Игра богов

   В темной и затхлой комнате свиданий полицейской тюрьмы Филипп с нетерпением ждал, когда появится Марк. До сих пор он был уверен, что все делает правильно, но вдруг его стали одолевать сомнения. Как воспримет его друг известие о Марии? Захочет ли видеть ее, если узнает правду? Простит ему, Филиппу, что он столько лет обманывал его, или сочтет это предательством? Но если бы он рассказал Марку раньше, даже не рассказал, а хотя бы намеком дал понять, что Мария жива, то непременно пришлось бы объяснять, что и почему с ней случилось. А любое объяснение стало бы предательством по отношению к Марии. Господи, если бы они оба знали, как все это мучило Филиппа все последние годы! Он терпеть не мог ложь, даже во спасение, никогда не предавал и не обманывал близких людей. И, как нарочно, судьба поставила его в такую ситуацию, в которой он должен был постоянно изменять своим жизненным принципам, изменять самому себе! Еще несколько минут назад он был счастлив, что эта тяжелая для всех, и для него ситуация, наконец, разрешится. Ему казалось, что теперь все будут счастливы. Но незаметно прокравшиеся сомнения стали терзать его душу с новой силой. Он мучительно перебирал в уме все возможные варианты разговора с Марком, выстраивал первую фразу, с которой начнет этот трудный разговор, придумывал, как подготовить друга к неожиданному известию. Но все получалось как-то глупо, фальшиво. И вот в глубине темного коридора послышались шаги.

   Охранник вывел Марка и посадил по другую сторону решетки. Марк выглядел немного усталым, но совсем не сломленным. Он улыбнулся Филиппу, бодро спросил сквозь решетку, отделявшую заключенных от остального мира.

   - Ну, что там происходит у вас на свободе?

   - Знаешь, Марк, - сказал Филипп с волнением, - я должен сказать тебе кое-что, очень-очень важное...

   - Что случилось? - испуганно спросил Марк.

   - Прости, Марк, я обманывал тебя, много лет обманывал, - сказал Филипп, и без всякой подготовки перешел к самому главному. - Мария жива.

   Марк молча посмотрел на него. В его взгляде была надежда, и боль, вера и невозможность поверить.

   - Это правда? - спросил он изменившимся голосом.

   - Понимаешь, я не мог сказать тебе раньше, - торопливо объяснял Филипп.- Я дал слово. Я тоже искал ее, всюду искал, и однажды, восемь лет назад, случайно нашел на улице...

   - Она, она... - прошептал Марк.

   - Да. Я подобрал ее, голодную, несчастную, одинокую. Ей было так плохо, что она даже не стыдилась меня. Она рассказала, что сразу после той ночи уехала с Оскаром... Уж не знаю, как он уговорил ее... Потом, когда он начал делать карьеру, Мария стала ему не нужна, и он бросил ее! Избавился, как от ненужной вещи! Она осталась одна, и попала на улицу...

   - Господи, будь он проклят! - произнес Марк дрожащим голосом.

   - Теперь ты понимаешь, почему я так ненавижу его! - воскликнул Филипп.

   - Да... - прошептал Марк. - Рассказывай, Фил, что было дальше. Я все вынесу, главное, что она жива.

   - Она стала работать в моем казино. Это было единственное, чем я мог помочь ей тогда. Брать у меня деньги она отказалась. Она сменила облик, имя, никогда нигде не фотографировалась, чтобы ты случайно не увидел ее. Она очень страдала. Я поклялся, что ты ничего не узнаешь. Так было до вчерашней ночи. Теперь все изменилось...

   - Где она сейчас? - тихо спросил Марк.

   - Ты хочешь ее видеть?

   - Да!

   Марк смотрел через решетку, как по тюремному коридору к нему приближается прекрасная женщина с печальным взглядом. Строгое черное платье, пышные темные волосы, чуть тронутые сединой, сколотые на затылке. Он смотрел, и не верил, любовь, нежность, боль пронзили все его существо.

   Она подошла. Он протянул к ней руки и через решетку коснулся ее ладоней. Их пальцы сплелись. Не в силах произнести ни слова, он молча глядел на нее. Она плакала, беззвучно, неслышно, слезы сами лились из широко открытых глаз... А он? Кажется, он тоже плакал, прижав ее руки к губам...

   В мрачном, убогом дворе у подъезда старого, обшарпанного дома, прямо на ступеньках, расположилось несколько мужиков. К ним подошел еще один, в грязных лохмотьях, нарыв груду отбросов из мусорного контейнера. Он разложил свою добычу на обрывке старой газеты. Другой тут же вытащил из-за пазухи грязную бутылку, заткнутую куском тряпки.

   - Слышь, мужики, - хрипло сказал бродяга в лохмотьях. - Чего я видел! Учителя етого, похитителя детей, арестовали!

   - Так ему и надо! - отозвался другой.

   - Он, известное дело, чокнутый! Чо с его взять? - сказал третий. - Чего его арестовывать?

   - А чего он детей ворует и в старый храм таскает? Я - то и близко подойти боюсь, там, небось, одни привидения да упыри! - продолжал бродяга в лохмотьях.

   - Да сам ты упырь! Гляди, посинел уже! - усмехнулся щуплый пожилой мужичок в потрепанном пиджачке, болтавшемся на нем, как на вешалке.

   - Опять нахлебался дури? - здоровенный круглолицый детина осуждающе посмотрел на бродягу. - Говорят тебе, не бери у ночных торговцев, они туда отравы мешают!

   - А где у нас отравы нет? Что пьем, что жрем - все конец один... - вздохнул бродяга.

   - Да мы тут скоро все передохнем, небось... - поддержал его щуплый старикашка.

   - Мы - то передохнем, за то страна возродиться! - С пафосом высказался худосочный тип с помятым лицом, выглядывавшем из-под изрядно поношенной кожаной кепки и сохранившим едва уловимые остатки интеллигентности.

   - С чего ты взял, что она возродится? - Вызывающе уставился на него мордастый детина.

   - Господин президент обещал!