Страница 19 из 105
Шум работающего четырехцилиндрового карбюраторного рядного двигателя жидкостного охлаждения «Стандарт» с рабочим объемом 1778 см3, развивавшего мощность 35,3 кВт (48 л. с.) действовал убаюкивающее. В сочетании с подвеской на листовых рессорах и колесами с шинами 9 00—13 неудержимо клонило ко сну. Дождь, который барабанил по брезентовой крыше бронеавтомобиля, усугублял данное желание. В конце концов, Саманта устала бороться и погрузилась в дрему, положив голову на плечо Кэт. Это помешало рассмотреть наяву достопримечательности города, о которых она читала в справочниках. Пробуждение было внезапным и неприятным. Их завезли во внутренний двор какого-то старого (судя по потемневшей кладке) большого здания, где-то в центре города. Не дав окончательно проснуться их вместе с Кэт повели под конвоем внутрь здания. После некоторого блуждания по узким коридорам они очутились перед дверью, обитой железом. Визг несмазанных дверных петель саданул по не проснувшемуся окончательно организму. Саманту и Кэт втолкнули во внутрь и приказали ждать.
Помещение было небольшое, размером два на два ярда. Вверху под низким потолком на стене напротив двери виднелось небольшое зарешеченное окошко. Саманта, сама не зная почему прикинула, что если убрать решетку с окна, то через него вполне можно протиснуться и выбраться наружу. Однако как справиться с с четырьмя железными прутьями толщиной в дюйм она не представляла. Да и не дадут им столько времени. Она уселась на деревянный топчан из неструганных досок рядом с Кэт и спросила:
— Как ты думаешь скоро ли нас вызовут?
Кэт пожала плечами и ответила:
— Не знаю, но начало мне абсолютно не нравится. Посылать танковую роту с генералом во главе для ареста двух добровольцев — это дикость! А солдаты подстригающие лужайки? Можно подумать, что на войне нет никаких других занятий для армии кроме подстригания лужаек. Такое впечатление, что все вокруг с ума посходили, и единственные нормальные люди остались там, в окопах! Я не понимаю, почему в тылу больше войск, чем на передовой. Кто и с кем воюет? И за что? Складывается впечатление, что наш премьер Уинни Черчилль, посылает на передовую тех, кто не соответствует расовой теории Гитлера, тех, кто считается у арийцев неполноценными людьми — недочеловеками. Может, я слишком пессимистична, но это похоже на какое-то предательство. — Кэт забросила ноги на топчан, и обхватив колени руками прижалась к ним подбородком. — Бред какой-то! Может нас давно убило и мы находимся в аду? Ведь того, что мы увидели, не может быть на самом деле! Это противоречит здравому смыслу!
— Знаешь, а этому генералу, который нас вез сюда, явно не хватает кружевного воротничка и манжетов — грустно усмехнулась Саманта, — И еще шелковых чулков с подвязками.
— И маникюра! Нет, ты действительно права, это какой-то сумасшедший карнавал! Такое впечатление, что у людей, которые это все организовали, какие-то проблемы в области их взаимоотношений с женщинами, и эти проблемы они традиционно пытаются решить совершенно идиотским способом, и традиционно в области никоим образом не связанной с вопросом взаимоотношения полов. У них что, повальная импотенция, или начитавшись Фрейда, они комплексуют по поводу размеров своих органов.
— Что еще раз подтверждает, что гетеросексизм в его социально-исторической функции предназначен для поддержания незыблемости половой стратификации, основанной на мужской гегемонии и господстве. И, что обязательная, принудительная гетеросексуальность защищает институт брака и патриархальных отношений; женщины для нее — существа второго сорта, главная функция которых — деторождение и сексуальное обслуживание мужчин.
— Наверное, неудачи в военной сфере — то, что они не смогли предотвратить вторжение Гитлера на нашу землю, вызвали у них комплекс неполноценности личности, который отразился в виде комплекса вины перед женщинами. Им померещилось, что в глаза женщин они не являются бравыми парнями, после поражений на фронте, и чтобы восстановить свой прежний статус они вместо военных действий занялись рекламой новенькой роскошной военной формы в тылу. Дескать, не бойтесь, мы с Вами, мы Вас защитим, смотрите, как нас много! Правда, это только одна сторона медали. Мне, почему-то кажется, что речь идет не только об установлении утраченного доверия со стороны женщин, но и предательстве. Может быть не ко всей Англии, но по отношению к тем, кто живет жизнью, отличающейся от общепринятой и зачастую осуждаемой обществом. Хотя возможно я слишком эгоистична, и во всех действиях окружающих вижу стремление помешать нашим с тобой отношениям.
— Кэт! Может, обсудим нашу линию защиты на суде?
— Ты думаешь стоит? Твои аргументы и доводы мне ясны и я их хорошо помню. Будем строго их придерживаться. Возможно, это нам поможет. Во всяком случае, других вариантов я не вижу.
— Я тоже. Господи, как долго тянется время! Они что, специально нас мучают?
— Не знаю, может, там кому-то тоже устраивают разбор полетов прямо сейчас, и нам придется ждать своей очереди, а может и специально тянут время, чтобы психологически на нас воздействовать.
Кэт, осмотрела с тоской голые оштукатуренные стены камеры, и добавила:
— Может, вздремнем в ожидании? Чем дурацкими мыслями себя изводить?
Саманта кивнула, и легла на топчан, Кэт пристроилась сбоку, приобняв Саманту за грудь. Сон пришел очень быстро — сказалась усталость и напряжение от длительного пребывания на передовой.
Скрип несмазанных петель заставил их вскочить. Протирая глаза Саманта увидела, что на пороге камеры стоят двое офицеров военной полиции в чине полковника. У одного из них китель был пошит из неуставного материала — бархата, а из под его рукавов выглядывали шелковые кружевные рукава рубашки. Саманта фыркнула, и мысленно произнесла: "Хорошо хоть ногти не накрасили". В коридоре также топталось отделение солдат конвоя, одетых в кашемировые мундиры и лакированные щегольские сапоги на каучуковой подошве. Вооружены они были винтовками «Ли-Энфилд» калибра 7,7 мм, с примкнутыми штыками и оптическими прицелами, при виде которых Саманта аж подпрыгнула. У них в бригаде всего два оптических прицела, а тут — целых десять! И зачем? Чтобы метко колоть штыком?
Их долго водили по коридорам и лестницам, пока, наконец они не оказались перед огромной двустворчатой деревянной дверью, изготовленной из дубовых досок толщиной четыре дюйма, и обитой для прочности полосами из низкоуглеродистого железа. Там им приказали ждать. И Саманта принялась осматривать помещение, в котором они оказались. Судя по высоте потолка составлявшей не менее шести ярдов, находящееся за дверями помещение должно было быть огромным. Единственное окно справа было стрельчатой формы — либо дань старине, либо, что подтверждали дубовые двери, здание действительно старое. Ждали они не долго — двери приоткрылась, и какой-то странный тип в черной атласной мантии с вышивкой и средневековом парике, что-то шепнул одному из полковников. Им приказали следовать во внутрь.
Первым впечатлением Саманты, очутившейся в огромном зале, был устойчивый запах опиумного дыма. Зал вмещал не менее шести тысяч человек, и она предположила, что они находятся в знаменитом торговом Зале Манчестера. Весь зал был заставлен креслами, в которых сидели люди в военной форме — большинство из них было в чинах подполковника и выше. Многие курили, и по всей видимости очень многие курили опиум вместо табака. Около одной из стен зала был помост высотой около ярда, на котором стоял стол и семь деревянных кресел, изготовленных из канадского клена, высоченные спинки и подлокотники которых были покрыты затейливой резьбой. Все семь кресел были заняты пожилыми мужчинами весьма упитанной комплекции, одетыми в такие же атласные мантии и такие же дурацкие парики. Сбоку на помосте стоял стол поменьше, за которым двое мужчин помоложе что-то записывали. Рядом с помостом, у стены стояла огромная клетка из железных прутьев диаметром не менее полутора дюймов, внутри которой была установлена деревянная скамья без спинки. Скамья была привинчена к полу как минимум восемью болтами диаметром не менее дюйма.