотели! Наглая и бессовестная! Я не удивлюсь, если она первое место займет. Вы наверняка знаете, кто будет мисс, да? Признавайтесь! – шипела Роза, чернявенькая девушка с писклявым голосом, очень похожая на китаянку.
– Я не член жюри и к кулакам не принадлежу! – рассердился фотограф и начал обзванивать всех «на сбор».
Девушки выстроились для фотосессии в ста метрах от башни Сююмбике. Фотограф решил снимать без царицы. На пятом кадре раздался глухой звук упавшего груза.
Донеслись голоса:
– Самоубийца!
Конкурсантки побежали на шум.
Народ столпился вокруг мертвой девушки.
– Выпала из окна! – рыдала какая-то женщина.
– Какого окна?!
– Из башни!
– Неужели руки на себя наложила?
– Или убили?
– Вызывайте скорую, полицию! – суетился народ.
– Это же наша Зуля! – завизжали конкурсантки.
С бледными лицами медленно отошли они от места происшествия. Фотограф трясущимися руками набирал номер организаторов конкурса.
Вечерние новости оповестили об убийстве девушки и приостановке конкурса красоты.
От башни Сююмбике журналистка Гульнара Тюрбаева дрожащим голосом вещала с экрана:
– Главной сенсацией сегодняшнего дня стала записка, которую нашли в руках девушки. Там было написано, что в ее смерти нужно винить заместителя прокурора Татарстана, Зубазгу Мозгаровича Валиева. Какое отношение имеет наш уважаемый прокурор к убийству девушки? Есть ли здесь политическая подоплека? А может быть, легенда о Сююмбике ожила, и царица начала мстить заклятым недругам? Будем держать вас в курсе нашего расследования!
Часть вторая
Зубазга Мозгарович, в прошлом прокурор среднего звена провинциального городка, осваивал новый кабинет. После того как он раскрыл преступление о крупном мошенничестве, его повысили до заместителя генерального прокурора и перевели в столицу Татарстана Казань.
Чиновник сидел в пахнущем новенькой кожей кресле и лениво наблюдал за подчиненным, что ползал от одной папки к другой, обнюхивал, а потом поворачивал нос к хозяину и требовательно пищал.
Прокурор одобрительно кивнул на очередной писк, и ежик продолжил проводить обход территории.
Зубазга встал и подошел к зеркалу. Поправил идеально выглаженный синий костюм с погонами. Начальник должен быть примером для подчиненных, а новый – тем паче. Он расчесал густую непослушную шевелюру, пригладил чубчик, который называл «сенко мое строптивое», и направился к столику, на котором преданным отрядом прошлых побед выстроились призовые кубки – награды за любовь к хоккею.
Прокурор переставил парочку кубков, ностальгически вздыхая о прошлых временах. На новом посту об игре придется надолго забыть.
У Зубазги было две слабости – игра и женщины, а теперь не осталось ни одной. Он женился, обзавелся «добротным хлевом, где ему было сухо, сытно и тепло». И излучал лучезарную безмятежность, боевое хладнокровие и нежную верность супруге, когда его провоцировали на интрижку всеми доступными, запретными, законными и противозаконными способами.