Потерянные души

Но сейчас он не узнавал зал, настолько он изменился. Стены спускались к полу неровными склонами заплывшей свечи, под нога-ми, над головой… Все вокруг казалось покрытым воском, который был принесен сюда, собран-ный со всей земли…

Влад огляделся, с каждым мигом все явственнее чувствуя себя загнанным в ловушку зверем. Возле стен стояли, будто каменные изваяния, члены конклава, союзники Сола среди высшего мона-шества и городской знати. Их тела были неподвижны, словно воск покрыл их, сковав навек. И лишь глаза все еще жили. В одних чи-тался восторг, горел пламень торжества, в других — ни с чем не сравнимый ужас слишком позднего прозрения и мольба о помощи.

Проповедник вздрогнул, почувствовав, как шевельнулся, словно живой, пол под его ногами, будто за камнями клокотала, зарождаясь, какая-то неимоверная сила. Его тело напряглось, рука сжа-ла свечу, чувствуя, как бронза подсвечника впилась в ладонь, в кровь раня руку, не обращая внимания на обжигавший воск, стекав-ший прямо на пальцы, смешиваясь с кровью. И ему показалось, что нечто, представлявшееся ему озером под тонкой кромкой льда, успо-коилось, не коснувшись осмелившегося вступить в его владения че-ловека.

Когда же волнение немного улеглось, проповедник устремил взгляд на Сола, еще до конца не понимая, что происходит, какой странный, неведомый обряд совершал секретарь конклава, но уже зная, что все происходившее связано именно с ним.

Секретарь, одетый в белоснежные бесформенные ниспадающие до самого пола одежды, широко раскинув руки, будто собираясь обнять весь мир, стоял возле высокого помоста, на котором покоилось тело пресвитера…вернее то, что от него осталось — тень, что с каждым мигом становилась все тоньше и бледнее, теряя очертания.

— Что ты делаешь? — воскликнул Влад. — Остановись! — он хотел по-дойти к секретарю, но не смог сделать и шага, когда пол прилип к его ногам.

— Молчи! — гневно бросил монах. В его глазах зажглась ярость. — Ты мне мешаешь!

— Мешаю?! - он готов был рассмеяться. — Мешаю сделать что? Покон-чить с миром?!

— Нет! Основать новый мир, новую церковь, новую веру!

— Веру в пустоту?! Неужели ты думаешь, что кто-нибудь прекло-нит колени перед Потерянными душами?!

— Все дело лишь в словах, в названиях, в том, чему учат! Вера слепа… — сожаление на миг мелькнуло в глазах, отразилось на лице священника, когда он понял, что, прежде чем закончить заду-манное, ему придется что-то сделать с этим упрямым проповедником, попытаться его убедить, или… — Сколько лет мы бездумно верили, что Потерянные души — зло, ибо так было сказано первосвященником! Но ведь ты прочел его рукопись, я вижу по твоим глазам — ты зна-ешь правду: эти слова, эта убежденность исходила от нашего врага, а, значит, в них не истина, а ложь…

— Но первосвященник принял эту веру! Он говорил, что Бог дал ему возможность убедиться в правильности выбора.

— Какой бог? Чей? Он был так молод! Сложно ли колдуну убедить в чем-то человека, беззащитного в своей победе? Прислушайся к то-му, что внутри тебя! Неужели мы должны отвергать часть нашей души?

— Твоей души, Сол, может быть, кого-то из них, — он резким взма-хом руки указал на застывшие фигуры. — Но не моей!

Лицо монаха окаменело, глаза, словно две молнии, пронзили человека, решившегося пойти против его воли в миг, когда Солу уже казалось, что власть, полученная им, абсолютна и безгранична.

— Как же ты тогда пришел сюда? Кто указал тебе дорогу, кто провел сквозь обереги…? - он сам прервал себя, не дожидаясь отве-та священника: — Не важно. Лучше скажи: зачем ты пришел? Хочешь остановить меня? Глупо: это уже никому не под силу.

— Я должен понять, — Владу показалось, что все, что он может сейчас сделать, это выиграть время, несколько минут. — Расскажи мне, расскажи то, что мне не дано знать. Возможно, тогда я вста-ну на твою сторону.

— Зачем ты мне нужен, жалкий червь у моих ног?

— Сол, тебе пригодились бы проповедники. Люди верят нам, мы умеем убеждать. Это позволило бы твоей вере заменить прежнюю быст-ро и легко, без новых войн…

Казалось, секретарь борется сам с собой, не зная, как лучше поступить.

— Хорошо, — наконец, произнес он, хотя его голос все еще хранил в себе недовольство и угрозу. — Я решил создать другой мир, тот, что был бы послушен моей воле, что был бы лишен недостатков ны-нешнего. Я хочу, чтобы мое имя запомнили навечно, ибо я видел пус-тоту, ощутил ее в себе и не хочу, чтобы она поглотила меня после смерти. Пока меня будут помнить, пока будут произносить мое имя, пока будут живы мои дела, пустота не сможет завладеть мной!

— Но Потерянные души, при чем здесь они?

— Когда я выпущу их на свободу, они уничтожат тени прошлого и ничто не помешает мне создавать будущее.

— Ты не сможешь подчинить их себе, Сол!

— Смогу! — в его голосе зазвучало торжество. — Я — смогу, ибо я готов уничтожить пустоту! Или я стремлюсь к чему-то иному? Мы смо-жем, — он повернулся к телу пресвитера. — Ты ведь знаешь, что его смерть не была случайностью. Во что ты поверил: в безумие старика или заговор? Ты решил, что я способен убить лучшего друга?

— Ради власти…

— Какой власти? Которую я и так имел? Века никогда не инте-ресовали все эти мирские дела. Стихии, силы, знания о неведо-мом, — вот все, что занимало его. Он целыми днями просиживал в ар-хивах, ища древние рукописи, в то время как я управлял миром. А ты так увлекся борьбой за власть — игрой, придуманный им, чтобы никто не узнал правды, что ничего не заметил! А потом он нашел потерянный архив и понял, что с его помощью, сможет полу-чить то, чего всегда желал — Силу, настоящую, поистине могущест-венную силу, способную рушить миры и создавать их из ничего. Он не сразу рассказал мне о своем замысле, боясь, что я не поверю в столь невероятное. Лишь когда его план начал исполняться, когда колдуны прошли покаяние, отдавая волшебную силу, лишаясь ее навсег-да… Воистину, это гениальный план. Он способен дать всем так много: каждому — то, о чем он мечтает.

— Я не понимаю тебя!

— Ну конечно, — в его взгляде была брезгливость. — Но я объясню, и ты узнаешь, что такое настоящее величье! Он, он, — монах протянул руки к мерцавшему, то пропадая, то появляясь, телу. — Он сам лишил себя жизни, идя на страшный грех, чтобы никто, ни Бог, ни чело-век, — не смог помешать ему стать одним из Потерянных душ! Одним из них и всеми ими, ибо только разум живых отделен, но все мертвое — едино. Его знаний, его решимости будет достаточно, чтобы подчи-нить их волю себе и нашей цели. Мне же нужно только дать свободу Тому, что уже перестало быть пустотой!