Демон и Бродяга

Ему грозила смерть.

…В верхнем мире обитала масса небожителей, на одно перечисление их имен Саян мог бы затратить час. Эзэны снега, грома, смелости и солнца, всего девяносто девять владык, и каждый имел свои капризы и свои привычки. Что же касается мира нижнего, то отец с детства вбил в голову – к грозным эзэнам мира мертвых обращаться нельзя! Попросишь у них милости раз, другой, а потом – навечно станешь должником. Затянут в разговоры, запутают во время камлания, и разум незаметно начнет покидать тебя.

Как это случилось с дедом.

Саян несколько раз вздохнул, отгоняя печальные мысли, и шагнул в круг между кострами, где его радостно и почтительно приветствовала молодежь. Обряд начали сыновья и племянники уважаемого Жамсарана, умершего месяц назад. Они проплатили праздник, надеясь, что сильный шаман выпросит у владетелей подземного царства милостей для души почтенного Жамсарана, и они не будут препятствовать его переходу в верхний мир.

Тулеев подал сигнал к началу праздника.

Люди ждут радости, им нет дела до чужого горя.

Так было, и так будет.

4

ВРЕМЯ НАВОДИТЬ ПОРЯДОК

– Я сама разберусь, ты не должен вылезать, – увещевала Варвара, теребя Артура за рукав. – Мы с Лукой туда тихонько проберемся, а там поглядим, как быть.

– И чего вам неймется? – буркнул мортус. – Варенька, сама знаешь, этот Леха Бялко и компания его – хуже шатунов, зверье. Тем паче, недобитки уже побегли доносить, что младшего Бялко заломали. Эх, только патроны на них тратить. Еще машину, не дай бог, поломают…

– Не поломают, – успокоил Коваль. – Мы пойдем в город без машины.

– Слухай, и в кого ты такой бедовый? – изумилась Варвара. – Ну, чисто самурай, мне про них батя рассказывал. Я сама бедовая, но так, чтоб одной против банды…

– Я не бедовый, – засмеялся Коваль. – И один на один с бандой драться не стану. Мы их – партизанскими методами.

Антип повернул коней на проселок. Шины мягко шелестели по ковру из еловых игл. Вдоль дороги, с двух сторон потянулась ржавая колючая проволока.

– Ты пойми, им необходимо показать, кто я такой, – терпеливо втолковывал Коваль. – Тебя они и так знают…

– Ты для них – никто! – огрызнулась девушка. – Мало ли, махать топором там всякий умеет. Ты ж не видал, чо за народец там. А я те скажу – народец гнилой, даром, что казаки. Только казаков там настоящих – кот наплакал, прочие – гниль сплошная, язви их в душу. Мать родную зарежут.

– Это – в точку, – поддакнул Бродяга. – Степану Бялко сто раз говорили, чтоб не принимал в город шваль приблудную. Либо в колодки сразу и в холопы года на два, а там поглядеть, что за человече, можно на поселение пускать али нет?

– Если мне удастся освободить этого вашего Степана, сразу пойдет гулять молва, что Белый царь – не какой-то там задохлик, и что не зря ты со мной связалась, понимаешь? Твой же авторитет вырастет, – нашептывал Артур на ухо девушке.

– Что за таритет такой? – насупилась она. – Снова словами пугаешь, а?

– Кузнец, ты же говорил, что у нас нет времени? – ехидно подначивал старец, заправляя патроны в магазин «Калашникова».

– Время для наведения порядка найдется всегда.

Миновали покосившиеся ворота с пионерской символикой, ржавыми звездами, факелами и гипсовыми безголовыми фигурами. Тайга расступилась, и сразу потянуло паленым. Нехорошо запахло, не так, как на стоянках у охотничьих костров. За обвалившимся забором санатория догорали три крепкие когда-то деревенские избы. К обугленному крыльцу ближайшей избы были прибиты два изуродованных трупа, из распоротых животов свисали обрывки кишок. Завидев грузовик, с ворчанием разбежались четыре диких пса с окровавленными мордами.

– «Санаторий „Заря"», – прочел на воротах Артур.

– Вот сволочи, – прошипела Варвара. – Эй, а ну стой, гад! – И сиганула на ходу из кабины.

Артур не сразу понял, за кем она погналась. Минуту спустя девушка выгнала из-под крыльца второй сгоревшей избы тщедушного паренька. Пихая его в спину прикладом, доставила на дорогу.

Устроили коллективный допрос. Парню было лет двадцать, но вел он себя как ребенок, икал, хныкал и вытирал сопли рукавом драного ватника. Увидев вылезающего из кабины Артура, чуть не упал в обморок. Видимо, легенды уже приписали Белому царю невероятную кровожадность.

Очень скоро выяснилось следующее. Младшим братьям Бялко надоело таскаться по тайге, их разбойничью шайку изрядно потрепали китайцы и степняки-монголы. Они заявились к Степану в родную, как им казалось, Читу и потребовали всего, чего им не хватало. Запас вяленого мяса, патроны, хлеб, свежую одежду и фураж для своих коней. Без малого семьдесят головорезов собрались отдохнуть за счет богатого городка.

Степан отказал родственничкам в постое, их даже обстреляли с городских укреплений. Отказал не из жадности: ему стало известно, что бандиты вознамерились у него перезимовать. Обеспечить зимовку на сотню почти удальцов, из которых треть плохо понимают по-русски, ищут, где что схватить чужого, и чуть что – кидаются с ножом, дело непростое.

Безнадежное дело, скажем прямо.

Младшие Бялко божились, что уйдут через три дня к Амуру, там, мол, болтают о богатом китайском поселении, вот им кого предстоит пощипать, а уж на зиму точно не задержатся. Но Степан был непреклонен. Он собрал своих орлов и спросил, что им дороже – расположение атаманши Варвары, дружба с другими военными городками или часть лихой добычи, которую обещали бандиты. Казаки твердо ответили, что поддержат батьку, но одно дело – гордость на словах, и совсем другое – держать осаду против убийц. Большая часть мужского населения ушла на заготовку дичи, человек сорок коптили рыбу на реке, но самое ужасное, что лучшие, самые бравые парни Степана как раз отправились под землю.

В самом прямом смысле. Чита номер четыре, как и прочие номерные городки, когда-то была абсолютно закрытым поселением. На ее территории присутствовали входы шахт и катакомб, но ракеты в них давно демонтировали. Зато периодически обнаруживались новые лазы и штреки, которые горожане коллективно обследовали. Можно было и не обследовать, просто завалить камнями да замазать известью, но порой оттуда, снизу, удавалось извлечь занятные вещи. К примеру, восемь штук практически новых «уазиков» последнего поколения. Или залежи бинтов с ватой, весьма кстати. А десять лет назад, спустившись в открывшийся лаз, горожане обнаружили озеро чистейшей воды, от потребления которой быстрее заживали раны и прекращало ломить суставы у стариков. Бодро наладили подъем воды наверх и в другие городки повезли.

Но в один зимний день возле озера, на глубине почти в сотню метров, повстречали подземных людей. Показались те привидениями с белыми длинными волосами и белыми же глазами. Привидения жестами растолковали остолбеневшим читинцам, что чужое брать нехорошо. Степан Бялко проявил мудрость, велел не связываться. Потому что про белых уже слыхал. Живут себе люди в скалах, в старых выработках, в шахтах да в горах, ну и пусть себе живут, нас не трогают. Забыли дорожку к подземному озеру, заложили входы. А тут, буквально позавчера, под вторым куполом пол трещину дал, а там – лестница вниз. Ну и полезли изучать, мало ли что…

И остался городок временно без самых отважных мужиков.

Леха Бялко вначале сжег дома тех поселян, кто не желал тесниться в городе. Паренек, которого выудила из-под сгоревшей избы Варвара, был единственным уцелевшим. Ночью голодная орда перемахнула укрепления, перебила сторожей и устроила резню в самом центре города. Братья выволокли Степана за седую бороду, – а он на семнадцать лет их старше, едва ли не в отцы годится, – но убивать не стали, заперли пока в подполе. Убили других, человек тридцать повесили, порубили, пока не натешились. А дыру, через которую следопыты Степана под землю ушли, воры для смеху заделали цементом. Сейчас пьянствуют и буянят в городе, хотя многие трезвые.

– Вы оба умом подвинулись, – дослушав план Коваля, констатировал Бродяга. – Могу их, конечно, усыпить, но… потом вы меня, как куль с навозом, дальше потянете. Три дня в себя приходить буду, это к бабке не ходи. Вот на кой ляд с пути сбились, а, Кузнец?