Страница 4 из 105
Валерия Коллингвуд была командиром их добровольческой бригады. Их связывала с Кэт и Самантой только фронтовая дружба — возраст ее был в районе сорока лет, поэтому каких либо особенно сильных чувственных эмоций у близких подруг она не вызывала, хотя была стройной привлекательной голубоглазой блондинкой с крепкой грудью, длинными ногами, и ярко-чувственными губами. Возможно сказывался факт того, что она все же командир бригады и обычной подругой быть не может.
— Ты не знаешь, где их набирали?
— Большинство из Манчестера, несколько из Эдинбурга, несколько из Плимута. Около сотни человек.
— Ты знаешь, я принципе, согласна, но начинаю уже ревновать! Как будто предчувствие какое!
— Ну, тебе просто мерещится! Как и всякая женщина, ты видишь в любой женщине соперницу.
— Ты не будешь обижаться, если я в последний момент скажу нет? — голос Саманты, прозвучал неуверенно, так она почувствовала приближение очередного взрыва страсти.
— Поверь, ты у меня одна, и другой в моей жизни не будет!
Кэт взглянула на нее заговорщическим взглядом, когда она попыталась, увернуться от ее приближающихся губ, а затем, прижав голову подруги, впилась в ее сочные чувственно-нежные губы затяжным поцелуем. Саманта в ответ стала ласкать ее сокровенные места. Страсть накатила почти одновременно — за пять лет они научились чувствовать друг друга.
Поскольку обстрел снаружи стих — педантичные немцы, вероятно готовились к завтраку, Саманта предложила сбегать на улицу освежиться. Они взяли с собой темно-зеленые хлопковые полотенца, армейское мыло марки «Верден», косметику, военную форму, и выскользнули из блиндажа. Траншея, по которой они отправились в душ, была выполнена в полном соответствии с требованиями британского пехотного устава — глубина шесть с половиной футов, бетонные стены и дно, покрытые снаружи деревянными матами. Тридцать процентов длины траншеи имело верхние перекрытия, которые во время артподготовки могли служить противоосколочными укрытиями. Она не была совершенно прямой, а «ломалась» под тупым углом через каждые пятьдесят футов — для того, чтобы снаряд, разорвавшийся прямо в траншее нанес меньше вреда рикошетирующими от стен осколками.
Чтобы освежиться, они быстро приняли душ. Душевая была выполнена в виде крытого капонира. Вода подавалась по трубам из обнаруженного неподалеку родника. Она накапливалась в специальной цистерне из нержавеющей стали объемом пять кубометров. Уже на подходе к душевой были слышны шум и смех, хлопание дверей и шуршание тканей — бригада пробуждалась ото сна и готовилась к очередной германской атаке. О предыдущих атаках на этом участке напоминали остовы двух сгоревших PzKpfw II Ausf.С, вооруженных 20-мм пушкой KwK 30 (KwK — Kampfwagenka
Они протерли друг друга специальным ароматным антисептическим молочком из корней вереска и надели военную форму. Затем Кэт помогла Саманте высушить и расчесать ее пышные каштановые волосы. После они взялись за пышные черные локоны Кэт. Когда дело было сделано, каждая из них собрала свои волосы в пучок и закрепила на затылке — длинные волосы создавали трудности при ношении касок, но расставаться с ними подруги не хотели. Закончили процедуру легким подкрашиванием губ, специальной гигиенической помадой, и нанесением специальной камуфляжной краски на лица.
Прежде чем выйти из душевой, они чуть надушились сладковато-терпкими духами «Трафальгар». Возможно, это было излишним, но именно запах духов напоминал о мирной жизни и давал веру во время отражения атак в то, что атаки не вечны и даже на войне люди больше занимаются своими делами, чем убийством друг друга. Уже переступая порог, Саманта остановились, чтобы посмотреть на подругу. У нее была правильной формы упругая грудь, очертания и красоту которой не могла скрыть даже надетая на нее военная форма. Длинные стройные ноги в сочетании с красивыми изящными ягодицами, придавали ей особый женственный шарм и чувственность. Утонченные и изящные черты аристократического лица, проглядывали сквозь камуфляжную раскраску. Чувственные губы были слегка сжаты в манящую полуулыбку. Саманта прищурилась. Ей захотелось бросить все и подарить радость чувств и наслаждений своей подруге, но она понимала, что этого сейчас нельзя сделать. Для продолжения их любви нужно пережить предстоящую немецкую атаку. Таковы были правила этой жестокой игры. Рядом со смертью, в окопах они могли не стесняться своих чувств. Рядом с жизнью, в тылу, жили все те же ханжи, которые предали бы их отношения осмеянию и поруганию. Приходилось делать нелегкий выбор, и они сделали его, поставив свою любовь превыше концептуальных стереотипов жизни британского общества — и здесь на фронте им никто не мешал.
С высоты холма, на котором занимала позицию их бригада, ландшафт казался каким-то сюрреалистическим. Ломанные линии траншей, воронки от разрывов немецких 150 мм гаубичных снарядов. Сожженная германская бронетехника, спираль Бруно, мокрая от росы и поблескивающая в лучах встающего солнца словно рабский ошейник на шее обнаженной христианской девственницы выставленной на торги на невольничьем рынке Алжира… При свете утреннего солнца холм казался телом распятой дикими варварами святой, с которой бесцеремонно сорвали одежды и приготовили к надруганию над телом и душой.
Они спустились на несколько ступенек вниз, опасаясь снайперов. Среди находившихся на КП бригады царила утренняя беспечность — все они были молоды, и хотели оттянуть хоть чуть-чуть время, когда придется готовиться к бою. Процесс подготовки напомнит им о том, что сегодняшнюю атаку переживут не все, и сейчас, утром думать о плохом не хотелось. Внутри КП были столы с телефонами, картами, радиостанциями. В стороне, в углах, стояли прислоненные к стене винтовки и пулеметы.
Внезапно Саманта обернулась. Ее глаза заблестели от вожделения при виде полуобнаженного тела Валерии Коллингвуд, которая как командир бригады жила на КП, и сейчас переодевалась, возле своего топчана, повернувшись боком ко всем присутствующим. Несмотря на возраст, ее тело вызывало восхищение, изящно-округлыми чертами, присущими настоящей чувственной женщине. Перехватив ее взгляд, Кэт тоже замерла в восхищении, они впервые видели Валерию без формы и были очень потрясены. Они поспешили подойти к ней. Она подняла голову, и прервала процесс одевания чулка, одарила их чарующей улыбкой и тепло поприветствовала.
— Как приятно видеть вас здесь сегодня вечером! — намекнула Валерия, — Саманта и Кэт сделали еще один шаг и вторглись в ту зону пространства рядом с каждым человеком, где находятся его тонкие тела, и нахождение в которой переводит даже обычный разговор между людьми в что-то очень личное. Какой-нибудь экстрасенс сказал бы, что они соприкоснулись и переплелись своими аурами.
— У вас замечательное красивое тело, — заметила Саманта, — и приглашение которое Вы нам сделали — для нас является большой честью. Мы будем рады узнать вас не только как командира, но и как близкую подругу.
— Если вы этому рады, то я просто в восхищении. Видите ли…, принимать у себя — это для меня праздник, случай отдать дань моим боевым подругам, но одновременно и обязанность. Вам известно, насколько этот ритуал священен для меня.
Саманта кивнула головой. Она знала, что золотым правилом хороших манер в армии Великобритании, как и во всем цивилизованном мире, являлось вникание командира в суть проблем каждого своего подчиненного. И приглашение командиром подчиненных для беседы, это гостеприимство, от которого никто не рискнул бы отказаться.