Воробей, том 1

- Но позвольте! В противном случае, вы, Герман Густавович, могли бы и не упоминать вашу должность...

- А вы, сэр Август, могли бы и не указывать вице-канцлеру Российской Империи, что должно ему говорить или как поступать.

- Хорошо-хорошо, - англичанин показал пухлые морщинистые ладошки. – Этот спор не имеет смысла. Да и весь наш разговор... Хорошо, ваше высокопревосходительство! Вы решительно не намерены способствовать вступлению России в войну. Но ведь существуют и иные способы сотрудничества двух заинтересованных в одном и том же держав. Особенно, когда они готовы пойти друг другу на определенные уступки. Экономика в наше просвещенное время не менее острый меч, не так ли?

- Это вы так изощренно на блокаду Германии намекаете?

- Именно, дорогой Герман Густавович. Именно на нее. В начале века, во время войны с корсиканским чудовищем, прекращение всяческой торговли с Францией значило не меньше сотни пушек в сражении. И мы все еще отлично помним, что сталось с самозваным императором...

- О, да, - хмыкнул я. – Мы тоже отлично все помним. В особенности то, как наши братья по оружию, те с кем мы плечом к плечу сражались с Бонапартом, сорок лет спустя, высаживали десанты на наших берегах.

- Такое случается, - пожал плечами посол. – Что с того? Вчерашние враги становятся союзниками, а братья по оружию поднимают ружья друг на друга. Так всегда было и, как бы ни прискорбно это звучало – будет.

- «У Англии нет ни постоянных союзников, ни постоянных врагов. У Англии есть только постоянные интересы». Так кажется?

- Что поделать. Лорд Палмерстон был известным оратором...

- Еще он однажды посетовал, что ему особенно тяжело жить, когда Россия ни с кем не воюет...

- Так именно ко всеобщему миру я вас и призываю.

- О! Принуждение к миру на кончиках миллиона штыков?! Где-то я такое уже слышал.

- Мы, кажется, обсуждали континентальную блокаду Германской Империи, а не вступление России в войну.

- Да? Интересно. А зачем, собственно, это нам?

- Например, затем, чтобы ваши пожелания воспринимались в Стамбуле, скажем – более благожелательно. Нам не составит труда поспособствовать этому. Что откроет для ваших кораблей свободный проход к южным портам Франции. Снабжение участвующих в войне держав, несомненно, принесет казне России дополнительные средства.

- Да что вы говорите! Непременно принесет? И вы, Британия, действительно сможете это сделать для нас? – он глупец или считает идиотом меня? Какая, к Дьяволу, торговля, когда мы стоим на пороге войны с Турцией!? – Быть может, обменяем блокаду на Европейскую часть Блестящей Порты? Вы же не можете не знать, к чему все идет на наших южных границах?

- Не знал, что в ваших планах завоевание континентальной части Турции.

- А почему бы и нет, сэр Август? Почему нет? Тем более что Стамбулу совершеннейше нечего противопоставить нашему миллиону штыков. Не с их дышащей на ладан экономикой. Если бы не ваши... да еще – французские, кредиты, империя Османов уже давно превратилась бы в территорию сцепившихся в бестолковой сваре провинций.

Уж что-что, а за финансовым положением основных игроков за мировым карточным столом я следил очень внимательно. Тем более что в эти наивные времена никто никакого секрета из этого и не делал. Долги в четыре миллиарда франков? Ах, какие, право, пустяки. Поднимем налоги. Смерды стерпят. Нет возможности обслуживать кредиты? Позволим этим глупым гяурам устроить военно-морскую базу на Кипре. За этакую-то услугу они еще лет десять о долгах вспоминать не будут.

Это не шутка. Все именно так и обстояло. Русский посланник при дворе турецкого султана, граф Игнатьев, докладывал, что, дескать, и великий визирь, и прочие министры дивана, откровенно гордятся столь значительными задолженностями своей державы. Мол, для великого государства и кредиты должны быть великими!

Ежели же пытаться описывать методу сбора налогов, бытующую в Империи Османов, так цензурных слов и не сыщется. Полнейшая, беспросветнейшая глупость и бред, на уровне полюдья времен первых русских князей. И это в так называемом – просвещенном - девятнадцатом веке. Мы тут с Толей Куломзиным головы два года подряд ломали, прежде чем измыслили боле или менее удобоваримую схему налогообложения. Чтоб и торговлю с промышленностью излишними поборами не придавить, и казну не опустошить. А эти турки – иначе и не скажешь – попросту продали иудеям право сбора средств с населения. Этакий фьючерсный метод государственного рэкета.

Нужно признать: пока в Северной Америке бушевала гражданская война, дела у османов шли относительно не плохо. Хлопок изрядно поднялся в цене, и мировой промышленности требовался в огромных количествах. Но ведь даже последнему бродяге понятно – внутренние конфликты никогда не длятся особенно долго. И уж точно никогда – вечно. А американский хлопок и дешевле и качеством выше. Так что, как только развеялось последнее облако порохового дыма, через океан потянулись караваны, немедленно утопившие все надежды диванных аналитиков на какую-либо экономическую стабильность.

И, что самое печальное, не существовало бы у Турции общих границ с Россией, никто бы Стамбул прикармливать кредитами бы не стал. Как, собственно, никому нет еще дела до нищих пустынь на арабском полуострове, или, скажем, до какой-нибудь Бангладеш. А так – совсем другое дело! Европейским политикам кажется выгодным изо всех сил стараться сохранить на южных границах России зубастого исторического врага.

Вот вам, кстати, и основная причина, по которой мое предложение – обменять континентальную блокаду Германии на Балканы с Грецией – иначе как не слишком умной шуткой и восприниматься не может. Лишиться цепной собачки? Ради каких-то сиюминутных выгод? Это даже не смешно!

Совершенно же понятно, какие именно цели преследует британский посол, этак вот некстати подловив меня на вечерней прогулке. Что бы мы, Россия, не предприняли, каким бы образом ни влезли в эту собачью свару, всюду нехорошо получится. Вступаем на стороне Германии? И воюем с коалицией европейских государств. Еще и Турцию с Австрией подтянут – больше чем уверен. Заступаемся за Францию с Бельгией? Теряем хоть и худенького, но все-таки союзника – Германию.

Нужно сказать, с Берлином нас связывают... гм... несколько странные узы. Друзья мы или враги – я, сколько бы ни изучал самым внимательнейшим образом отчеты барона Жомейни, так и не разобрался.

С одной стороны, вроде бы наши правящие семьи близкие родственники. Великие князья и прочие придворные лизоблюды на воды в Баден-Баден чаще выезжают, чем, скажем, в собственные имения под Тверью или Серпуховом. Наши офицеры в их Генеральном Штабе чуть не прописаны. Все новинки их промышленности в первую очередь нашим купцам демонстрируются, а после уж всем остальным. И германское серебро, после введения у них золотого стандарта, мы первые выкупили. Нам охотно шли навстречу и даже в цене уступили, как, в некотором роде, оптовому покупателю.

С другой, практически не прекращающиеся таможенные войны и дипломатические каверзы. Подставы и предательства на любых и каждых международных переговорах. Подозреваю, что тут не в последнюю очередь сказывается личное соперничество князя Горчакова с князем Бисмарком. Но ведь нужно понимать: игрушки-то не детские. Вот так до мировых войн и доигрываются.

Тем не менее, во всем остальном мире принято считать, что Россия и Германия надежные и стародавние союзники. Даже бритты, собаку съевшие на дипломатических баталиях и способные так все вывернуть, что черное станет белым и наоборот – и те опасаются трогать кого-либо из Святого Союза. Опасались, пока Бисмарку не загорелось в одном месте отправиться, аки древние викинги, в поход на галлов. Тут уж – извините. Нам от Парижа ничего не нужно. Дружественный нейтралитет и массовые поставки всего необходимого – это оно конечно. Как же иначе? Мы же союзники. Слава Богу, воевать нас пока никто, кроме бриттов, и не зовет.

Отсюда следует, что и блокада, о нашем участии в которой сэр Август интересовался, ни к селу России, ни к городу. На счастье, они все искренне полагают, будто бы Франко-Германский конфликт дольше года не продлится. Посмотрим, как эти «нострадамусы» запоют, когда маленькая победоносная война обернется затяжной всеевропейской мясорубкой. Как пить дать, вспомнят и о союзнических долгах, и об эшелонах с хлебушком...