Страница 13 из 84
— Это предательство!
— Нет, — в его глазах была мольба — просьба по-нять.
— Прости, — вздохнула Дубрава. — Я еще ничего не знаю, а уже спешу осудить. Что же эта жизнь делает с нами!…Прошу тебя, продолжай.
— Они жили спокойной размеренной жизнью горожан. Брат много знал о врачевании и, даже не прибегая к помощи дара, был способен помогать людям… Конечно, это не совсем та работа, которая позво-ляет не выделяться… Первое время им просто везло. Горожане были бла-годарны ему, священники-проповедники не вселяли им в разум безу-мие ненависти, и до поры до времени никто не думал о том, кем мог быть чужак. А потом в городе случился страшный пожар, и Аламир, чтобы спасти тех, кто был добр к нему, прибег к дару. Правда открылась. Оставаться было больше нельзя, да и незачем: к тому времени родители Ивы уже умерли, а других родственников у нее не было… Спасибо горожанам, они проявили сострадание и позволили им бежать…
— Обычная судьба, — Дубрава вздохнула, — и, в то же время… — не договорив, она качнула головой. — Как же так случилось, что они оказались здесь, в колдовской деревне? Неужели Старшие согласились принять их на наш путь? И открыли его для чужой, ввели лишенную дара в храм? Подобного никогда не было… — услышанное потрясло Дубраву, но не возмутило, нет, просто очень удивило.
— Такого давно не случалось, но не потому что это запрещено зако-ном. В древних рукописях говорится, что до Падения подобные браки были не редкостью. Они не осуждались, признавались законными. Свя-занные ими лишенные дара принимались в колдовской круг, им даже позволяли разделить с супругами вечный путь. Хотя, конечно, эти браки не особенно приветствовались. Но лишь потому, что в них не рождалось детей. Никогда.
— Видимир — их приемный сын, — понимающе кивнула Дубрава.
— Да. Ему пришлось пережить то же, что и твоей воспитаннице…
— Ох, не знаю, проклинать ли жестокий век за то, что он калечит судьбы детей, отнимая у них родителей, или благодарить, ибо, что бы там ни было, он позволяет хотя бы им остаться в живых и продолжить род… В страшное время мы живем… Ты прав: отвергать своих, отказывать им в помощи — жестокость, не имеющая оправда-ния… Нельзя жить, будучи чужим всему миру! — прошептала Дубрава. — Пусть нам тяжело, пусть нас гонят и презирают, но у нас есть хоть что-то свое: народ, храм… Однако я снова прервала твой рассказ. Продолжай, прошу те-бя.
— У Аламира была Ива, приемный сын. Ему хватало того, что они с ним рядом, но он видел, как тяжело родные воспринимают тяготы дороги. Им был нужен дом, согретый теплом очага.
— Он мог бы построить его даром колдовства…
— Конечно, — Влас вздохнул. — Но как бы он тогда объяснил свя-щенникам, почему у колдуна жена — лишенная дара? Что бы ждало ее, если бы все открылось? Костер?
— Но дорога должна куда-то вести! Иначе она не имеет смысла!
— Брат думал также, продолжая путь и надеясь… да что уж там, надеясь на чудо. И спустя долгие месяцы их повстречал Черногор.
— Он уже стал к тому времени Старшим?
— Да. И мы с Ясенем сопровождали его.
— Представляю, каково было тебе увидеть Аламира!
— Я был рад, что он жив, ведь считал его давно погибшим.
— А Черногор? Он принял их и совершил все обряды?
— Не сразу. Зная, что не нарушит этим закон, он хотел быть уверен, что следует воле богов.
— Он привел их в храм? И что же сказали боги?
— Они открыли надалтарную арку.
— Но ведь это врата времени, невидимые и опечатанные! — воск-ликнула Дубрава. — Сквозь них невозможно пройти!
— Я тоже так думал. Но Черногор наделен огромным могуществом. Он отвел нас в избранное богами время — это был Год Падения… Да, я забыл сказать: Старший, проводя семью Аламира через особое посвя-щение, не только отправился с ними сам, но и позволил нам с Ясе-нем следовать за ними… Мы видели текущие бесконечной рекой по дорогам войска, возглавляемые первосвященниками, которым их бог дал способность поворачивать дар колдунов против них самих, мы видели, как умирали под ударами молний древние замки… Это бы-ло ужасное зрелище, не знаю, выдержали бы мы его, если бы не хранили от рождения память о прошлом, прошлом, которое, получив плоть и кровь, стало… оно было живым, и, в то же время, мертвее самой смерти, ибо это был миг пустоты. Мы испытали все отчаяние, которое приш-лось пережить нашим предкам, ужас и страх… Лишь там я по-насто-ящему понял это слово-Падение… Пустота затягивала. Казалось, стоит на миг остановиться, и не будет сил двинуться даль-ше… И когда мы уже готовы были впасть в отчаяние, Старший приз-вал богов, и те заговорили с нами. Они рассказали…Оказывается, во времена последнего короля-колдуна было произнесено пророчест-во, которое дважды подвергалось забвению. Сначала его попытались выжечь из памяти по приказу короля, ибо в нем предска-зывался конец прежнего мира и колдовской власти… В него не хоте-ли верить, над ним смеялись, его почти забыли… Но оно начало сбываться, и это возродило его к жизни. Когда же Год Падения стал близиться к концу, пророчество подняли как знамя, ибо оно обещало, что наступит время, когда чаша искупления переполнится, и судьба вновь повернется светлым ликом к наделенным даром… Об этом узнали первосвященники и, испугавшись, низвергли на проро-чество новое проклятие, истребили всех, кто его знал… И пламень, возродившийся из пепла, погас в волнах безвременья…
— Это пророчество… Почему оно сбылось не до конца?
— Все еще впереди. Во всяком случае, мы надеемся на это.
— Но как оно связано с Аламиром и его семьей?
— Пророчество заканчивается словами: "Спустя столетия испы-таний, вновь наступит время перемен. И придут в движение чаши ве-сов. И сменятся ненависть и страх любовью и почитанием, которые соединят два мира, два народа воедино. Придется долго ждать, пока семя даст первый росток. Но только в нем будущее. Ненависть и Страх, ярость Потерянных душ и холод пустоты будут пытаться погу-бить его. И горе всем, если это случится, ибо тогда ни у кого не останется надежды". Совет считает, что боги говорили о семьях, подобных союзу Аламира и Ивы.
— Да, — вздохнула Дубрава. В ее сердце еще не было новой веры, а потому все услышанное не трогало его, оставляло безучастным. — Жаль, что мы разучились верить в пророчества.