Гибельный шторм (ЛП)

В самом центре взрыва появился разрыв в пространстве: имматериум решил забрать то, что принадлежало ему по праву. Взрыв начал схлопываться внутрь. Шар энергии прекратил расти и за секунду сжался до размеров точки. Он подхватил разлетающиеся обломки корабля и втянул их в себя. Наконец из центра имплозии разошлась вторая волна, сотрясшая эфир. Она столкнулась с первой, и в тот же миг весь демонический флот и рой костяных обломков обратились в пыль.

Крик затих, как только корабли-призраки вернулись во тьму. Лишившись источника силы, дарившей им подобие жизни, они утратили целостность и превратились в неясные силуэты, плывущие сквозь серую бездну. Силуэты стали тенями. Отблесками. И наконец лишь воспоминаниями в разумах тех, кому довелось пережить сражение.

Эхо гибели Давина и демонического флота понеслось дальше, за пределы системы. Спазмы варпа разносили волну по космосу со скоростью, превышающей скорость света.

Сангвиний посмотрел в иллюминатор «Виссини» и увидел расселину. Через секунду раздался крик.

После уничтожения некросферы Гибельный шторм снова стал видим. И он будто корчился в агонии. Безумное сияние по-прежнему сверкало в бездне космоса, но теперь в нем появилась брешь. Расселина, сквозь которую виднелась благородная, усыпанная звездами чернота, напоминала то ли просвет между языками пламени во время пожара, то ли рану, оставленную копьем в теле гигантского зверя.

Сангвиний крепче сжал рукоять Копья Телесто, позволяя телу вспомнить, как наносился удар. Когда он рассек узел судьбы на Пирране, все было ложью. Но на «Веритас феррум» примарх все-таки попал в цель. И этот последний удар проложил им путь.

Давин погиб при попытке сил, овладевших планетой, определить пути Сангвиния и Империума. Конвульсивный спазм этих сил и судеб пробил завесу Гибельного шторма.

Сквозь просвет сияли звезды. Крылатый примарх снова мог видеть Галактику такой, какой она должна быть. А еще там был источник света — ярче всех звезд, вместе взятых. Примарх не мог его увидеть, но зато чувствовал, как тепло солнечных лучей на рассвете после бури. Этот свет стал причиной нового крика, раздавшегося в каждом вокс-канале флота. Первыми закричали навигаторы на всех выживших кораблях, но через несколько мгновений крик подхватили все члены корабельных команд и все легионеры.

— Teppa! — восклицали люди, купаясь в свете Астрономикона. — Teppa! Teppa! Teppa!

Оглушительно и радостно. Клич, возвещающий о победе.

— Teppa! Teppa! Teppa!

Сангвиний закрыл глаза и окунулся в хор торжествующих голосов, будто в целебный бальзам. Крики боли и гнева на время стихли. Он обменял сегодняшнюю победу на их неизбежность в будущем. Он слушал громогласный рев своих сынов и пытался забыть, как этот же рев будет звучать, когда судьба придет за своей платой, сжимая в когтях Черную Ярость.

Эпилог

Путь на Терру был свободен. Но пройти по нему было нельзя.

Примархи в очередной раз встретились на борту «Красной слезы». Совещание шло в Санкторум Ангелус.

— Астропатические сообщения приносят тревожные вести, — сказал Робаут.

— Я рад, что мы вообще их получаем, — произнес Сангвиний.

— Мы получаем информацию, — взял слово Лев, — и это хорошо. Но я согласен, что новости не из лучших.

— Множественные блокады, — продолжил Жиллиман. — Даже если Хорус не рассчитывал, что мы прорвемся сквозь Гибельный шторм, он все равно решил не оставлять это направление без присмотра.

— Твои навигаторы согласны с нашими? — спросил Лев.

— Да. Мы не сможем добраться до Терры за один прыжок. Эмпиреи все еще нестабильны.

Лев побарабанил пальцами по рукояти Волчьего Клинка.

— Мы завязнем в этих блокадах, — произнес он. — Этого они и хотят: задержать нас, пока не падет Терра.

— У нас нет полной картины, — заметил Сангвиний. — Мы не знаем численности врага.

— Мы знаем достаточно, — ответил Жиллиман. — Мы знаем, что враг превосходит нас числом. Брат прав. Даже если мы атакуем все вместе, то поступим именно так, как хочет от нас Хорус.

Сангвиний раздраженно зашипел и на мгновение закрыл глаза. Он успокаивал себя знанием того, что должно было случиться.

— Блокады меня не остановят, — сказал он. — Я доберусь до Терры, потому что должен сразиться с Хорусом. Так предначертано. И тогда решится судьба Империума. Даже демон в это верил.

Робаут и Лев переглянулись. Примарх Ультрамаринов относился к идее предопределенности так же скептично, как еще на Макрагге. Лев же, судя по его лицу, был больше склонен поверить брату.

— Тогда нужно понять, как достигнуть того, что нам предначертано, — произнес он.

Жиллиман скривился, будто от резкой боли.

— Ты должен добраться до Терры, — сказал он Сангвинию. — Но это не значит, что мы окажемся там вместе с тобой.

— Я не знаю. В моих видениях никогда не было ни вас, ни ваших легионов.

Жиллиман медленно кивнул, обдумывая сказанное. Эти мысли уже причиняли ему боль.

— Есть один вариант. — Он развернулся к Льву. — Но тогда мы с тобой не попадем на Терру. Мы не будем сражаться плечом к плечу с отцом. Мы ударим по блокадам первыми. Это мы свяжем войска Хоруса боем, а не наоборот. Мы уберем препятствия с пути Сангвиния.

Лев задумался на несколько секунд.

— А еще мы можем оттянуть часть вражеских сил, — сказал он после паузы.

— Как?

— Применив уроки, полученные на Эписиме и Давине. У тебя самый большой флот, Робаут, а я могу напасть на их крепости. Уничтожить их родные планеты. Это станет тем возмездием, которого они заслужили. Пускай оно придет к ним сейчас. Сожжем оскверненные миры. Как думаешь, многие из наших братьев-предателей продолжат держать блокаду, если их дома окажутся под угрозой уничтожения? Точно не все.

— Хорошо, — кивнул Жиллиман. — Есть смысл в том, чтобы мой легион стал тараном, пробивающим блокады.

Мстящий Сын обернулся к Сангвинию.

— Мы проложим тебе путь. — Он вздохнул. — Никогда бы не подумал, что, если Терра еще держится, я не смогу присоединиться к отцу в последней битве. Возможно, такова моя кара.

В глазах Жиллимана поселилась такая боль, что на него было тяжело смотреть.

Лицо Льва, в свою очередь, не выражало ничего. Сангвиний решил, что калибанец, возможно, чувствует некое удовлетворение. Возможно, ему нравится идея быть карающей дланью.

Трое примархов молча стояли друг напротив друга. Путь был ясен. Время Триумвирата прошло. Они продолжат сражаться за общее дело, но порознь.

— Когда мы втроем встретимся снова? — спросил Ангел.

Но он уже успел рассказать братьям о том, что ждет его на «Духе мщения», и они не ответили.

В помещении царила темнота. Это вполне могла быть тюремная камера, хотя на самом деле таковой не являлась. Бронированная дверь за спиной Сангвиний была заперта. За ней ждали Азкаэллон с целым отделением Сангвинарной Гвардии. Командир телохранителей не хотел оставлять примарха наедине с Кёрзом.

— Его путы достаточно крепки, — сказал Сангвиний, — и скоро станут еще крепче.

У дальней стены стояла стазисная капсула. Открытая и наклоненная назад, она ждала своего обитателя. Подключенный к ней генератор напоминал пьедестал в мавзолее. Энергетические катушки искрили, сдерживая накопленную мощь, но готовые в любой момент активировать поле.

Ночной Призрак равнодушно стоял перед этим подобием гроба.

— Думаешь, твоя вера будет вознаграждена? — спросил он.

Сангвиний помедлил с ответом.

— Я думаю, что ты говоришь о себе, — сказал он наконец. — Ты, должно быть, рад. Мы же оба идем к той смерти, о которой знаем. Ничего не изменилось.

— Ничего не могло измениться.

— Правда? Я думаю, на Давине ты так не считал.

И снова появилось беспокойство — чувство, которое смотрелось неестественно на лице Ночного Призрака. Кёрз попытался скрыть его, оглянувшись на стазисную капсулу. Когда он снова посмотрел на Сангвиния, все эмоции уже скрылись за привычной маской презрения.